Я вывернулась из его захвата и поднялась на ноги. Кто вообще сказал, что мне нужны руки? Мне для контакта нужна ничем не защищенная кожа — только и всего.
Какой, все-таки, обидный провал. Неро, возможно, и все равно, но, естественно, средства связи у меня бы отобрали, и ничего кроме его физиономии я бы уже не увидела — даже если бы изначально план был несколько шире. А отпустили бы меня в финале или нет — вот это самый большой вопрос.
Я лично склоняюсь к последнему. Хорошо болтать сладкую чушь, когда оказывается, что твой последний шанс на нормальное лицо уплывает от тебя. Я бы на его месте еще и не на такое согласилась.
Но не болтаться же посреди космоса… Кодов доступа к корабельной «маме» у меня нет, а ничего серьезного, в том числе смену курса без них не провернешь. Значит, нужно увязать этого типа покрепче и идти искать валяющийся где-то в коридорах усилитель — пусть контора высылает буксир.
Я прошлась по рубке, прикидывая, чем бы связать Неро, и даже приметила неплохой моток кабелей, за которым, правда, пришлось лезть под приборную панель…
А потом… Все кончилось.
Последнее, что ощутила немеющая кожа — жесткие пальцы, сжимающие виски.
* * *
Вокруг было темно, как в могиле, но я была жива.
Руки… конечно, связаны.
И некий психопат нависает над душой.
Не правда ли, знакомо?…
— Что вам нужно?…
Напоминает дешевый фарс. И слова вырываются те же самые… Сейчас я помотаю головой и пойму, что все еще в том приснопамятном подвале на Мерре, с которого все начиналось, а то, что было после — всего лишь сложная галлюцинация, посетившая мои отравленные алкоголем мозги.
Неро все так же стоял надо мной, молча, скрестив руки на груди и опустив голову. Ну и почему я до сих пор жива? Ясно ведь дала понять, что верна идее и работодателю, что б ему в Бездну провалиться…
Надеется на какие-то сведения? Глупость. Тот, кто в курсе, на что похож усилитель, не может не знать о блоке самоуничтожения, вправленном в мозги даже самого последнего лаборанта Корпуса. Безопасность, знаете ли, прежде всего, а первая заповедь конторы — не фиг попадаться.
— Неро, — я подняла на него глаза.
— Что?
— Зачем я вам сдалась, теперь?… Кстати, мои комплименты, — я криво усмехнулась. — До сих пор никому не удавалось очнуться раньше, чем я это разрешу. Браво.
— Не удавалось, говорите?… — эхом отозвался он. Качнулся с пяток на носки, задумался и медленно проговорил: — Фарра, с таким количеством защитных амулетов от всего подряд, которые болтаются у меня на шее, я бы очень удивился, если бы мне это не удалось. Вы как-то очень выборочно внимательны — это вообще ваш основной недостаток. А зачем… Мне нужен шпион в Корпусе, имеющий реальную власть и доступ к информации — и вы им станете. Вы будете очень послушны, и, естественно, ничего не расскажете своему начальству ни обо мне, ни о нашем маленьком договоре. А знаете, почему?…
Он наклонился ко мне и прошептал всего несколько фраз.
Но и этого хватило с лихвой…
Мой мир, прочно и надежно выстроенный, тихий шепот разбил в мелкую стеклянную крошку.
— Но откуда?… Ведь все мертвы! Все!
— Видимо, и мертвецы бывают слишком болтливы.
Неро развернулся и пошел прочь. Каблуки сапог застучали по лестнице, где-то над головой хлопнула дверь.
А я осталась. Склеивать свой разбитый мир — вот только руки отвыкли от тонкой работы, и трещины выходили уж слишком большими…
А потом только и осталось, что просто считать часы и минуты в темноте.
Где-то по дороге из ниоткуда в никуда я сбилась со счета и, кажется, больше суток просидела, глядя в одну точку.
А потом все кончилось. Опять.
Появился Неро и вытащил меня на ослепительно яркое белое солнце. Да, именно солнце.
Вокруг гомонил громадный космопорт курортной планеты. Пока я щурилась почти ослепшими от яркого света глазами, он сунул мне в руки потрепанную сумку с вещами, двумя банками концентратов, зажигалкой и лентой усилителя, кивнул и растворился в пестрой, гомонящее-радостной толпе, надвинув на лоб темную шляпу.
Еще долго после этого мне чудился пронзительный взгляд ярко-синих глаз, и эхом отдавалась в ушах фраза, тихо сказанная на прощанье:
— Не забудь, ты будешь молчать. Что бы ни случилось.
Неро смотрел, как она медленно бредет прочь от корабля, потерянная и чужеродная среди беспечных женщин в ярких нарядах и их довольных жизнью кавалеров. Случайность… Как же ты портишь нам жизнь. Что ему стоило пройти мимо, не заметить, не узнать этот проклятый усилитель — и весь последующий спектакль оказался бы ненужным.
Кажется, учтено все — даже время на ее маленькие служебные диверсии — только бы ничего не увидеть случайно, только бы поддерживать для нее хрупкую иллюзию его собственного незнания. И вот теперь такая комбинация погибает… Случайно.
А впрочем… Корпус никогда не отпускает сразу. И времени может понадобиться больше, чем планировалось.
Все к лучшему.
Он поднял воротник, поправил шляпу и пошел прочь, углубляясь в толпу.
Три месяца спустя.
Три тысячи отборных силовиков стояло, вытянувшись в струнку, уже второй час.
Суровые здоровяки потели в парадной амуниции, не рассчитанной на такую духоту, и боялись даже на волосок отклониться от парадно-выходной вертикали. Посреди посадочной палубы «Полюса» возвышался серебристый округлый челнок, по трапу которого сходили с неторопливостью важнейших персон на этом отрезке Вселенной высокие чины инспекции.
Корпус встречал ревизию.
Отборные части, представители всех отделов — все сгрудились на четвертой посадочной, мысленно обкладывая полетевшую систему микроклимата матом в семь этажей, и надеясь, что для них дело теплой (в буквальном смысле) встречей и окончится. Увы — трясти будут по полной программе, причем так, что искры из глаз посыплются. А Эрро — больше, чем всех, вместе взятых.
Кстати… Вот уж у кого хорошая мина при плохой игре — стоит у трапа, улыбается, рассыпается в церемонных приветствиях и не выказывает ни малейших признаков беспокойства. А ведь знает, что копают под него…
Я глубоко вздохнула, едва заметно повела шеей, пытаясь ослабить мокрый от пота воротник-стойку, и скосила глаза на коллег. Плотный строй фарров оперативников потел в парадных черно-желтых мундирах ничуть не меньше, чем расположившиеся напротив силовики в своей броне. Первый ряд черной завистью завидовал тем, кто стоял дальше от белоснежной дорожки мягчайшего коврового покрытия, — задние ряды могли себе позволить маленькие вольности вроде расслабленных плеч или переступания с ноги на ногу.
