Следователь, Демон и Колдун - Александр Н. Александров

- Я наберу все оперативные группы. – Целеста заметно побледнел, но голос магистра, надо отдать ему должное, даже не дрогнул. – Пусть готовят все Отсекающие заклятья, которые только у них есть. Попробуем разорвать связь между Сферами.

- С такой скоростью ОНО будет поглощать Землю несколько месяцев. – Метлби задумчиво потёр подбородок. – Но эта дыра расширяется. Расширяется, равномерно во все стороны, находясь на одной и той же высоте, и растягиваясь по поверхности условной сферы радиусом, примерно, на девяносто миль выше поверхности земного шара.

- Как мыльный пузырь. – Целеста яростно взъерошил волосы и принялся грызть карандаш. – Который медленно образовывается над нашей атмосферой.

- Именно.

- Если это манифестация Демона, то я... в некотором затруднении.

- Я, признаться, тоже. ОНО, похоже, не хочет ни с кем сражаться, а просто собирается поглотить планету, и всё.

- Да.

Магистры молча посмотрели друг на друга. На стене тихо тикали часты, отсчитывая секунды и минуты.

- Это, что – смерч? – Восьмизор Принцепс несколько раз рассеянно мигнул. – Я про тот чёрный хобот, что тянется к этой кляксе в небе от земли. Это похоже на... на... даже не знаю, на что.

- В какой-то степени. – Рука Кир ошарашенно потряс головой, точно выбравшийся из воды пёс. – Это камни.

- Камни?

- Горы. Земля. Снег. Деревья. Эта штука в небе притягивает к себе то, что находится внизу. Она просто поглощает наш мир.

- Тут поступило предложение применить все доступные нам Отсекающие заклятья.

- Единственное разумное предложение в данной ситуации. Давайте так, презиратор: ваши люди будут держать экраны, а мои – использовать Отсекатели. Всё равно у нас в арсенале есть вещи покруче, чем у ОСП.

- Договорились. Я отдам все необходимые приказы. Когда?

- Когда ОНО подойдёт поближе. Увы, не раньше. Это Хлябь; мы не можем просто открыть блиц-коридор к этой штуке.

- По воздуху...

- На чём? На дирижабле?

- На турболёте.

- Ого, вы и о них знаете? Хвалю. Но мы не знаем, на каком расстоянии начинает проявляться затягивающий эффект. Хотите отправиться со своей реактивной трубой прямо в эту дыру?

- Не особо.

Они беспомощно посмотрели друг на друга.

- Выходит, ждём?

- Ждём.

– – – – – – – – – – – –

Фигаро вышвырнуло из коридора-потока, в котором он летел через пустоту.

Но когда коридор закончился, вокруг оказалась такая же пустота, только чёрная, холодная и бесконечная.

В ней не было ни верха, ни низа, ни «теперь», ни «завтра», буквально ничего. Был только Фигаро, но не как личность, а лишь как намёк на самого себя, как огонёк, что остывает под закрытыми веками, как угасающая вспышка, как всё это и... ничего.

Тем не менее, возможностей того, что осталось от следователя хватило на то, чтобы понять, что именно произошло. Здесь это было просто: обычные ограничения сознания опирающегося на человеческий мозг были временно отменены.

Дело было не в приборе Артура, отнюдь.

Дело было в устройстве мира.

Когда аппарат настраивался на какую-либо точку в смежных пространствах, он, фактически, фокусировался на неких базовых принципах и основах нужного мира-конечной остановки. Настройщик подсознательно влиял на пи-мезонный флуктуатор (сейчас, в состоянии сонного полубреда, следователь даже примерно понимал, что это такое), таким образом производя окончательную калибровку прибора. А уж когда путешественник уже побывал в каком-то месте, то в дальнейшем не требовалась даже настройка; о нужной точке прибытия было достаточно просто подумать.

Но сейчас Фигаро просто отправили в никуда. Он успешно покинул зону Упорядоченного, и оказался...

Нигде?

«Стоп, какого лешего? В каком ещё таком «нигде»? Где вы видели в мире это самое «нигде»? Бред. Нужно просто продолжать двигаться к цели, да и всё»

Следователь попробовал начать движение, и у него, неожиданно, получилось.

У свободно подвешенного в пустоте сознания оказалось немало преимуществ, и одним из них оказалась немедленная реализация базовых концепций: как только Фигаро подумал о движении, он сразу же понял, что движется. Правда, не совсем понятно было, куда именно, но даже такое начало его вполне устраивало.

«Главное не потеряться»

Он тут же отбросил эту мысль, но она вернулась, точно назойливо жужжащая муха. Поэтому следователь принялся думать её как бы под другим углом.

«Хорошо, – рассуждал Фигаро, – но что такое «потеряться»? Это ведь просто отсутствие понимания, куда тебе двигаться плюс отсутствие понимания где ты сейчаснаходишься. Но это не мой случай: я нахожусь за пределами того, что... назовём это осмысленным мирозданием... Да, и, кстати: почему вокруг темно? А ну-ка, давайте организуем свет!»

И стал свет.

Чернота замерцала, вспыхнула и засветилась ровным спокойным сиянием, превратившись в свою противоположность.

«И да узрел Фигаро, что это хорошо, – не без удовольствия подумал следователь. – Ладно, дальше-то что? Хорошо бы мне кто-нибудь указал путь. Но кто? Кто меня может тут найти? Увидеть? Даже вспомнить обо мне? Артур? Приём?.. Тишина. Конечно, тишина; в такую даль старик Мерлин никогда не заглядывал... А кто заглядывал? Может...»

И тогда свет вокруг внезапно вспыхнул, свернулся в широкую лучистую воронку, и Фигаро почувствовал, как он движется всё быстрее и быстрее.

Из самых дальних сфер запредельного весёлая тьма, которая не была ни тьмой, ни светом, улыбнувшись, свилась вокруг следователя, моргнула тридцатью шестью огоньками, и превратилась в путеводное созвездие, стрелой указующее в неведомую даль.

Слои реальности раздвинулись, и из Внешних Сфер, где никогда не гаснет самое яркое солнце, что только есть в мире, Па-Фу, лиса-демон, показала ему путь.

Странно знакомый человек, похожий на хохочущего Нептуна с бородой из морской пены, а ещё больше похожий на покойного псионика Виктора Вивальди направил Фигаро и придал ему пинком необходимое ускорение.

Барон Оберн, спящий в обнимку со своей супругой в маленьком уютном домике в деревеньке Топкая Паль, заворочался во сне, пробормотал что-то вроде «шляются тут по ночам всякие», и зажёг перед следователем маяк, чтобы было сподручнее лететь.

Из бездны под Чёрными Прудами две фигуры – тёмная, затянутая в непроницаемую дымку, и светлая, похожая на те искры, что играют ясным утром на поверхности озера, дотянулись до Фигаро, и направили его безумный полёт.

Звёзды раскинули над ним свои крылья, и снежный лев, чиркнув крылом по закраине вечности, обхватил его мягкими лапами, поднимая вверх, над острыми углами небытия.

А скорость движения всё нарастала и