кольтари, — бой с деревянным оружием. Овладел третьей — анкатари, то есть, сражением настоящими мечами и…
— Вы не закончили обучение анкатари, хозяин, — перебил Садхир. — Да, теперь я вспомнил! Вам нужно больше тренироваться прежде, чем вы перейдёте на последнюю ступень — верун кай тари.
Опять завёл свою шарманку!
Я не мог убедить Садхира начать обучать меня единоборству без оружия, пока он был жив. Но и теперь старый индус упорно гнул свою линию, не желая переводить меня на последний этап самой древней борьбы, перенятой англичанами у индусов, — каларипаятту!
— Я прекрасно владею всеми видами холодного оружия, Садхир. Мечом, серпом, топором, ножом, копьём и ришти. Чего ты ждёшь? Разве тебе не хочется продолжить свой путь? Ты остаёшься здесь, потому что не желаешь закончить моё обучение. Заверши его, и я с радостью и благодарностью отпущу тебя. Разве тебе не хочется выполнить распоряжение моего отца? Исполни свой долг и отправляйся дальше!
Садхир отрицательно покачал головой.
— Это зависит не от меня, а от вас, хозяин. Только от вас. Не ищите лёгких путей. Запаситесь терпением. Вы ещё плохо владеете ришти. Вас пока нельзя назвать гуррукалом. Нужно тренироваться!
В руке индуса возник трёхметровый гибкий меч, состоящий их двух полос, параллельно закреплённых на рукояти. Обычно такой носили, обернув вокруг пояса, но в Элизиуме в этом не было нужды.
Я хлопнул в ладоши, и моё тело покрылось синими одеждами, а в руке появился такой же меч, как у Садхира. Мы заняли позиции для схватки.
Да, владение ришти давалось мне не так легко, как фехтование на других видах холодного оружия. Но я считал, что оно мне не особо-то и нужно. А вот старый индус судил иначе. И ни за что не соглашался учить меня бою без оружия, пока я не пройду ришти. Что ж, давай проверим, кто кого!
Разбежавшись, я хлестнул противника, стараясь достать его по корпусу. Садхир легко прогнулся назад, буквально сложившись на девяносто градусов в пояснице. При этом он опёрся на свой меч, использовав его в качестве опоры. Лезвия пружинисто вернули его в прежнее положение. Индус тотчас подпрыгнул, легко, как пантера, и обрушил на меня вибрирующий клинок! Я уклонился влево и ударил, метя в голову. Учителю понадобилось всего лишь едва заметное движение, чтобы пропустить мой ришти в сантиметре от своего лица. Он тут же хлестнул меня, и клинки вспороли одежду, а затем — кожу и мышцы на моих рёбрах! Бок обожгло так, что из глаз выступили слёзы. Чёрт! Как он умудряется действовать настолько стремительно?!
Я отпрыгнул назад и ударил сверху вниз. Меч почти рассёк индуса от плеча до пояса, но в последнюю секунду тот подставил под сталь своё оружие и отразил удар! Я ударил снова, на этот раз в грудь. Ришти Садхира скользнул навстречу, его лезвия переплелись с моими. Учитель сделал неуловимое движение запястьем, и меч вырвался их моих пальцев!
Индус приставил дрожащие острия к моей шее и печально усмехнулся.
— Как вы будете сражаться с демонами, если не можете одолеть даже меня, хозяин?!
— У меня есть револьвер! — сглотнув, отозвался я.
Садхир недовольно покачал тюрбаном.
— Пока вы будете искать лёгких путей, вы не научитесь анкатари!
Опустив руку, он отступил на два шага.
— Ещё раз!
Его голос прозвучал строго и требовательно.
Я щёлкнул пальцами, и ришти вернулся в мою ладонь.
— Теперь моя очередь нападать! — азартно предупредил Садхир и ринулся в бой.
Глава 15
Лёг я в шесть утра, а встал в одиннадцать. Разумеется, не выспавшийся. Но у меня имелось на такие случаи отличное средство, изготовленное по собственному рецепту. Накапав густой синей жидкости в стакан с водой, я тщательно размешал её и выпил в три глотка. Не прошло и четверти часа, как организм взбодрился, а разбитость как рукой сняло. Так что к приезду Мартина Уэллса я был готов.
Интересно, какое дело заставило его отправиться в столицу на поезде. Явно не тоска по старому приятелю. Друзьями мы никогда не были, но ладили неплохо. Меня только всегда смущало чувство, что Мартина во мне, прежде всего, привлекает титул моего отца. Впрочем, он никогда прямо не восхищался аристократами. Думаю, потому что сам к ним не относился. Мартин вообще был большим оригиналом, полным противоречий. Например, он считал себя либералом, что не мешало ему употреблять на завтрак шампанское. Он ужасно стеснялся, что его отец сделал состояние на сети пабов, одной из самых известных на острове. И планировал распространить её в многочисленные имперские колонии — Америку, Новую Зеландию, Индию, Афганистан, Египет, Канаду, Африку и Австралию. Уверен, он бы и на Китай глаз положил, если бы лет сто назад тамошние британские колонии не были потеряны в ходе образования Паназиатской Империи под эгидой микадо.
В разговорах Мартин всегда старался обходить тему источника благосостояния своей семьи. Если же кто-нибудь заводил об этом речь, он смущённо хихикал и делал вид, что выше этого.
Последний год в старших классах он исповедовал «нигилизм», хотя течение это давно устарело. Лет двести назад. Но для Мартина оно стало вроде откровения. «Как я прочитал, что не надо признавать авторитеты, так словно пелена с глаз упала!» — любил он вспоминать.
Вот такой товарищ ехал ко мне. Я наполнил кружку тёмным пивом, снял шумовкой пену и стал ждать, ковыряя заказанный в ресторане на углу завтрак. Яичница-глазунья (а другую в Британии и не признавали), тосты с клубничным джемом и жареные сосиски отлично шли с пивком.
Мартин явился точно в назначенный час. Считал это хорошим тоном, признаком аристократии. К которой очень хотел бы принадлежать хотя бы по признакам, если не по рождению.
Джоана встретила и провела гостя в мой кабинет. Я поднялся ему навстречу. Мартин бросился ко мне, расплывшись в счастливой улыбке и протянув руку. Я надеялся, что этим и обойдётся, но пришлось обниматься.
Роста Мартин был небольшого, телосложения плотного, а носил серый двубортный костюм, синий галстук в тонкую полоску и коричневые ботинки. Шляпу с широкой блестящей
