гастролей высказали свои претензии Николаю и предложили что-либо изменить, что-то придумать, потому что как было раньше продолжаться дальше не может. А Коля Николаев, расслабившись после принятия сорокаградусного допинга, высказал предложение, что он дескать раньше где-то слышал, что заезжему артисту нужно сказать какую-нибудь фразу на местном диалекте, причем чем хуже будет произношение — тем лучше, и это зрителей как-то расслабляет и настраивает на положительные эмоции. И Николай попросил перевести ему на татарский язык какую-либо ничего особенного незначащую фразу, типа — «добрый вечер, друзья...», а лучше сразу записать на листочке русскими буквами. Они написали. Он прочел. Смеялись долго и до слез. Потом сказали, что больше не надо ничего придумывать, что этого вполне достаточно.
Теперь представьте себе, уважаемый читатель, напряженную атмосферу зрительного зала стандартного Дома культуры в каком-нибудь захолустном башкирском городишке, где подавляющее большинство людей заплатили за билетик на концерт далеко не самых ведущих исполнителей сумму, равную половине своей ежемесячной зарплаты, не получаемой в течение нескольких кварталов. И вот они, зрители, сидят, вцепившись мертвой хваткой в деревянные подлокотники индивидуальных кресел, уставившись немигающим взором в убогое убранство периферийной сцены, и напряженно ждут. Неизвестно чего...
Наконец, на сцене возникает пышущий здоровьем и успехом симпатичный молодой человек в модном черном костюме, белой рубашке с ярким белым галстуком-бабоч¬кой. Он выдерживает долгую паузу, после чего выдает ско¬роговоркой:
«ХАЭРЛЕ КИЩ ИПТАШТЭР!»
И замолкает. Секундная пауза и весь зал начинает рыдать от смеха. Все в порядке. Зрители радушно улыбаются, понимая, что да, приехали настоящие артисты из Москвы, и бешеные деньги на билеты потрачены не зря, и идиотов из них похоже никто делать не собирается. А удачная находка Коли привнесла в гастрольную тусовку новое увлечение смешными татарскими словами и выражениями. За долгий месяц скитаний по Башкирии и Татарстану как-то сам собой родился целый словарь татарско-башкирских ляпсусов:
КОШМАР АПА — баба Яга
КОЛОТУН БАБАЙ — дед Мороз
АВТОГЕН АГА — змей Горыныч
БАУРСАК — пирожок
БАУРСАК ТЫГ ДЫК ТЫГ ДЫК — колобок
«СЭЙМ ТАТАРЧА БЛЯССЭМЭ?» —говоришь ли ты по-татарски?
БАТАЛЬОН ШАШКИ НАГОЛО ВЫДЕРГАБЕРДЫ — непереводимо
...Йошкар-Ола встретила концертную бригаду тридцатиградусной жарой. Несмотря на душную атмосферу, первый концерт прошел с большим успехом. По его окончании всех исполнителей обступили многочисленные восторженные поклонницы. Николай щедро раздавал автографы. Среди прочих, желающих получить его роспись, были три совсем еще юные девочки приблизительно четырнадцатилетнего возраста. Они предложили ему провести экскурсию по Йошкар-Оле, а самим выступить в качестве гидов.
Предложение было весьма необычным и заманчивым, обычно провинциальные красавицы приглашали заезжих артистов на совсем иные экскурсии, и Николай старательно избегал подобных контактов, не без оснований опасаясь соответствующих характерных заболеваний. Но здесь была похоже другая ситуация, к тому же в дневное время на гастролях заняться как правило совершенно нечем, а у девчонок так горели глаза, и Коля согласился.
Историческая встреча была назначена на девять часов утра перед входом в гостиницу, в которой остановились участники концертной бригады. Девчонки явно стеснялись и, как потом выяснилось, вообще не верили, что Николай явит им свой божественный лик, а потому смущенно прятались за колоннами, обрамлявшими вход в стандартный отель, в ожидании певца.
И вот он явился — в кроссовках, шортах и футболке, уже, конечно, не такой мажорный и напыщенный, как вечером на концерте, но все равно — кумир. Девочки спросили его, что ему хотелось бы улицезреть в их родном городе: музеи или скульптуры, памятники архитектуры или выставку народного творчества, а он в ответ скромно попросил их продемонстрировать ему городской пляж, если таковой, конечно, в наличии имеется. Они удивились, но на экскурсию на городской пляж его все же отвели.
И пляж оказался вполне приличным, даже с фонтанчиками с питьевой водой, и они купались и загорали, лежа на мягком йошкар-олинском песочке. И, расслабившись, Николай снисходительно отвечал на наивные девичьи вопросы:
— А как Вы сочиняете свои песни?
— А как Вы добились такого успеха?
— А какие Ваши творческие планы?
А одна из девочек в течение всего пребывания на пляже постоянно озиралась по сторонам, и когда Коля решился спросить, что ее так волнует, она с нескрываемой досадой произнесла:
— Подумать только... Обычно на пляже, куда ни плюнь, одноклассники, соседи по двору... А тут, надо же, в кои-то веки — я, на пляже, со ЗВЕЗДОЙ (!!!) и, как назло, ни одной знакомой рожи...Мне же потом никто не поверит... Вот оно, свершилось. Вот она — слава. Да не тут-то было.
За год с небольшим своей гастрольной деятельности Николай исколесил почти всю, тогда еще советскую, страну. Он научился хорошо «двигаться» на сцене, удачно работать со зрителями. Но творческая его квалификация в этот период времени как бы остановилась в своем росте, да и гонорары за концерты снизились. Вернее сказать, снизилась их покупательная способность. Потому как шел трудный и голодный 91-й год, и страна погрязла в инфляции своей экономики. Зарплата оставалась прежняя, в смысле количества, но купить на нее что бы то ни было становилось все меньше и меньше возможным. А потому Коля Николаев решил подыскать для себя какой-нибудь другой, более прибыльный бизнес. Тем паче, что в глобальном смысле, люди просто перестали ходить на концерты, предпочитая решать более насущные свои проблемы. Кроме музыкальной одаренности, Коля с детства был наделен еще одной способностью. Это умение выпиливать лобзиком из фанеры различные поделки и прочие штучки-дрючки. Точнее сказать, одарен он был от природы феноменальной усидчивостью и упорством, что не каждому дано, вообще- то говоря.
Когда-то давно, Анатолий Львович буквально изобрел лобзик, который не косил. Ну, то есть, обычный, в общепринятом виде лобзик, знакомый, как я надеюсь, каждому с детства, имеет дурацкую привычку делать срез, не совсем перпендикулярный лицевой стороне фанерного листа. Анатолий Львович сконструировал такой лобзик, который крепился струбцинами к столу и двигалась в нем только непосредственно пилочка, и только вверх-вниз. Для того, чтобы выпиливать по рисунку на фанере, нужно было двигать не лобзиком, а самим фанерным листом. Два этих условия не позволяли скашивать срез, и он получался строго перпендикулярным. Тогда же, в детстве, Коля на пару со своим папашей выпиливал из фанеры различные резные полочки для ванной комнаты и для кухни, изящные шкатулочки для отсутствующих в семье драгоценностей и прочие полезные вещички для дома.
Теперь же Николай решил сотворить что-то на злобу дня, что-то интимное и привлекательное, и чтобы пользовалось спросом. Таким образом и была придумана
