– Ну конечно! – он хохотнул. – Что это я... Смокв уже нету. Их уже собрали и... фьють! Ладно, Умник, тогда давай какую-нибудь гадость попроще.
Рапаит облегченно вздохнул, исчез на мгновение и тут же вернулся с пшеничной лепешкой.
Ницан, опорожнив бокал, вновь погрузился в глубокую задумчивость.
– Я тебе кое-что скажу, Лугаль... – произнес он тихо после долгой паузы. – А ведь все дело в смоквах.
Лугальбанда открыл было рот, чтобы отпустить какую-то колкость, но тут же снова закрыл. Сыщик смотрел на мага-эксперта совершенно трезвым и серьезным взглядом.
– Так ты говоришь – доложить о результатах расследования? – сказал он столь же трезво и серьезно. – Может быть, тебе это покажется странным, Лугаль, но кажется, я готов это сделать, – он поднялся на ноги. – Кажется, все укладывается. Надеюсь, ты на машине? Мне нужно кое-что с собою взять и кое-куда заехать.
Он проследовал в умывальную, оттуда через минуту донесся звук льющейся воды. Вернувшийся Ницан выглядел куда приличнее, чем до того.
– Какое это отвратительное ощущение – трезветь с такой скоростью, – хмуро сказал он. – Но дело есть дело. Поехали, Лугаль, – и еще раз повторил фразу, свидетельствовавшую, по мнению мага-эксперта, о серьезном психическом сдвиге: – Все дело в смоквах.
Тем не менее, Лугальбанда молча вел машину по маршруту, продиктованному Ницаном. Они заехали поначалу в Восточный район, где сыщик еще раз посетил юную Астаг, затем на Южный рынок, и лишь после этого отправились в загородную резиденцию президента. Лугальбанда ни слова не спросил о визите своего приятеля в контору мага-целителя Арам-Лугальты. Промолчал он и тогда, когда Ницан с трудом втащил в машину полный короб каких-то баночек и пакетиков, купленных на рынке. Только у ворот резиденции (на этот раз – парадных ворот), остановив машину и показав часовому разрешение на въезд, маг-эксперт сказал:
– Не знаю, что ты задумал, Ницан, но хочу предупредить: дело весьма серьезно. Если у тебя есть какие-то сомнения в правильности твоих действий, лучше брось все. Пойди к Амар-Зуэну, честно признайся – ничего, мол, не получилось. Ей-Богу, он настолько обрадуется твоей неудаче, что сам же замолвит словечко президенту. В конце концов, ты ничего не теряешь. Я даже надеюсь, что какую-то часть денег тебе заплатят – как компенсацию за потраченное время.
Ницан ответил не сразу. Он смотрел прямо перед собой, не выходя из машины. Наконец, заговорил:
– Еще вчера я так и собирался поступить. Но сегодня... – он покачал головой. – Нет, дорогой мой, я действительно близок к разгадке. Собственно, разгадку я уже нашел. Мне нужны доказательства – такие, которые я смогу предъявить этим высокопоставленным особам. И я эти доказательства получу. С твоей помощью. Если ты, конечно, согласен.
– Согласен, согласен, – проворчал маг-эксперт. – Куда же я денусь? Только объясни, что я должен делать?
– А ничего, – ответил Ницан. – Ничего. Только кивать в нужный момент и поддакивать.
– А откуда я знаю, какой момент нужный? – спросил Лугальбанда.
– Ну, это совсем просто, – Ницан и улыбнулся. – Как только ты решишь, что я делаю что-то не то, и соберешься вмешаться, так, стало быть, и кивай. И говори: «Да-да, именно так»... – выйдя из машины, он спохватился: – Хотя нет, мне нужно еще кое-что. Я сейчас пойду в гостевую комнату, к телу несчастного Шаррукена Тукульти. А ты отправляйся к господину министру и пригласи его туда же. А заодно и всех остальных. Президента, лидера оппозиции, помощников покойного. Тех, кто участвовал в последнем совещании.
Он выбрался наружу и вытащил из багажника тяжелый короб. Лугальбанда в раздумье почесал бороду.
– Вот провалиться мне на этом месте, – проворчал он. – Похоже, ты и вправду знаешь, что делаешь, – он повернулся и пошел в главный корпус.
– Лугаль! – крикнул Ницан. Маг-эксперт остановился. – Не забудь: у тебя осталась бутылка настойки, подаренная мне госпожой Бат-Сави! Прихвати с собой!
Не слушая возмущенного фырканья Лугальбанды, Ницан, с коробом в руках, направился к зданию, в котором располагались гостевые покои.
* * *
Ницан встретил гостей, стоя у раскрытого окна. Стулья, предназначенные для участников импровизированного собрания, он расставил по аккуратно очерченному кругу таким образом, что в центре этого круга находилось ложе с убитым. Ницан внимательно осмотрел пришедших. Президент выглядел так же, как и накануне, разве что глаза чуть припухли – скорее всего, от бессонницы. Набу-Дал, лидер оппозиции, выглядел несколько лучше – может быть, потому что был на несколько лет моложе. Его круглое холеное лицо имело озабоченное выражение – впрочем, не чрезмерно. Костюм нового главы «Возрождения Шенаара» отмечали траурные символы – ленты на рукавах и черную звезду над правым нагрудным карманом. Министр полиции, при вем старании выглядеть опечаленным, с трудом сдерживал торжествующую улыбку – видимо, Лугальбанда был прав в оценке его настроения. Что же до помощников убитого, то траурная накидка госпожи Сарит Бат-Сави не претерпела никаких изменений, равно как изящные серые перчатки, а секретарь Цемэх все так же драпировался в просторный черный плащ, и короткие волосы так же блестели от душистого масла. Лугальбанда держался позади всех.
– Прошу, прошу вас! – гостеприимно развел руками сыщик. – Проходите, рассаживайтесь.
Никто не сдвинулся с места. Словно не замечая колюче-настороженных взглядов, Ницан обратился к президенту:
– Я почти готов к тому, чтобы представить вам, ваше превосходительство, исчерпывающий отчет о проведенном расследовании, – краем глаза сыщик заметил, что Лугальбанда собирается что-то сказать, и поторопился продолжить: – Но для того, чтобы окончательно поставить точку, мне необходима небольшая деталь.
– Вот как! – издевательски протянул министр полиции. – Значит, почти готовы. Почти. Нельзя ли все-таки выражаться точнее? Что значит – почти? И о какой небольшой детали идет речь? И, наконец, с какой целью вы собрали нас всех здесь, в этой комнате? Не могу сказать, что соседство с покойником доставляет особое удовольствие.
– Увы, ваша честь, это необходимо, – сдержанно ответил Ницан. – Потому что последняя деталь... – он на мгновение замолчал. – Да, вы спрашивали, что значит – почти? Отвечаю: во-первых, я знаю, почему был убит Шаррукен Тукульти. Я знаю, кто его убил и когда. Я даже знаю, каким образом это преступление было совершено. Деталь, о которой я говорю – одно слово, связывающее все звенья моего расследования в одну цепь. К сожалению, это слово знает только один человек. Вернее, знал только один человек, – он указал на ложе. – Сам убитый. Это короткое слово я и хочу услышать. И потому надеюсь сейчас, здесь, в присутствии и с разрешения официальных лиц – имею в виду прежде всего вас, ваша честь, – провести сеанс посмертного допроса.
