— Хорошо, тётя, — ну как можно отказать, глядя на это сердито-обиженное лицо? — Если хочешь, поедем завтра в гости. Надо же расширять свой кругозор, — я поцеловала старую даму и ушла к себе.
В конце концов, если сегодня посидеть над книгами подольше, с одним потерянным днём можно будет смириться. Может, мне ещё повезёт и назавтра будет дождь.
Завтрашний день осчастливил нас чудесной солнечной погодой, что вообще типично для июля. Таким образом, благодаря тётушкиной инициативе, половину этого дня мы провели в поместье Уайтхед. Наш визит несколько затянулся, так как у обеих старших дам обнаружился ещё один общий интерес — садоводство. Мы подробно осмотрели сад с аккуратными лужайками, огороженные грядки и оранжерею, которую миссис Колтон забавно называла «ананасницей». Дамы зашли в своей дружбе настолько далеко, что миссис Колтон презентовала тёте семена своих лучших левкоев, а тётя Роуз в ответ пообещала той свои знаменитые махровые розы. Я мысленно поздравила тётю, что хотя бы в этом смысле наш визит не был совсем бесполезен. Впрочем, это я так бурчу по привычке, на самом деле я тоже люблю посмотреть разные новые места, а сад в Уайтхеде был действительно хорош и заслуживал внимания. И Ричард Колтон, хоть и не разделял увлечений своей матери, оказался неплохим экскурсоводом. По этой причине возвращались мы уже вечером. К счастью, в июле темнеет поздно, так что солнце всё ещё низко висело над тёмными холмами. Наша коляска неторопливо катила по пыльной дороге, изредка слышалось бормотание старого Питера — тётиного кучера, будто он разговаривал с лошадьми. Мне всегда казалось, что с лошадьми этот нелюдим действительно чувствовал себя куда более свободно, так-то у него была репутация человека замкнутого и угрюмого. Впереди уже показались серые и красные крыши Илсбери, поместье Уайтхед находилось совсем недалеко от города. Несмотря на это, мистер Ричард настоял, чтобы сопровождать нас в обратном пути (тётя при этом незаметно толкнула меня локтем), так что его лошадь то отставала, то опережала наш экипаж. Иногда мы с ним могли переброситься парой слов. Тетушка не принимала в разговоре никакого участия, она сидела с мечтательным видом, облокотясь на подушку, и я могла бы поклясться, что все её мысли заняты флердоранжем и свадебным завтраком. Вообще-то я ничего не имею против мистера Колтона. У него приятная внешность, хотя растрёпанные волосы придают ему несколько простоватый вид. Он вежлив, добросердечен, разве что немного застенчив. За обедом он явно не знал, чем меня развлечь, так что усиленно подкладывал мне разные угощения. В результате я оказалась в неловком положении: слева мне украдкой хмурила брови тётя Роуз, уверенная, что настоящая леди ест не больше птички, а с другой стороны косилась миссис Колтон, которой хотелось, чтобы мы в должной степени оценили её хозяйственные хлопоты. Я была рада, когда обед, наконец, закончился.
Вдруг наша коляска резко остановилась, отвлекая меня от этих мыслей. Я огляделась по сторонам. На обочине, слегка покосившись, стоял чей-то экипаж. Лошадей поблизости не было.
— Похоже на ограбление, — заметил кучер. Мужчины подошли поближе, чтобы оценить ситуацию.
Ричард крикнул нам с тётей, чтобы мы оставались в коляске. Конечно же, я вышла наружу.
Чужой экипаж был самым обычным — простая почтовая карета, обитая тёмной кожей. Из приоткрытой дверцы внизу виднелась чья-то рука, и было сразу понятно, что живой человек лежать так не может. Я сглотнула. В жизни не видела более жуткого зрелища. Питер с Колтоном осторожно прикрыли дверцу, я расслышала в их разговоре слово «убийство». Я так и стояла столбом, пока мистер Колтон не развернул меня за плечи.
— Прошу вас, мисс Гордон, вернитесь в карету, — сказал он с неожиданной твёрдостью.
И тут из кустов боярышника, густо растущих на обочине, послышался стон. Мы все бросились туда. В кустах навзничь лежал человек в простой грубой куртке. Когда Колтон осторожно перевернул его, Питер вполголоса выругался, а подошедшая сзади тётя Роуз со слабым возгласом осела на землю. У человека (вероятно, он был кучером той злосчастной кареты) на голове зияла большая рана, половина лица была залита кровью.
Я подумала, что моя медицинская практика, о которой я тайком мечтала, началась как-то уж очень неожиданно. Вдвоём с Колтоном мы кое-как обмыли пострадавшему лицо. Питер тем временем пытался успокоить тётю. Чтобы наложить повязку, мне пришлось пожертвовать куском своей муслиновой шали. Руки у меня дрожали, в конце концов, это был мой первый настоящий пациент. Я даже порадовалась, что человек был без сознания, так что мои неумелые манипуляции вряд ли могли причинить ему ещё больше страданий.
— Помогите мне, — сказала я Колтону, который показал себя вполне приличным медбратом, — надо уложить его на бок. И хорошо бы найти что-нибудь холодное, приложить ему к голове.
— Отрадно видеть, что некоторым леди не чужд здравый смысл и практичное образование, — послышалось вдруг сзади. Я даже подскочила.
Непонятно, как он мог подъехать так тихо. Позади нас возвышался всадник на огромном вороном коне довольно мрачного вида. Он был закутан в тёмный плащ, за ним маячили ещё двое верховых в форме королевской гвардии. По его манере держаться можно было безошибочно определить человека знатного и влиятельного, что тут же подтвердилось.
Всадник легко спешился, несмотря на свой зрелый возраст. Плащ распахнулся, и я заметила, что фигура у него была юношески стройной, он был выше и шире в плечах, чем мистер Колтон.
— Лорд Рэндон, — представился неожиданный путник, внимательно оглядев сначала нашу группу, а потом — стоявший в отдалении страшный экипаж с… телом. Голос у него был глубокий и сильный, впору полками командовать. Мы трое почтительно поклонились. Пока мистер Колтон представлял нас с тётей, я пыталась собраться с мыслями.
Один из верховных лордов — здесь, в нашей глуши? Интересно… что же здесь такое случилось? Всем известно, что эти господа — ближайшие советники короля. Их крайне редко можно встретить в глухой провинции, и они занимаются только серьезными делами, не размениваясь на мелочи вроде банального ограбления!
Его светлость тоже не терял времени даром и быстро оценил обстановку:
— Как я понимаю, вы подъехали позже и самого происшествия не видели. Этот человек, конечно, кучер, — он наклонился к раненому, — и, получается, наш единственный свидетель? Что с ним?
— Лучше попросите ваших людей поскорее доставить его в госпиталь, если не хотите лишиться единственного свидетеля, — недружелюбно заметила я. Дело делом, но разве не следовало прежде всего позаботиться об этом несчастном? Расследование могло подождать, тому человеку в карете уже некуда спешить…
