– Вопрос дельный, – согласился он. – Но прежде чем ответить, задам встречный: чем отравили твоего брата и как?
– Рыбы ему захотелось, – буркнул вместо Харальда Гуннар. – И что? Имеет право!
– Само собой. – В голосе шотландца слышалась усталость. – Но я его предупреждал, что до моего возвращения ничего есть не стоит. Так какие ко мне теперь претензии? Уж не опух бы от голода за день, мм?..
– Да ты…
– Постой, Гуннар, – перебил ярла Харальд. – А ты, лорд, не нарывайся. Говори – кто?
Тихоня прилип ухом к двери. С той стороны было тихо. «Слукавил, что ли? – подумал Ульф. – Не знает?»
– Скажу, – помолчав, отозвался Ивар. – Но не здесь. И не тебе, а всем. Собирай людей в большом доме – каждого, кто был на тризне, включая слуг и рабов. Пустоглазого с семейством зовите тоже. Я ни от кого бегать не собираюсь, так что пойду с тобой. Ульф!
– А? – вздрогнул Тихоня.
– Как леди Мак-Лайон?
– В жару лежит, ваше сиятельство!
– Ясно. Значит, будем ускоряться. Вы еще уши не отморозили, господа? Может, переместимся туда, где потеплее? Разговор нам предстоит долгий – и очень неприятный…
За стенами большого дома бушевала метель. Она накрыла Берген внезапно, прорвав обманчивое затишье ледяным ветром и снегом, завыла, залютовала, погнала по улицам белые вихри. Какой-нибудь час – и город опустел. Бергенцы, торопясь скрыться от бури, заперлись по домам и осели у родных очагов. Те же из норманнов, кто ни дома, ни очага не имели, разбрелись по харчевням да постоялым дворам. Хозяева в тяжкий час никому не отказывали в приюте.
Но даже самый вместительный трактир, набитый битком от порога до крыши, не переплюнул бы нынче жилище конунга. Просьба гончей была выполнена: люди сидели на лавках, на лежанках, прямо на полу… Не то что яблоку – пожалуй, даже булавке упасть было решительно некуда. Свободным остался лишь маленький пятачок меж двух очагов, предназначавшийся лорду Мак-Лайону. Прямая фигура шотландца, вся в желтых отблесках пламени, неподвижно возвышалась над головами собравшихся – и каждый, натыкаясь на нее взглядом, старался поскорее отвести глаза в сторону. Буря бушевала снаружи, но и внутри спокойствия не было.
Хлопнула дверь. Караульный, впустив в дом еще несколько человек, перекинулся парой слов с Жилой и сделал знак опустить засов. Теперь все были в сборе. Ивар обернулся на длинный стол за спиной: там, разделившись надвое, сидели семейства конунга и Сигурда Пустоглазого. Каждое – в кольце своих дружинников. Ярлы Длиннобородого, тоже семьями, расположились с краю, поближе к своим. Харальд, поймав взгляд Ивара, медленно поднялся со своего места. Неясный гул голосов начал стихать.
– Много говорить я не буду, – дождавшись полной тишины, сказал старший сын Олафа, – да и не о чем. Вчера вы все пришли сюда, чтобы почтить память своего конунга. Тот же, из-за кого вы пришли сейчас, недостоин поминальной чаши! Каждый в Бергене знает о наших несчастьях. Неизвестен лишь злодей, что в них виновен. Но сегодня мы услышим его имя и, как на тинге, вынесем приговор… Вам слово, лорд Мак-Лайон.
Он сел. Головы всех присутствующих повернулись к шотландскому гостю. Ивар чуть поклонился, будто благодаря за оказанную честь, провел пальцами по рукояти кинжала и, чуть помедлив, заговорил.
– Я ехал сюда на праздник, – сказал он, – но, как многие, не ожидал, что праздник этот окончится трагедией. Да еще и не одной. Увы, мало кому дано предвидеть будущее… Зато с прошлым дело обстоит иначе. Совсем недавно сэконунг Эйнар привел в дом своего отца молодую жену, но счастье новобрачной было недолгим: девушка не дожила до рассвета. Следом за ней, всего через несколько дней, умерла ее мачеха, супруга ярла Ингольфа Рыжего. Позавчера найден убитым скальд из свиты того же ярла. И наконец, вчера едва не погиб брат сэконунга – Рагнар. К счастью, его удалось спасти. В первом случае убийца использовал кинжал. Во втором подушку, в третьем нож, в четвертом яд. Но, несмотря на все это, я ответственно заявляю: то был один и тот же человек. И этот человек сейчас здесь.
Лорд сделал паузу. По толпе волной пробежал ошеломленный шепот, громко скрипнула лавка. Гуннар, изнывающий от нетерпения, грохнул кулаком по столу:
– Имя давай, хватит болтать! Ну?!
Сидящий рядом с ним Ингольф тронул друга за плечо. Молча, даже не глядя на него самого, но этого оказалось достаточно. Буйный ярл, прошипев что-то сквозь зубы, утих и обнял обеими руками приткнувшихся к нему жену и дочь. Астрид, поежившись, тоже подвинулась ближе к мужу, Рагнар накрыл ее ладонь своей. Харальд, чуть склонив голову и нахмурившись, вперил в лицо гончей недобрый взгляд. Семейство Пустоглазого даже не шевельнулось, но витающее в воздухе ощущение беды стало еще явственнее. Люди с подозрением заозирались по сторонам.
Лорд Мак-Лайон, качнув головой, невесело улыбнулся.
– Не торопитесь, ярл. Всему свой срок. Я обещал назвать убийцу, и я назову. Но одного имени недостаточно. – Он обвел взглядом притихших людей и добавил, будто размышляя вслух: – Мы всегда становимся на сторону жертвы и смотрим вокруг ее глазами. А что, если сделать наоборот? Представить себя убийцей и влезть в его шкуру?.. Малоприятное занятие, согласен, но отнюдь не бесполезное. Тем более что вам этого делать не придется.
Итак, что же мы имеем, господа? Человека, близкого конунгу, желающего быть значимым, но не имеющего такой возможности. Человека уважаемого и родовитого. Наконец, просто человека, с его слабостями и чувствами. Он стремится к своей мечте, он уже близок к ней, да вот незадача – злой случай отбрасывает его назад, а все честолюбивые планы разлетаются в прах. Но если подвернется шанс… Увы, шанс подвернулся, и скоро. Принеся вместе с собой надежду на то, что казалось уже недосягаемым. Что же это было? Власть, господа! Ее ведь можно взять и не штурмом. Можно просто устранить конкурентов – по одному. Даже таких сильных, как Олаф Длиннобородый, его ярлы и его сыновья… И первым в этом списке стал самый младший.
Все вы знаете, что покойный конунг с покойным же главой рода Арундейл всю жизнь были соперниками. И ни для кого не секрет, что сердечную привязанность сэконунга Эйнара к сестре ярла Сигурда Пустоглазого конунг принял в штыки. Настолько, что немедленно сосватал сыну другую – дочь Ингольфа Рыжего. Не буду скрывать, ярлу Сигурду это очень не понравилось, причем не только как брату. Он, подобно своему отцу, имел виды на трон. Ярл приложил все усилия, чтобы не допустить свадьбы, но она все-таки состоялась. Только Длиннобородому не судьба была отпраздновать победу: его юную невестку убили прямо в ее первую брачную ночь. Убил тот, кому она сама открыла дверь.
