На веранде послышались шаги, потом в дверь дважды легко постучали — значит незнакомец уже здесь. О'Талоло сопровождал его. Слуга подошел и произнес на ухо хозяину несколько слов на самоа. Посетитель прибыл в порт накануне вечером, высадившись с китобойного судна, идущего в Австралию. О'Талоло заметил его на пне на границе владения.
— Иди и приготовь завтрак. Оставь нас одних, — сказал хозяин на островном диалекте.
Абориген, уходя, коснулся незнакомца и воспользовался этим, чтобы обнажить просверленные клыки, которыми гордился.
— Островитяне не опасны, — успокоил хозяин дома, приглашая гостя войти. — Последний король объявил, что есть нас — большое святотатство. Поэтому мы защищены от каннибализма.
Гость снял головной убор и представился:
— Меня зовут Эрнст Пишенетт. Я прибыл из Рима, чтобы встретиться с вами.
— Из Рима? Вы пересекли половину земного шара?
— Используя все виды транспорта и всего за шесть суток, что я считаю подвигом с учетом проблем связи. — Пишенетт достал из кармана сложенный несколько раз листок бумаги. — Я действительно попал в Клуб лунатиков на острове Улуфания? В порту, похоже, вас знают.
Эта гостиная из экзотических пород древесины и ее особые украшения — гравюры Пиронезе, банджо и гитары, книги, книги и книги, а также макет маяка — полностью соответствовали атмосфере клуба, как его себе представлял Пишенетт. Но не хватало его членов, восседающих вокруг стола, и бронзовой таблички у входа.
— Простите, — извинился хозяин дома после недолгой паузы. — Это так. Я — казначей-президент и на данный момент единственный почетный член Клуба лунатиков. Добро пожаловать в Ваилиму, усадьбу Пяти Рек. Приглашаю вас разделить со мной завтрак.
Пишенетт, испытав облегчение, поскольку добрался до цели, позволил проводить себя к громадному тиковому столу. С удовольствием уселся в плетеное кресло. На последнем этапе путешествия он отбил себе задницу. О'Талоло появился с двумя дымящимися тарелками яичницы с салом и кофейником, от которого исходил божественный аромат. Пишенетт сбросил пиджак, закатал рукава рубашки, как и хозяин дома, наливший ему чашку кофе.
— Значит, вы представляете клуб в единственном числе? — спросил он, принимая протянутую ему тарелку.
— Предпоследний лунатик покинул меня десять лет назад. Наша небольшая ассоциация никогда не имела постоянных членов. Но она старше английской Короны. Она была основана в Александрии во времена ее расцвета. Если верить хранящимся у меня документам, которые я считаю аутентичными.
Пишенетт замер с чашкой, поднесенной ко рту.
— Каковы условия вхождения в нее? —Взгляд мужчины посуровел.
— Каково ваше достояние?
— То, что я ношу с собой, — с сожалением признал Пишенетт.
— Превосходно. Чем вы занимались до того, как попасть в мое логово на краю света?
Пишенетт изложил все как на духу, спрашивая себя, не загипнотизировали ли его. Хотя иначе он не слышал бы свою исповедь.
— Я — сын Эрнста Пишенетта, автора «Ужасающих преступлений и знаменитых убийц». Когда я приступил к самостоятельной деятельности, то выбрал профессию журналиста. В частности, рассказывал о базельских событиях, о деле Туманного Барона, о котором вы наверняка слышали. Потом мне пришлось бежать вместе с колдунами и братством пиратов, братьями лагуны. Сейчас я выполняю миссию в их интересах. Меня послали на встречу с вами.
Мужчина, похоже, отверг последнюю часть его откровений. Всему свое время, говорило выражение его лица.
— Значит, вы пробовали себя в журналистике? А профессия писателя вас никогда не искушала?
Пишенетт покраснел и заерзал на стуле.
— У меня есть несколько проектов исторических драм, — признался он. — Но чем дальше, тем больше меня влечет первая любовь.
— Какая?
— Преступление, — выдохнул он. — Продолжение дела отца. Преступный мир через призму романтики. Хотя последние события отдалили меня от первоначальной цели. Но как только вернусь в мирную среду, я вновь возьмусь за дело.
Мужчина встал, ткнул в гостя пальцем и приказал:
— Не двигайтесь.
Вышел из комнаты и через минуту вернулся с книгой в руке.
— «Жизнь пиратов и разбойников с большой дороги», — звонким голосом объявил он.
— Труд капитана Джонсона? Вы позволите? Пишенетт внимательно изучил оглавление. Хозяин дома невозмутимо глядел на него. Ощутив пристальный взгляд, Пишенетт положил книгу на стол. Мужчина протянул ему руку. Пишенетт медленно протянул свою. Последовала серия энергичных рукопожатий — Пишенетту едва не вывихнули плечо.
— Принимаю вас в члены Клуба лунатиков. В честь вашего приезда организуем небольшое празднество. С волшебным фонарем. Аборигены обожают такие сеансы.
Мужчина подошел к маяку, взял небольшую драгоценную шкатулку, словно выброшенную воображаемой бурей к подножию сооружения, открыл ее и поднес гостю.
— Спасибо, не курю, — извинился Пишенетт. Мужчина закурил сигарету и отдал приказ О'Талоло, который подхватил мешок нового члена клуба.
— Он покажет вам ваши апартаменты. Обед в полдень, если вы не против.
Пишенетт встал и последовал за О'Талоло. Остановился на пороге веранды и недоуменно нахмурился.
— Мне кажется, наши пути не пересекались. Однако ваше лицо мне определенно знакомо…
Черты лица хозяина Ваилимы были скрыты завесой сигаретного дыма. Что не помешало Пишенетту узнать его, когда мужчина ответил:
— Мое имя — Роберт Луис Стивенсон. Вам, быть может, действительно доводилось слышать обо мне.
Антиохия, Вавилон, Казаб, Жамнагар… «Тузитала» шла по каналу Аль-Джезирех под присмотром варварских племен, которые на лошадях следовали за кораблем по склонам сирийских гор. Потом судно по руслу древних вавилонских рек вышло в Персидский залив. Стоянки участились, стали веселее и колоритнее — колония Гавбанди, известная резными деревянными изделиями, праздник цветов в Шаб-Бальбаре, посещение затопленного Бхуджа.
«Тузитала» шла по заливу Кух, где раньше расстилалась пустыня. В том же направлении следовала целая армада разнообразных судов. Шхуны, рыбацкие лодки, плоты на буксирах, креветочные сейнеры… Все направлялись к Джайсалме-ру, который на заре следующего дня должен был чудесным образом подняться из вод.
— Нет, мой маленький Ганс-Фридрих, там нет ничего чудесного, — поспешила уточнить колдунья. — Просто мы будем наблюдать отступление вод перед мощным приливом.
Еж уютно устроился на коленях Роберты. Он дремал. Ему было жарко. Невыносимо жарко. Он и его сородичи не были приспособлены к столь жарким странам. Колдунья чувствовала, как он несчастен. Взяла ледышку из стоящей рядом вазы с фруктами и растопила в руке над иглами грызуна — тот мысленно поблагодарил ее.
