— Доктор? — тихо-тихо, почти шепотом спросил наркоман.
— Д-да, — заикнувшись, подтвердила Марина. — Что вам нужно?
— Кетамин, — сказал, отчего-то усмехнувшись, парень. — Где у вас тут?
— Нет у нас кетамина, — чувствуя, как холодеет под ложечкой, ответила Марина. — Ветврачам запретили кетаминовую анестезию. Есть другие… препараты, но они все в кабинете главного врача. В сейфе.
— Показывай, где кабинет, — мотнул волосами наркоман. — Открыть сможешь?
— Нет… — прошептала Марина. — Ключ у главного. Это сейф, его не взломаешь.
— Не ври мне, — без эмоций произнес наркоман. — У тебя нет кетамина? Должен быть. Найди. А то отрублю что-нибудь.
И он легко крутанул тяжеленный топор в руке.
— Нету у нас его, понимаешь! — в панике отступила назад Марина. — Совсем! И взять неоткуда!
— Зря ты мне врешь, — всё так же бесстрастно, словно робот, сказал парень. И сделал шаг к ней.
Внезапно наружная дверь громко хлопнула, в коридоре послышались быстрые шаги. Парень мигом развернулся к двери, занося топор.
Человек, вошедший сейчас в клинику, тоже явно знал, куда направляется. Шаги остановились у их двери, потом она медленно открылась, однако никто внутрь — прямо под удар топора — не торопился.
— А вот кому кетаминчика? — послышался мужской голос той стороны. Наркоман вздрогнул, опуская топор.
— Что? — переспросил он. Впервые в его голосе прорезались интонации — и это было явное удивление.
Человек вошел внутрь. Это оказался мужчина лет сорока, с правильными чертами лица и недлинной аккуратной бородой. В его походке, манере держаться чувствовалось что-то неясно-благородное — словно давали знать о себе аристократически корни. Марина отчего-то сразу же про себя назвала его Князем.
— Здравствуй, Гриша, — сказал Князь, глядя прямо наркоману в глаза. — Я — Ярослав Краснов. Следственный Комитет Российской Федерации. Брось свой топор, всё кончено, пора отправляться лечиться.
— Я уже лечился, — неприятно усмехнулся Гриша, снова поднимая оружие. — Не надо тут мне мозги конопатить, ты один пришел.
— Ты не попадешь в меня, — информировал Князь (его и звали-то Ярославом!). — Еще раз говорю, брось топор по-хорошему.
Гриша не стал отвечать — он просто рубанул, метя Краснову в горло, однако тот вовремя отклонился назад. Марина ахнула в ужасе — глаза Ярослава были вообще закрыты! Но это, кажется, ему совсем не мешало.
Гриша рубил и рубил, круша мебель, однако Князь уклонялся еще, кажется, до того, как тот начинал движение. Обычного человека не хватило бы и на десяток таких яростных размашистых ударов, выдохся бы, но силы наркомана в период ломок — вещь необъяснимая, берущаяся из каких-то неведомых резервов организма. Гриша бил и бил, промахи не злили его, он методично пытался устранить препятствие к вожделенному кетамину.
Краснов вдруг отскочил влево, к Марине, и наркоман ринулся за ним. Она даже не успела испугаться, как всё уже случилось: размах, свистящий удар сверху вниз, топор намертво застревает в письменном столе, а Краснов из всех сил бьет ботинком в голову нагнувшегося Гриши, словно по футбольному мячу…
Тело наркомана мешком свалилось на пол рядом с ней. С другой стороны сел Краснов, наконец, открывший глаза.
— Спасибо! — вдохнула Марина. — Я уж думала, мне конец.
— К тому шло, — серьезно кивнул Ярослав. — В мозгу у него отчего-то засела идея, что вы его хотите обмануть и в любом случае заслуживаете смерти. Он бы вас зарубил, даже если бы вы ему и дали наркотики.
Он достал из кармана телефон и набрал номер.
— Алло, Константин, это Краснов. Да, наряд всё же нужен, не зря предлагали. Вместе со «Скорой». Адрес? Секунду.
— Какой тут адрес? — спросил он у Марины. Та открыла уже рот для ответа, но вспоминала адрес, в итоге, не меньше минуты: после пережитого стресса мозг отказывался соображать. Помог только фирменный бланк со стола.
— Алло, Костя? Так вот — Красногвардейский бульвар, дом четырнадцать, ветклиника «Усы, лапы и хвост». Ну а что тут у нас… кипучая жизнь. Наркоша с топором, порубивший кучу мебели на дрова. Пытался убить меня и Марину. Лежит обездвижен, ждем наряд и медиков. Нет. Да. Да, целы, без царапины. Он тоже, шишка только на башке будет. Хорошо, ждем. Дом четырнадцать. Ладно, отбой.
— Как вы меня нашли? — спросила Марина. — И как вы так с ним дрались, с закрытыми глазами? Не понимаю…
— Вам ли да не понять, — хмыкнул Ярослав. — Вы же сама экстрасенс не из последних, многое можете. Я умею «читать» людей, как тексты, заглядывать в голову. Отсюда и знал, какое движение он сейчас сделает. Даже как зовут его, знал.
— Ну, я о такой силе только мечтать могу, — покачала головой Лещинская.
— Не прибедняйтесь, — тепло улыбнулся ей Князь. — Вы очень сильная. Мне-то это виднее, чем всем прочим.
Марина смущенно улыбнулась. Впервые за долгие месяцы ей захотелось понравиться мужчине. Экстремальные ситуации способствуют сближению участников, где-то она про это читала…
— Я хочу сделать вам предложение, — сказал Краснов, и Марина едва не подавилась воздухом на вдохе. Что, так сразу?!
— Как вы относитесь к тому, чтобы поработать на отдел «Т.О.Р.» Следственного Комитета? Потенциал в вас, я вижу, очень неплохой…
Ярослав так и не понял, почему она так смеялась — долго и взахлеб. Наверное, от пережитого стресса.
Елена Марченко никогда не любила детективы. Все эти обязательные для сюжета повороты, когда первый подозреваемый всегда оказывается невиновным, особенно если улики указывают на него, вызывали у нее лишь презрительную усмешку. До Следственного Комитета Лена несколько лет работала следователем уголовного розыска — и жизнь научила ее, что обычные уголовные преступления в девяноста процентах случаев совершенно не похожи на детективные романы.
В общем, если бы не вердикт экстрасенсов, она определенно бы поставила на вину Макса Баламушина. Если даже не прямую, так косвенную. Подростки — это всегда сексуальное влечение и демонстративные страдания. Если между Полей и Баламутом что-то было — а как оно не будет между лидером рок-группы и ярой поклонницей? — то возникает еще букет версий, кроме первоначального «сатанинского ритуала». Убийство из мести, обиды или ревности. Самоубийство по тем же причинам…
Они шли втроем к месту гибели Полины — заброшенной стройке на окраине Градовска. На этом настоял Скрипка: минут за двадцать после срочного отбытия Краснова (вот тоже — куда понесло человека?) он всё-таки «поймал волну» от Макса — надо отдать должное, тот честно выполнял всё, о чем просил его экстрасенс: вспоминал детали, останавливался на каких-то подробностях, даже вспомнил, во что был одет в тот день. Скрипка посчитал, что на месте убийства шанс поймать правильную картинку увеличится, и поэтому они направлялись туда.
