Таксист и тут оказался рядом и уже собрался было толкнуть дверь; Сузи едва успела поймать его за руку.
— Не лезь! — приказала она. — Пойдем к твоему деду.
Старик сидел в потемках; так лучше было наблюдать за улицей и за домом напротив.
— Дом с привидениями? — спросила Сузи, едва поздоровавшись. — Верно?
— Верно, — не удивился старик.
Сколько он себя помнил, этот дом всегда пользовался дурной славой. Бывали годы, когда дом стоял совсем пустой, потом опять становился шумным, обитаемым — но ненадолго: самые разные причины раз за разом опустошали это мрачное ветшающее здание.
— …А сегодня весь вечер в полуподвал входили люди, — сказал старик. — Назад никто до сих пор не вышел.
— Похоже на заговор, правда? — влез в разговор таксист. — Или на сборище гангстеров…
— Помолчи, Ив-Люк! — перебил его старик.
— Вы не звонили в полицию? — спросила Сузи.
— А что бы он им сказал? — опять вмешался таксист. — Вы же сами видели — закрыто там.
Сузи кивнула.
— А почему вы решили обратиться ко мне? — снова обратилась она к старику.
— Я кое-что слышал о вас, моя юная дама. Мне показалось, это должно вас заинтересовать.
— Вы не обратили внимания, что за люди заходили в дом?
— Разные люди, — пожал плечами старик.
— Здешние?
— Нет, — старик качнул головой. — Здешние мимо проходят, не глядят. Заходили чужие, незнакомые.
— Случайные прохожие, — проговорила Сузи задумчиво. — И заходили они в кафе…
Старик не понял:
— О чем вы?
— Сколько их было? — не обращая внимания на вопрос, спросила Сузи.
— Я видел пятерых, — сказал старик.
— Плохо дело, — сказала Сузи и обернулась к таксисту: — Пойдем в машину. Мне надо переодеться.
Пока таксист деликатно отворачивался, стараясь не глядеть в зеркальце заднего вида, Сузи на заднем сиденье сняла платье и нижнее белье и оделась в длинную просторную рубаху из небеленого полотна. Волосы она распустила, сняла с себя все украшения.
— Помоги-ка, Ив-Люк, — позвала она, закончив переодевание. — Канистру и корзину надо подвесить на ремешках.
— Вы сами на привидение похожи, — перегнувшись через сиденье и увидев ее в таком виде, сказал Ив-Люк.
Подвесили груз, потому что руки должны были оставаться свободными, и Сузи, переждав, пока пройдут двое прохожих, вышла из машины.
— Отгони машину чуть дальше и иди к деду. Запритесь и никому не открывайте дверь до самого рассвета. Мне тоже не открывайте, — предупредила она отдельно, — если у меня в руках не будет белого петуха! Живого петуха!
Ив-Люк посмотрел на нее очень внимательно. На его безусом еще лице впервые появилось что-то, похожее на озабоченность.
— Вы что это… серьезно?
— Очень серьезно, Ив-Люк, — сказала Сузи, — очень! А теперь — кати отсюда, живо!
Она захлопнула дверцу и пошла к спуску в полуподвальчик. Здесь было тихо, темно и пахло пылью и мышиным пометом. Хуже всего было то, что приходилось идти босиком, а на полу попадались битые стекла.
Никого здесь не было. И Магды здесь не было.
Сузи отвинтила колпачок канистры, макнула конец орехового прута в освященную воду.
…И в это мгновение кто-то толкнул ее сзади. Сузи чудом удалось сохранить равновесие. Со всеми предосторожностями, готовая к новому нападению, она вынула прут из воды и закрыла канистру.
Мокрый прут, словно живой, затрепетал в ее руке и вдруг будто затлел в темноте. Свечение становилось все ярче и ярче, Сузи изо всех сил толкнула задребезжавшую под ее напором дверь и шагнула внутрь. Прут она подняла над головой, и он, подобно факелу, осветил заброшенный подвал.
Магды здесь не было.
Здесь вообще никого, кроме нее, не было. То, что только что толкнуло ее, исчезло без следа, и подвал казался самым обыкновенным старым пыльным заброшенным подвалом.
Но Сузи знала, что это не так — иначе не горел бы ярким светом мокрый ореховый прутик.
4Магда пила кофе, тревожно ожидая прихода Сузи. На страшных чудовищ, притворяющихся людьми, она старалась не глядеть, поэтому делала вид, что читает газету, хотя не могла различить ни единого слова.
Прошло около часа или чуть больше.
Чудище-официант остановился около нее и, любезно оскалив зубы, сообщил, что кафе закрывается. Магда расплатилась, но с места не встала.
Минут через десять чудище еще раз обратилось к ней с напоминанием.
— Что-то рано вы закрываетесь, — заметила Магда.
— После наступления сумерек здесь редко кто ходит, — снова любезно осклабилось чудище. — Нет смысла держать кафе открытым. Мадам? — официант уже более настойчиво попытался выпроводить Магду. Та брезгливо стряхнула его когтистую лапу с рукава своей куртки.
— Я никуда не пойду, — объявила она.
— Ты что, ночевать здесь собралась? — чудище отбросило всякую учтивость.
— Я не выйду отсюда, — твердо повторила она.
Кроме нее в кафе оставался только один человек. Он с любопытством оглядывался на спорившую с официантом Магду и допивал свое пиво.
— Мне что, полицию вызвать? — тихо, но внушительно спросило чудище за стойкой.
— Ну-ну, — сказала с вызовом Магда, понимая, что терять ей уже нечего. — Действуйте!
С полицией чудища связываться не хотели. Чудище-официант подошло к стойке и зашепталось с чудищем-барменом.
Предпоследний посетитель допил свое пиво и пошел к двери. Магда проводила его сожалеющим взглядом.
— Что с ней делать? — донеслось до Магды.
— Браслет, — произнесло чудовище за стойкой, которое, впрочем, стойку покинуло и теперь приближалось к Магде. По габаритам чудище было крупней прочих и, похоже, было здесь главным. — Я вроде видел у нее браслетку на руке! — проговорило чудовище-бармен.
Чудище-официант бесцеремонно схватило руку Магды и оттянуло рукав. Магда попробовала вырваться, но тщетно.
Впрочем, чудище ее руку тут же отпустило.
— Она нас видит! — чуть не в один голос вскричали оба.
— Мадам или мадемуазель, — грозно обратилось к Магде главное чудовище. — Вы не хотите выходить, я вас понимаю, но уйти вам придется.
Он щелкнул пальцами, и освещение в кафе, и без того неяркое, начало меркнуть. Вскоре в подвале воцарилась почти полная темнота, нарушаемая только неярким светом, который попадал через окна и дверь.
Во тьме хозяева подвала будто утратили свою пугающую наружность и превратились в тени с горящими глазами.
— Прошу вас, сударыня, — призрак главного чудовища отвесил старомодный полупоклон и указал на дверь тенью-рукой.
Магда поняла: уходить все же придется.
