То ругаются из-за куста, посаженного на десять сантиметров ближе к меже, чем положено, то принимаются выяснять отношения по поводу ремонта канализации. Иногда доходит даже до таких исключительных ситуаций, как данное уголовное дело. Лишь тогда в соседские отношения может эффективно вмешаться закон, а до того бессмысленно и малоэффективно привлекать суд к решению спорных вопросов.
Со слов моего подзащитного складывалась несколько иная картина происшествия.
Тем погожим зимним утром господин Щеглов вместе с домочадцами был дома. Проснулось семейство поздно, поскольку в воскресенье некуда было спешить, а учитывая мороз, ударивший ночью, и вовсе не хотелось высовывать нос на улицу.
Однако пришлось: как раз когда глава семьи вместе с супругой завтракали, на улице раздались дикие крики, собачий лай и разнообразные проклятия. По голосу господин Щеглов опознал свою госпожу Варину, но, выглянув в окно, никого на своем участке не увидел. Что творилось у соседей, он не знал, ведь сплошной кирпичный забор очень затруднял обозрение.
Ор не прекращался, потом к нему добавились вопли дочери бабули, видимо, она всполошилась и выбежала узнать, что случилось с дражайшей родительницей.
Через час приехала милиция, которая и сообщила ошарашенному господину Варину, что он нанес телесные повреждения своей соседке и теперь будет привлечен к уголовной ответственности за это противоправное деяние.
В подобных происшествиях очень нелегко достоверно установить действительные обстоятельства, поскольку соседи предпочитают не вмешиваться, если что и видели. Бытовая драма разворачивается на глазах лишь непосредственных участников.
Хорошо хоть у обвинения также не было свидетелей, как подсудимый избивал потерпевшую, а то нам пришлось бы нелегко.
Впрочем, в данном случае все соседи (кроме семейства потерпевшей, понятно) были на стороне господина Щеглова, притом некоторые из них даже желали дать показания! На предварительном следствии нам не удалось их допросить, но теперь я рассчитывала наверстать упущенное.
- У защиты есть дополнительные доказательства? - спросил судья, когда мы закончили допрос присутствующих.
- Да, ваша честь! - приняла подачу я. - Прошу в следующее заседание по делу вызвать и допросить в качестве свидетелей госпожу Нарлину Парвассон и госпожу Лидию Норову, которые проживают по соседству с моим подзащитным.
- Мнение прокурора по поводу заявленного ходатайства? - спросил судья.
- Я возражаю, - встал с места прокурор. - На момент совершения преступления на улице была поздняя осень, так что свидетели не были во дворе и не могли ничего видеть.
- Давайте у самих свидетелей поинтересуемся, что именно они видели, вместо необоснованных выводов! - тут же вставила я.
- Суд удовлетворяет заявленное ходатайство, - определился судья Ярешин и остро взглянул на меня. - Еще есть ходатайства?
Я удовлетворенно кивнула и продолжила:
- Также прошу назначить судебно-медицинскую экспертизу, на разрешение которой поставить следующие вопросы: могло ли падение с высоты стать причиной телесных повреждений потерпевшей и насколько имеющиеся повреждения соответствуют описываемым ею обстоятельствам их причинения.
Конечно, представитель обвинения возражал, ссылаясь на имеющееся заключение эксперта о степени тяжести телесных повреждений.
Я же настаивала, поскольку в данном документе речь шла лишь о том, что у потерпевшей имелись определенные телесные повреждения и срок их нанесения не противоречил словам потерпевшей. Меня же интересовала совсем другая постановка вопроса.
В принципе, мы не оспаривали сам факт имеющихся телесных повреждений: перелома, нескольких ушибов и укуса собаки, а пытались доказать, что в их причинении не виновен мой подзащитный. Наша версия получалась вполне стройной: потерпевшая упала с забора на собственного пса, вследствие чего получила перелом и синяки, а бедная собака, ошалев от испуга, укусила хозяйку. Хотя укусила - это громко сказано, поскольку потерпевшая была тепло одета, и одежда сильно ослабила укус. Так что у госпожи Вариной был всего лишь синяк со следами зубов, а не рваная рана, как кричала сама бабуля.
Также я просила назначить судебно-техническую экспертизу, чтобы определить, какое напряжение было подано на ограду подсудимым и было ли это опасным для потерпевшей.
- Может быть, подсудимый вообще намеревался убить потерпевшую и нам нужно переквалифицировать обвинение как покушение на убийство? - съязвил прокурор.
- И для этого он не нашел ничего лучшего, чем провести ток по высоченному забору? - саркастически усмехнулась я. - Или он собирался силком затащить туда соседку и удерживать насильно?
- В любом случае, общественная опасность действий подсудимого сомнений не вызывает! - настаивал он. - Могли пострадать совершенно посторонние люди!
- А что они могли делать на верхушке двухметрового забора? - чистосердечно удивилась я.
Прокурор сходу не нашелся, что возразить, и я поспешила развить успех:
- Я не отрицаю, что мой подзащитный поступил неправильно, проведя ток по забору, однако согласитесь, его вполне можно понять. Полагаю, что об умышленном причинении телесных повреждений в данном случае вообще речи идти не может, поскольку сила тока была недостаточна для этого. Для того чтобы это выяснить, необходимо провести экспертизу.
- Суд считает нужным назначить экспертизы, - прервал нашу дискуссию судья.
На этом заседание мы закончились и разошлись на целый месяц.
Материалы дела отправились на экспертизы, свидетелям выписали повестки - в общем, желаемого результата я добилась, пусть это и была победа лишь в сражении, а не в войне.
Я еще немного пообщалась с клиентом и отправилась домой.
Время летело быстро.
Стремительно приближался мой День рождения, и мне все чаще становилось грустно.
Дело вовсе не в том, что трудно организовать праздник, а в том, что с течением лет этот торжественный день все больше напоминает, что мы - лишь бабочки-однодневки в этом мире. Особенно заметно это на фоне иных рас, которые разменивают не года, а десятки и сотни лет, прежде чем полностью оценить неотвратимость завершения жизни.
Юность у людей уходит быстро, за ней следует молодость, и все больше примет времени оставляет прожитая жизнь.
Я читала, что в древности варварские воины рисовали на лице и теле отметины, чтобы помнить о своих победах и жизненном опыте. Ту же нелегкую роль выполняет старость, жестоко напоминая о том, что было, и беспощадно говоря о том, чему уже никогда не бывать.
