Но наблюдая за тем, как жадно родимое тело глядит на зеленое сукно, Завьялов стал нешуточно переживать. Кешу то и дело теребили, звали. Куафер брехал все неуверенней… В его глазах горел огонь недополученного драйва, неутоленной страсти к впечатлениям…
Когда с колен Косолапова привстала Света…
— Завянь, ну ты чо?! я тебе фору дам, противный!
Завьялов понял, что они — попались. Подвыпившую рыженькую Свету Борис Завянь должен был обыграть с полностью загипсованной правой рукой! Ослепший на оба глаза, на ощупь, обломком кия!
Колян еще подначивал:
— Завянь — не узнаю. Давай, давай, отдирай задницу, проучи зазнайку!
Дивно отклячив отодранную от дивана задницу, тело, управляемое курицей, расположилось над столом, примерилось-прищурилось…
Увидев, как р а з л е г с я Кеша, "конотопский дядюшка" сразу же зажмурился! Пирамиду разбивала Светка. Так неловко, что будь Завьялов в своем теле, партию сделал бы с одного кия — как минимум четыре шара сразу же шли в лузы!
Кошмарное, зажмуренное ожидание длилось не долго. Звук, раздавшийся в "вип-ложе" показал, что кий почти продрал сукно! врезался в шар!..
Через мгновение. В полной тишине. Раздался шлепок костяного шара о паркет.
"Залягу в анабиоз! доживу до нужного времени! разыщу придурка Кешу, раздавлю как таракана!!"
— Н-да, Завянь, — раздалось глубокомысленное бормотание Коляна. — Сегодня ты не в форме, брат…
"Конотопский дядя Миша" открыл глаза. Олигофрен, каким-то образом умудрившийся развиться до стилиста, догадливо тискал ладонью "покалеченную" болванкой клешню и морщился вполне трагически. Банда тоже морщилась — но уже сочувственно. Прочие пассажиры "вип-купе" вели себя разнонаправлено: кто-то сострадательно нахмурился, кто-то затаил злорадство — "Акелла промахнулся!", парочка Шерханов откровенно нарывалась.
Косой взял кий. Многозначительно раскрутил его наподобие вентилятора… Шерханы поджали хвосты и ретировались в дальний угол ложи.
План по охмурению Зои Карповой пролетел фанерой над первопрестольной.
Если придерживаться канвы формат-кино (письменными источниками Кеша шибко не увлекался, в отличие от женушки), то в полночь должно произойти примерно следующее. Четыре расфуфыренные красотки войдут в "вип-ложу". Борис Завьялов в это время должен громить Косого на бильярдном поле. Вокруг должны толпиться зрители. Зоя заинтересованно подойдет к столу… Осерчавший от проигрыша Коля затеет перепалку с прибывшим пафосом… Карпова ответит за себя и эскорт. Боря — вступится. Не за Косого, разумеется, за девушек.
Завьялов предложит Зое партию…
Пошло-поехало.
Пока — свернуло. Затеять партию с добряком Косолаповым и думать нечего. Коля никогда не позволит себе встать к столу с покалеченным соперником! Прежде Завьялов надеялся выставить мокрую курицу к бильярду практически в полночь — придав родной фигуре значительную и умную позу — немного пофилонить, побродить вокруг стола до нужного времени, решать вопрос со знакомством — исключительно вербально, разумеется приязненно. Рассчитывая на засевшую в мозгах Карповой путешественницу Жюли. Еще в дороге до "Ладьи" нечаянные соучастники постановили: как только Зоя и компания войдут в зал, стилист поскачет к бару за выпивкой и громко, з н а ч и т е л ь н о закажет невероятный коктейль, прозывающийся "Атас, Жюли, у нас циклоп!".
— Жена у меня догадливая, — хвастался Капустин, — мигом все почует! Поможет завязать роман. Нам главное нужный стол у входа в зал застолбить и на глаза попасться!
После позорного фиаско "Акеллы" нужный стол сразу же заняла шумливая компания. Причем такая, что удалить оттуда можно только мордобоем. Но… благородный повод фиг найдешь.
А в "ложу", где сцепились две грозные бригады пафосные девы не войдут… Наверняка, возьмут курс на сонный, тихий зал для некурящих…
Завьялов злобно глядел на "приболевшего" стилиста. Отвлеченный к тому же предмету Вадик беспечно оставил платиновую фемину без пригляда. Фемина погребла до дядюшки.
Присела рядышком, затеяла светскую беседу о ценах на меха в Конотопе…
Был бы Боря в своем теле, давно бы попросил археолога приглядывать за расшалившимся раритетом, а так: сидел, расстроено дымил беломориной, надеялся, что отпугнет, как комара.
Фемина оказалась беспримерно стойкой.
— Михаил Борисович, не желаете ли посмотреть ночную столицу…? Я за рулем.
— Конечно! Но только завтра, когда прибудут внуки и жена! Внуков у меня аж целых восемь, все мечтают…
Интерес в глазах у Галочки завял. Часы над баром показали полночь.
Тело-Кеша нервно ерзал по диванчику-подкове, его разом утешали и Наташа, и Светлана: целовали в ушки, в носик, забинтованный техническим пластырем мизинчик бережно поглаживали. Косой подбадривал басистым рыком, Макс — вискаря наливал. Иннокентий на нервах сделал внушительный глоток…
"Упьешься, — глазами пригрозил Завьялов, — ур-р-рою, не взирая на то, что покалечу собственное тело!! А Жюли увидит, что с девочками тискаешься — добавит уже дома!"
Кеша трагически поглядывал на часы; даже с полутора метров, в полутьме и чужих очках Завьялов видел судорожные, глотательные движения родного кадыка. Парикмахер стремительно терял лицо. Причем — чужое. Борис сгоряча понизил его в звании: с мокрой курицы до воробья. Он уже радовался, что знатное фиаско произошло вне расписания, без главной зрительницы…
Следуя предписанию и расписанию, в "вип-ложу" заплывали: три статные девицы — шатенка, блондинка, брюнетка, и одна остриженная травести без малейшего намека на вторичные половые признаки (зато в ботфортах на пятнадцатисантиметровой платформе). Шатенка оглядывала "ложу" взором притомившейся Цирцеи, как бы пересчитывая потенциальное свинское поголовье. Брюнетка не уступала, легонько морщила обработанный хирургами носовой хрящик. Травести восторженно и бесшабашно приплясывала перед стойкой бара на агромадных каблуках.
Завьялов во все глаза рассматривал блондинку: предположительно — жену и мать своих детей.
Ранее он с Зоей нигде не сталкивался. Судить о Карповой мог лишь по слухам, желтым сплетням и глянцевым фотосессиям. Воображал увидеть в "ложе" нечто разодетое в шелка, меха и драгоценности. Мысленно плевался, представляя, как выгуливает, охмуряет, попутно охраняет витрину ювелирторга…
Но Зоя удивила. На фоне разодетого эскорта Карпова смотрелась скромнее некуда: обтягивающие джинсы с широким кожаным ремнем при минимуме стразиков, короткая холщевая куртка, всепогодные ботинки на низкой подошве не сверкали лаком. Длинные белые волосы в продуманном художественном беспорядке, заложены за ушки чудной формы. Зоя представляла из себя редчайший тип натуральных блондинок с темно-карими глазами.
