— Не знаю, Марк, — немного подумав, ответил маркиз. — Я не доверяю алкорцам, хоть и поддерживаю стремление короля к миру. В дни моей молодости и представить было нельзя, что энфер пожалует к королю на день рождения. Алкорские рыцари при мечах на ступенях королевского дворца? Раньше такое могло привидеться только в страшном сне!
— Думаю, что они чувствуют нечто подобное, — усмехнулся Марк. — Они в окружении вооружённых до зубов рыцарей Сен-Марко без права вытащить мечи из ножен. Нам всем ещё предстоит привыкнуть к этому. Жоану придётся встретиться с альдором, и, я полагаю, Ликар принял его приглашение, чтоб уговорить его приехать в луар.
— Отговори его! — резко бросил ему дед и, развернувшись, направился к лестнице, чтоб присоединиться к свите короля.
Сопровождавшие энфера алкорские сановники тоже поднимались по ступеням к широко распахнутым дверям, а рыцари свиты чуть замешкались, ожидая, когда конюхи примут и уведут их коней. К дворцу уже подъезжали кареты кортежа, откуда слышались озабоченные голоса слуг и смех фрейлин, которых энфер зачем-то привёз с собой из луара. Следом подтягивались младшие рыцари и оруженосцы. Толпа зевак, до этого образовывавшая коридор для проезда процессии, теперь сомкнулась и двигавшимся в конце кортежа всадникам пришлось пробираться сквозь ряды горожан, а где-то в устье Королевской улицы и вовсе застряли крытые повозки, гружённые сундуками с багажом и ящиками с прочим скарбом.
Стоявший на ступенях лестницы королевский прево, увидев это, заорал на капитана, требуя обеспечить беспрепятственный проезд всем прибывшим, а тот кинулся отдавать распоряжения своим сержантам, чтоб они восстановили оцепление. Стражники снова двинулись в толпу, и на площади началась давка. Граф де Лорм встревоженно наблюдал за происходящим, однако, вскоре эта проблема была решена, и вышедшие из дворца распорядители приступили к приёму прибывших гостей, направляя часть повозок и карет к другим воротам и приглашая наиболее именитых гостей проследовать во дворец.
— Марк! — услышал он радостный голос и обернулся.
К нему с распростёртыми объятиями направлялся Элот. За ним шли Кондар и Лумор. Марк улыбнулся и с удовольствием обнял капитана, а потом почувствовал на плече крепкую руку Кондара.
— Ты выглядишь, как принц, дружище! — заметил тот. — И говорят, что живёшь так же! Это правда, что у тебя большой дом? Может, пустишь на постой старых друзей? Лично у меня нет ни малейшего желания жить в казарме, которую для нас приготовили!
— Вряд ли это уместно, — нахмурился Лумор. — Ты забываешь, что он теперь граф и к нему нужно обращаться более почтительно, не говоря уж о том, что он вовсе не обязан принимать у себя во дворце обычных рыцарей.
— Но он ведь не загордился, надев на чело графский венец! — перебил его Элот. — Это всё тот же Марк, которого мы знали!
— Сколько Марков мы знали? — проворчал Лумор. — Каждый раз он предстаёт перед нами в новой ипостаси.
— Тем не менее, я по-прежнему считаю вас своими друзьями, — усмехнулся тот. — И если благородный энфер не будет против, я приглашаю вас в свой дом, где вы будете приняты отнюдь не как в казарме.
— С чего бы ему быть против? — воскликнул Элот. — Он всё также благоволит тебе, смирившись с досадным обстоятельством, что ныне верой и правдой ты служишь не ему, а своему королю.
— Ликар оказался не против, и его рыцари поселились в моём доме, — тем же вечером доложил Марк графу Раймунду.
Он стоял у окна, глядя, как на лесистые холмы за городской стеной опускаются синие сумерки ранней ночи.
— Это разумно, — кивнул глава тайной полиции короля. — Как говорится, держи друзей близко, а врагов ещё ближе.
— Я не считаю этих рыцарей своими врагами, ваше сиятельство, — заметил Марк. — Мы всегда были добрыми приятелями, если не считать того времени, когда я был обвинён в шпионаже в пользу Сен-Марко. Потому я, конечно, был рад пригласить их к себе, особенно если учесть, что вино из Лианкура, которое подают в моём доме, развязывает языки не хуже палача, но куда более незаметно. Эти трое — приближённые Ликара и, так или иначе, могут выболтать за столом что-то интересное.
— А Ликар, соглашаясь на это, не догадывался о твоём скрытом мотиве?
— Не думаю, что он настолько наивен. К тому же, если Лумор отличается похвальной осторожностью в речах, Кондар довольно подозрителен и, скорее, сам попытается выспросить у меня какие-то секреты, то у Элота душа вечно нараспашку, и он высказывает всё, что придёт ему в голову. Думаю, что таким образом Ликар пытается показать, что ему нечего от меня скрывать. Он знает о моём положении при Жоане и готов использовать любую возможность, чтоб упрочить его доверие. К тому же, я не думаю, что у нас будет так уж много возможностей поболтать с ними наедине. Они с утра до вечера, а иногда и ночью будут находиться при энфере, а ко мне приходить лишь переночевать. Однако, учитывая, что они всё же будут жить у меня, я полагаю, что и энфер ещё не раз наведается в мою скромную обитель, как для того, чтоб осмотреть её и отведать моего вина, так и чтоб обсудить со мной то, что он посчитает нужным для его миссии.
— Хорошо, — кивнул граф, — если узнаешь что-то интересное, сообщи мне немедленно. Однако не забывай, что ты, как и твои приятели-алкорцы, должен находиться в эти дни при особе своего господина. Король запретил мне давать тебе новые поручения, которые могли бы отвлечь тебя от придворных обязанностей. Ты должен будешь состоять в его свите, наблюдать за нашими гостями и быть под рукой на случай, если ему понадобится твоя помощь.
— Я понял, ваше сиятельство, у меня осталось всего одно незаконченное дело, и я завершу его в самое ближайшее время.
— Ты говоришь об убийстве барона де Бюссе? Передай это дело Рене.
— В этом нет необходимости. Дело раскрыто. Я знаю, кто это сделал, зачем и как. Преступники мне известны. Осталось лишь схватить их, но это не составит труда. Ловушка уже расставлена и не позднее этой ночи она захлопнется. К утру я буду совершенно свободен.
— Король этим вечером даёт пир в честь энфера Синего Грифона, — строго напомнил граф. — Ты должен быть там.
— Я там буду, а своё дело закончу чуть позже, и это не займёт много времени.
— Ступай, — проворчал граф, и окинул свой заваленный бумагами стол, словно не знал, за какую из них взяться для начала.
Марк вышел и тут же наткнулся на Гаспара, ожидавшего его за дверью.
— Из полиции магистрата сообщили, что та женщина арестована, — доложил он. — Она хотела покинуть город, но не успела до закрытия ворот и пыталась подкупить стражу. Её сдали приставам магистрата, а те опознали в ней мошенницу, которую мы ищем. Её уже везут сюда.
Марк обернулся и нерешительно взглянул в узкую бойницу в толстой каменной стене Серой башни, за которой синело ночное небо. До начала пира оставалось совсем немного времени.
— Ладно, — наконец решился он. — Я должен допросить её сам, причём немедленно. Ступай вниз и вели, чтоб её сразу отвели в пыточную. И пошли за подручным палача. Я не хочу пытать её, но намерен нагнать такого страху, чтоб она воспылала желанием выложить мне все свои секреты. И тогда я, может быть, успею если не к началу пира, то хотя бы ко второй перемене блюд.
Однако он не успел. В роскошно украшенном пиршественном зале за столами сидели нарядные придворные, сладкоголосые менестрели пели героические баллады, а вокруг сновали слуги с кувшинами и огромными подносами. Во главе стола, стоявшего в центре зала, сидел король Жоан в камзоле из синего бархата, поверх которого на его плечи была наброшена накидка из серебряной парчи, подбитая искристым белым мехом, а на каштановых волосах лежал малый королевский венец, украшенный крупными сапфирами. Он с улыбкой слушал энфера, который, сидя рядом, рассказывал какую-то забавную историю. Искренне рассмеявшись после неожиданной концовки, он улучил момент, когда Ликар отвернулся, чтоб сказать что-то сидевшей по другую сторону от него вдовствующей королеве Элеоноре, и отыскал глазами графа Раймунда. Тот внимательно наблюдал за собравшимися здесь рыцарями энфера, но вовремя заметил обращённый на него взгляд короля. Тот, мгновенно нахмурившись, взглянул куда-то в сторону, и, проследив за его взглядом, граф увидел пустующее место между прево и фрейлиной леди Селестой. Снова взглянув на Жоана, он поймал его вопросительный и недовольный взгляд.
