Увидел ли он в этом вызов или воспринял как игру, но звать меня замуж после этого он стал регулярно. Я отшучивалась, обижалась, а однажды даже поставила ему невыполнимое условие, надеясь, что его это охладит. Дескать, сделай мне такой артефакт, какой я сама себе сделать не смогу. А ведь к тому времени у меня были весьма неплохие успехи в учебе, да и кое-какими семейными секретами я владела, так что превзойти мои поделки даже студентам старших курсов было непросто.
Петер пропал из моей жизни на три месяца. Я видела его лишь на учебе и в мастерских, когда наше расписание пересекалось. А потом он объявился под дверями моего дома – похудевший, осунувшийся, но чертовски довольный. В руках его была коробочка с серебряным браслетом – антикварным, дорогим. Вот только чары на нем были новые и очень странные.
Что удивительно – понять, что за плетения наложены на браслет, я не смогла. Что-то из ментальной магии. Но менталистика хорошо срабатывала с людьми, но никак не с бездушными предметами!
Дед, увидев браслет, затребовал Петера себе, так ничего мне и не объяснив. Взглянул на юношу, нахмурив кустистые брови.
– Твои чары?
– Мои, – гордо кивнул Петер.
– А плетение кто придумал?
– Я сам, – несколько смущенно сказал юноша.
– Вот это уже неправда, – дед осуждающе покачал головой. – И это плетение, и этот браслет я уже видел. Сам когда-то помогал твоему отцу накладывать чары.
– Но заклинания же новые, – возразила я.
– Нет, лишь чуть измененные и заново напитанные силой. Тоже тонкая работа и непростая, но все же подделка.
Петер отвел глаза, покраснев.
– Раскусили тебя? – миролюбиво спросила я уже на кухне, налив Петеру чая с молоком. – Но знаешь, ты все равно молодец. Сложно, наверное, было понять дедушкины схемы плетений?
– Я столько сил потратил, пока разобрался, что там отец с мастером Вернером навертели, – вздохнул Петер. – Значит, это не считается?
– Не считается, – ответила я, сдерживая улыбку.
Все же мой сокурсник мне нравился, пусть даже замуж за него я не хотела. И моему деду, как ни странно, тоже пришелся по душе, хотя он и назвал его «таким же балбесом, как и его отец».
А браслет тот я все же отдала Петеру, обидев его этим так, что он отказался признаваться мне, что же за чары на нем были.
Побывав у меня дома и познакомившись с моим дедом, Петер вскоре стал постоянным гостем у нас, оправдывая это тем, что наша семейная мастерская для него гораздо удобнее, чем университетская.
– Был бы я моложе, а твой друг чуть младше, взял бы его в ученики, – как-то сказал мне дед.
Я не обиделась на него, так как с детства знала, что, несмотря на все мои старания, он никогда не увидит во мне достойную продолжательницу семейного дела. Даже мою учебу в университете он считал баловством, а когда я взяла его фамилию, промолчал. Знаю, он был разочарован в моей матери. Она была его ученицей, весьма талантливой, но перестала работать, выйдя замуж за отца. Тот, хоть и древнего рода, был небогат и приданым моей матери пользовался в удовольствие. Работать он ей запрещал: женщина из благородной семьи не должна была пачкать себя трудом, тем более столь опасным и тяжелым, каким была порой артефакторика. Так и угас ее талант, а вскоре и жизнь. Дед не простил предательства моей матери, а после смерти отца от болезни, буквально выкосившей столицу, когда мне было семь, я осталась сиротой, и он забрал меня к себе и начал учить мастерству. Но вот своей ученицей ни разу так и не назвал.
На третьем курсе Петер пригласил меня к себе в дом. Приглашал и раньше, но я обычно отказывалась, не желая с ним сближаться. А тут согласилась, узнав, что на званом вечере будет Иоганн Хайнц, артефактор, работающий при дворе нашего императора. И дело даже не в рангах, бог с ними, я на это никогда не была падка. Просто нам в университете такое про него рассказывали! Хайнц был лучшим из лучших, не считая, конечно, моего деда. Но тот в силу слабого здоровья заказы брал редко, а оттого и большой известности не имел. В отличие от Хайнца.
И вот сижу я в огромном доме Шефнеров, в лучшем своем платье и с волосами, в кои-то веки уложенными, и наслаждаюсь умными разговорами с умным человеком. А Хайнц, хоть и был несколько высокомерен, о своем «искусстве», как он называл артефакторику, поговорить любил и, поняв, что я способна поддерживать разговор, заливался соловьем. Все остальные гости вскоре начали скучать и после ужина поспешно разбрелись кто куда. Среди гостей были в основном приятели Петера, такие же обеспеченные и бесполезные хлыщи, как и он когда-то, а также несколько девиц из благородных семей. На фоне их платьев мое выглядело простым и немодным, но меня это нисколько не смущало.
– Мастер Хайнц, позвольте задать вопрос.
– Да, дорогая? – попыхивая трубкой, добродушно сказал артефактор.
– Как Петер смог затащить вас на этот вечер? Неужели вам интересно с нами?
– Ох, если честно, он меня подкупил. Мне давно нужно было встретиться с его дядей, но Мартин Шефнер все никак не находил для меня времени. А Петер обещал, что я смогу увидеть его сегодня. Судя по всему, обманул, но я нисколько не сожалею. Ведь мне довелось встретить вас, моя дорогая.
Я покраснела, польщенная его словами. В голове даже появилась мысль, что он сейчас предложит стать его ученицей и пригласит работать во дворец. Я, конечно, откажусь, ведь в моих планах было стать независимым мастером…
– Может быть, как-нибудь вы придете ко мне в гости, София? – предложил между тем Хайнц. – Я бы познакомил вас с сыном. Он мой наследник, весьма талантливый, но, к сожалению, так до сих пор и не женатый. Если бы у него была такая жена, как вы, понимающая все сложности его работы и готовая поддержать…
Я сникла, но все же твердо ответила:
– Благодарю, мастер Хайнц, но все же я пока не нацелена на замужество. Сначала бы мне хотелось достичь чего-то в жизни самостоятельно.
– Похвальные устремления. Моему племяннику не помешала бы такая решительность, – сказал кто-то рядом, заставив меня вздрогнуть.
Я так увлеклась разговором, что не заметила, как к нам подошел незнакомый мне господин. И среди гостей его точно не было. Взрослый, лет на десять старше всех присутствующих, не считая мастера Хайнца. С резкими острыми чертами, немного массивным носом с горбинкой и темными волосами. Глаза тоже темные, почти черные, и несколько недовольные.
– Господин Шефнер, я все-таки вас встретил! Мне жизненно необходимо с вами поговорить о проекте, что вы запустили с Вернером.
Я вздрогнула, услышав имя своего рода. Значит, это дядя Петера и у него какие-то дела с моим дедом.
Мартин Шефнер был очень влиятельной персоной в столице. Глава имперской безопасности, который получил свою должность, раскрыв государственную измену прежнего главы. Довольно молодой, чуть старше тридцати, скрытный и весьма неприятный в общении. Это то, что я слышала о нем от других. Петер и вовсе предпочитал не рассказывать о своем дяде. Я знала, что, потеряв своих родителей из-за той же эпидемии, что унесла жизнь моего отца, он жил какое-то время у дальних родственников, и ему там было непросто. И когда мальчику исполнилось двенадцать, он сбежал из дома. Нашел Петера его дядя, уже тогда достигший неплохих высот в СБ. Нашел и оставил в своем доме. Правда, судя по безалаберности Петера, его воспитанием он особо не занимался и племянника не муштровал, что, может, и к лучшему. Едва ли такой человек был бы хорошим воспитателем для легкомысленного Петера, не терпящего никакого давления на себя.
