Пока Алекс шел к Удельной — ближайшей станции метрополитена — то решил отзвонить своей жене, и просто сказать, что уходит, и придет позже. Без уточнений, просто позже.
— Ты сейчас где? — спросила Ольга. Она вообще любила во всем ясность и правильные формулировки.
— Ну, иду к метро. Сейчас сворачиваю с Энгельса…
— А, все! Я уже вижу тебя, — ответила она и отключилась. Оказывается, что все дела на конференции на сегодня у нее завершились, она возвращалась в гостиницу и уже шла навстречу Алексу.
И бедняге ничего не оставалось, как поехать со своей женой. И все случилось так, как и должно было случиться. Посидели, поговорили… ушли. А еще Алекс безумно хотел жрать, поэтому он один все время что-то ел, чем еще больше испортил вечер.
В другие дни Алекс, когда мог, шатался по Городу, щелкал все подряд своим Pentax’ом, встречался с теми старыми знакомыми и друзьями, с кем он хотел встретиться и избегал тех, с кем столкнуться не хотел. Погода не радовала — солнечные и ясные «окна» резко сменялись тучами с дождем и снегом, штормовые предупреждения следовали одно за другим и действовали пугающе, а холодный ветер с залива продирал до костей. Но Питер — есть Питер, и Алекс впитывал всем своим телом его положительную энергетику. Вернее — ему так казалось, что он чего-то там впитывал, а на самом деле просто наслаждался знакомыми местами, приятными встречами и отсутствием обязательных дел на этой неделе…
Дела появлялись сами, как всегда без предупреждения и вдруг. Дни в Питере (а иногда и не только дни) оказались забиты до предела, и только вечерами, Алекс садился за свой ноутбук и продолжал писать ту самую историю, что начал еще в Москве. Если бы его кто-то сейчас спросил, зачем он вообще это делает, то он бы не нашел что ответить. Хотя ответ был простой — он писал просто так, для души. Возможно, что где-то в глубине сознания было еще какое-то желание, хорошо скрытое от чужих глаз, но в нем Алекс бы не признался никому, даже себе. Писать любой текст — до определенной степени игра. А писал он для себя, для друзей и для тех, кто соглашался читать его писанину. Алексу нравилось, что выбранный им жанр фантастического детектива разрешает практически все, и дает полнейшую свободу для мысли и фантазии. Ему нравилось создавать героев и наделять их интересными для него поступками, заставлять совершать какие-то безумства, творить то, чего он сам никогда бы себе не позволил. Ему доставляло удовольствие следить за своими персонажами, за тем, как они отрывались от приготовленной им судьбы и начинали вести себя как-то иначе, принимались своенравничать и жить уже своей собственной жизнью, и было совсем уже странно осознавать, что эти люди где-то действительно существуют в другой реальности.
10. Пол Жданов
Могу ли я предсказать свою жизнь хотя бы на несколько месяцев вперед? Скажу честно, что ни разу такое у меня не получалось, хоть и пробовал. Тем не менее, жалеть о происходящем со мной доводилось очень редко и то из-за собственной безалаберности.
Обстоятельства, при которых я получил отдел и полковничью должность, вспоминались нечасто. Обычно бывает не до того — повседневная беготня, суета и рутина не дают времени подумать, но сегодня я прокручивал в памяти ту цепочку событий, что привела меня в это кресло.
Как это иногда бывает, все произошло случайно и вдруг. А может — наоборот, закономерно, сейчас я уже не знаю, как и считать. Чуть больше двух лет назад наша группа расследовала запутанную историю об утечке информации из одной очень официальной государственной структуры. Работал я тогда начальником аналитической группы в Отделе Глобальных Систем, и именно моя команда несла основной груз по обработке информации. Преступление совершалось так тонко и искусно, что долгое время никто ничего не мог понять. Вообще! Пока рано еще раскрывать подробности и детали, но дело оказалось значимое и срочное, мы трудились сутками, и когда все подошло к завершению, я доработался чуть ли не до полного нервного истощения.
Сразу после успешного окончания дела, кто-то из моих коллег, уж и не припомню сейчас, кто именно, предложил пойти в хороший ночной клуб и оттянуться там по полной программе. Почему бы и нет? Ну, сказано-сделано, мы и пошли. Только вот беда — понятие «хороший» у меня с моими товарищами по работе несколько разнилось и качественно различалось.
От клуба я устал быстро: двадцать семь лет — это уже не семнадцать — и когда окружающая меня реальность начала менять свои формы и очертания, я понял — пора безотлагательно валить отсюда домой. Но — не тут-то было! Там явно подсовывали какую-то дрянь, или что-то в воздухе, только мое восприятие резко изменилось. Возникло ощущение пребывания в другом пространстве. Как под водой. Однако мышление было сохранным, в отличие от алкоголя, который нарушает трезвость ума. Поле моего зрения резко сузилось, будто к моим вискам приложили длинные пластины из непонятного материала. Мне казалось тогда, будто я смотрю в бинокль. Восприятие времени менялось как морской прибой, оно растягивалось до бесконечности или наоборот летело со скоростью гоночного болида. Я испытывал повышенную веселость и хохотал от совершенно несмешных слов своих приятелей. Внезапно меня охватил нечеловеческий голод. Ощущения были ошеломляющими — тело абсолютно меня не слушалось, и я подумал, что сейчас упаду и потеряю сознание, а уже после этого кто-нибудь вызовет «скорую помощь», и меня отвезут в то отделение, где обычно лежат наркоманы и алкоголики. Я поймал себя на мысли, что еще в состоянии о чем-то думать, однако логики в своих размышлениях уже не ощущал. Попросив приглядеть за мной, я направился к стойке бара, захватив по дороге единственного человека, ум которого, по моему мнению, был еще на что-то способен. Перед самой стойкой меня почему-то охватил непреодолимый страх и паническое чувство, что должно случиться нечто ужасающее. Это ощущение охватило мое горло железными клешнями, однако выпитая чашка кофе с крекером не ослабила влияния наркотика. Напротив, после перекуса мое тело начала сотрясать дрожь. К своему ужасу я осознал, что не понимаю того, о чем говорят мои друзья. Я слышал их слова отовсюду, однако смысла не разумел. С каждым словом окружавших меня людей мой отравленный мозг выдавал страннейшие ассоциации. Услышав какое-нибудь слово, в своих мыслях я видел барабан стиральной машины, поезд и непонятные мне рифленые фигуры сделанные из пластика серой расцветки. Очень скоро голоса окружающих оформились в странные звуковые коробки. Могу поклясться, что я даже видел пустоту между этими коробками! Чувства полностью перемешались. Я ощущал одновременно и радость, и ужас, и веселье, и хандру. В глазах мелькали разнообразные образы, смысл которых был мне неведом, сердце билось невообразимо быстро и казалось что оно, пробив грудину и сломав ребра, выскочит наружу, или лопнет само. Ощущая, что с минуты на минуту сознание и разум могут покинуть меня окончательно, я, в момент некоторого прояснения, попросил срочно отправить меня домой. Но, к своему ужасу, понял, что из меня изливается не человеческая речь, а что-то абсолютно невразумительное. Повторив просьбу, я не улучшил ситуацию. Собрав в кулак все свои силы, я четко попросил отвести меня к машине. Присутствующие заверили, что в лучшем виде доставят меня к моему транспортному средству.
