— Самые крупные?
Поль стал вспоминать, что знал о них.
— Самые протяженные. Но главное — пятиярусные. Общая высота ярусов — около четырехсот ярдов. Сейчас они движутся по первому, то есть под ними еще четыре этажа таких же сложных проходов и залов. А общая длина ходов пещерного подземелья по оценкам спелеологов превышает триста миль. Где-то на нижнем ярусе даже течет настоящая река. Она как-то соединяется с Грин-Ривер, что там, наверху.
Боец отнесся к рассказу сугубо профессионально:
— Такую чертову систему практически невозможно контролировать. Странно, что никто еще не устроил здесь капитального свинства.
— Кого вы имеете в виду?
Тот неопределенно повел головой:
— Полно всякой сволочи, сэр.
Поль подумал и мысленно согласился. Действительно странно, что какая-нибудь мафия не воспользовалась до сих пор этой гигантской подземной территорией. Не всей территорией, конечно. Можно, например, поставить где-то наверху, для вида, небольшое предприятие, пробить шахту, всего на десяток ярдов, и оказаться на первом ярусе. А на одном из нижних организовать реальное предприятие по производству… да чего угодно. Подземные проходы к нему завалить и замаскировать. И с шумом проблем никаких не будет. Черт возьми, а кто сказал, что нечто такое уже не сделано?
Через час, когда отряд остановился на короткий привал для отдыха и второго завтрака, Поль не утерпел и подкатился к Рони с этой идеей. Тот очень серьезно выслушал, а потом проговорил тихо, чтобы не привлекать внимания остальных:
— Ты, к сожалению, можешь быть очень близок к истине. Скажу тебе больше — после тех ужасных событий одиннадцатого сентября мы спохватились и стали обнаруживать, что многого не знаем. Вот и о подземных структурах. Наши аналитики вдруг вспомнили об одном сообщении из русских военных источников тридцатилетней давности. Русские, естественно, проводили геологические исследования зоны расположения своего главного космодрома. Там очень твердые почвы, но при бурении на глубине в пять-шесть сотен ярдов обнаружились подземные воды. Попробовали забросить туда небольшие буйки и проследить их выход. Два таких буйка были обнаружены потом за две тысячи миль. Как тебе это? А недавно те же русские с помощью уникальных космических технологий установили, что почти в центре их страны течет огромная подземная река, в среднем ширина ее русла составляет около полумили.
— На какой глубине?
— Примерно, как наш нижний ярус — четыреста ярдов.
— Слушай, вода ведь поднимается и спадает. Значит, при низкой воде такие системы имеют что-то вроде сухих берегов. По ним могут двигаться люди.
— Да, Поль. И главное для нас — куда именно они могут двигаться.
Рони многозначительно выделил слово «куда» и закончил их разговор. Отряду было приказано подниматься и двигаться.
* * *
Он не мог остановиться и продолжал, продолжал… Чтобы понять до конца. «Знание — сила», глупая фраза, которую любил повторять их школьный учитель. Теперь понятно — смотря какая сила. Силу он тоже уже попробовал — свернул с места огромный валун. А можно свернуть и больший. Это потом. Когда он доведет до конца движения. Ходить на ногах и двигать руками совсем легко. Но это смешная глупость. Зачем? Все делает голова. Которая внутри, и может быть где угодно. Подумать — и сделаться кошкой. Ему понравилось, хотя сперва не было ловкости. Не надо быть прямо кошкой. Или слоном. Нужен контур движения. Когда он понял, дело пошло совсем быстро. Хобот легко сделать гибким, или сделать торчащей впереди твердой стрелой. Но все надо чувствовать. Обязательно. Передние ноги нельзя чувствовать ногами. Не получится. Чувствовать их как руки или лапы. И двигать ими от рук. Но четыре руки не получатся. Ими нельзя управлять. Он сразу перестал понимать, где какая. А когда попробовал сделать шесть ног, даже не смог с места сдвинуться. Но хоботом можно бить. Сверху, сбоку. Или колоть носорогом. Потому что работает шея. И отлично вышла змея. Не с первого раза. Внимание должно быть на всем теле, а движение — начинаться с хвоста, который — сжатые вместе ноги. Скорость пошла такая, что он испугался, боясь удариться по неумелости. Руки держал поначалу прижатыми. Потом выпустил их впереди. И очень помогло координации. Так освоился, что вот сейчас в несколько секунд проскользил весь зал. Еще он дышит. Не этим воздухом, и не все время. Дышит почти как и раньше. Только не легкими, а всем телом. И потраченные силы очень быстро приходят.
* * *
Рони «темнит», он сам намекнул на это. Они уже идут под городком Джейн и ничего не проверяют. Хотя и без того ясно — город очень уязвим. Их первый горизонт всего в десяти-пятнадцати ярдах от поверхности, и уходящие вверх стволы наверняка упираются в фундаменты или просто в грунт на участках перед домами. Но Рони это не интересует. Следовательно, задание у отряда совсем в другом.
Пещерные окончания выходят на Луисвилл — двухмиллионный город, и Поль сначала подумал, что маленький городок будет пропущен, как далеко не первой значимости. Но нет, движение происходит не в сторону Луисвилла, странно.
Он один не знает о цели маршрута? Вряд ли Рони понизил голос, когда разговаривал с ним об опасных и неизученных природных коммуникациях. И это ударение на слове «куда»…
Бессонная ночь ощущалась иногда потерей внимания и небольшой резью в глазах, но надо было работать. Тем более, что главный врач клиники должен быть на месте, когда персонал перенес такой стресс. И каждый, кто не находился на ночном дежурстве, а вышел с утра на работу, тоже нуждался в реабилитационной помощи. Клинику не закроешь, поэтому все надо делать на ходу, по сути, выполнять двойную работу. Дед правильно говорит: «Если ноги устали — иди быстрее».
Но ко второй половине дня почувствовалась стабильность. И главное — среди больных тоже. Да, странный и необъяснимый эффект, уже несколько раз отчетливо обнаруживший себя в ее медицинской практике, — крайние происшествия в клинике ощущаются другими психическими больными. Они не знают о случившемся, в их палатах ничего не слышно, но у большинства заметно усиливается реакции: усиливается болезненная симптоматика, у некоторых в резкой форме.
Что это? Чем еще, кроме пяти чувств, связаны люди?
Почему, например, позвонил дед и озабоченно поинтересовался, все ли хорошо у нее и у Поля? Потом только сказал, что скоро приедет со своими жеребцами в Луисвилл на скачки. Было известно, что приедет. И дед даже не отреагировал, когда она мягко сообщила, что Поль временно ушел из университета. Облегченно вздохнул и попрощался до скорой встречи. Он чувствовал недоброе в эту ночь?
