Погостив месяца полтора в Хабаровске, обойдя все «места силы», экстрасенс отправился домой, в Панчево. Разумеется, Маргарита Ивановна взяла у него и адрес, и телефон. А когда три года спустя пропал вертолёт, она первым делом бросилась уговаривать мужа прибегнуть к помощи экстрасенса.
Фёдор Игнатович долго не мог вспомнить, о каком таком «милом юноше» талдычит супруга, но, в конце концов, сдался под её напором и даже оплатил перелёт Вешовича в Хабаровск.
Так он оказался на Дальнем Востоке второй раз.
Зорану исполнилось уже двадцать четыре, он повзрослел и возмужал, многому научился, многое постиг и чувствовал себя поистине всемогущим!
Когда он узнал, что «цена вопроса» — шестьдесят пять килограммов золота, не сразу сумел представить себе сумму в долларах, не говоря уже о сербских динарах.
Около девятисот тысяч долларов! Это же почти миллион долларов!!! Такая сумма не могла присниться амбициозному юнцу ни в одном из самых сладких снов о будущем!
Естественно, он сразу же согласился направить поиски. И направил. И так сокрушался, когда вертолёт так и не нашли там, где он просил искать… а сам потихоньку сходил на место крушения.
Да, он думал, что легко сумеет найти среди обломков вертолёта так чётко привидевшийся в трансе прямоугольный чемоданчик. А на деле оказалось, что во время взрыва то, что было вертолётом, превратилось в страшную, намертво спаянную в прихотливо искорёженной форме фигуру.
Золото было где-то там, внутри… звало его к себе. Манило. Обещало долгую безбедную жизнь, и не в Сербии, а где-нибудь в Лондоне или в Париже. Или где-нибудь за океаном!
Но надо было подождать.
Совсем немного… а лучше — много. Ведь золото — есть. Оно закрыто ото всего мира обгорелым металлом. И, если Зоран прямо сейчас немного постарается, он сумеет сделать так, что его никто и никогда не найдёт.
Никто — кроме него.
Никогда — пока он не решит забрать принадлежащее ему по праву.
Вернувшись в Панчево, Зоран за все эти годы ни разу не лёг спать, не сосчитав предварительно, каково же его состояние. Он тщательно отслеживал цены на грамм золота, и как же он горевал, когда они упали! Зато какова же была его радость, когда они, наконец, поползли вверх! И с той поры он только ждал, ждал и ждал, когда же его капиталовложение достигнет суммы, удовлетворяющей его запросам.
А пока капитал «созревал», он пытался найти себе применение. Попробовал выучиться на финансиста, но с треском провалил вступительные экзамены. Попытался устроиться по специальности, переводчиком, но там платили такие копейки… а потом и вовсе сократили. Работал дворником и разгружал вагоны, уезжал на заработки сначала в другие города, потом и в другие страны, постепенно перебрался на постоянное место жительства в Россию, только старался, чтобы у него всегда был НЗ: сумма, достаточная на оплату проезда до Хабаровска.
Естественно, ни о какой жене даже речи идти не могло.
Пока.
А потом… он и в сорок, и в сорок пять оставался бы мужчиной хоть куда, а обладая двумя миллионами долларов — именно такой отметки к той поре достигла сумма! — заполучил бы себе в жёны любую, какая понравится.
Экстрасенсорные способности Зорана никому не были нужны в Сербии, зато в России на них оказался неплохой спрос, и вскоре он уже зарабатывал приличные деньги, тратя непозволительно мало сил. Разве сложно ему посмотреть, какое будущее ждёт начинающийся бизнес Купетмана? Сделать оберег на развитие и процветание Башкевичу? Сварить «отворотное» зелье для неугодного жениха дочери Сорановского? Потом он перестал запоминать фамилии, посетители слились в непрерывную череду, жизнь окончательно изменилась, и только ежевечерний подсчёт капиталов оставался всё тем же, что и все последние шестнадцать лет.
А когда сумма перевалила за три миллиона долларов, Зоран с обезоруживающей ясностью понял: он никогда не сумеет в одиночку добыть это золото в тайге. Нет, конечно, он в одиночку сходил и проведал свой вертолёт, заросший ежевикой и молодым ельником, всё было на месте, и золото тоже, но как, как же добраться до него? Где найти соратников? Но… а на что ему экстрасенсорные способности? В который раз уже Вешович обратил их себе на пользу. Ему удалось без лишних проблем и проволочек отыскать подходящего помощника, хабаровского авторитета Угла.
Вешович решил оставить свои паранормальные возможности козырем в рукаве. И правильно сделал, потому что Угол соглашался на все условия с подозрительной лёгкостью.
Надо обеспечить машину? Легко. Подогнать ребят с резаками? Да не вопрос! Отдать треть сокровища непонятному субъекту? Да пожалуйста!
Угол сам, лично, присутствовал на распилке. Слишком уж вскользь поинтересовался, откуда у Зорана такие точные сведения о вертолёте. Как-то очень уж легко поверил в легенду про уцелевшего пилота, у которого дедушка был общий с Вешовичем…
Зоран был уверен, что его «поведут» ещё в Хабаровске, и его «повели». Он чувствовал слежку, он знал, что его «коллеги» поедут в одном с ним поезде и даже постараются втереться в доверие, пока неделю прокултыхаются в соседнем купе…
Но разве Зоран зря ждал шестнадцать лет своей возможности получить — хорошо, не три, но хотя бы один миллион долларов? И Вешович сдал чемодан с золотым песком в камеру хранения.
Перестраховываться — так по полной! Зоран не просто загипнотизировал служащего, не просто стёр ему память, но ещё и опробовал не раз уже проверенную на других «систему самоуничтожения»: он так кодировал сознание особо доверенных лиц в одном санкт-петербургском борделе пару лет назад… выжили двое из десяти, зато тайны хозяина никому не достались.
Оставалась самая малость. Избавиться от «хвоста» и забрать золото, но — кто мог знать, что оно не улежит на полке?!
— Ну а в дальнейших событиях мы все принимали непосредственное участие, — подвёл итог Николай Васильевич, и Ярослав согласно кивнул.
— Какая… трогательная история, — Скрипка сделал вид, что растроган до слёз и даже пару раз всхлипнул, прекратив цирк только при виде кулака Валуйского.
— А мне его жалко, — в один голос сказали Марина и Лена.
Краснов улыбнулся:
— Мне тоже его жалко…
— Но я сомневаюсь в том, что он получит справедливое наказание! — возмутился Сергей.
— Да он изворотливее угря! — присоединилась к нему Аля. — Вот увидите, он может уплыть ещё до суда!
— А может, пусть бы себе плыл? — спросила Марина. — Ведь он и так уже самой судьбой наказан. Он шестнадцать лет жил только тем, что считал свои деньги — деньги, которых у него не было, а теперь уже никогда и не будет.
