взгляд, но поняв, что уловка не удалась, вздохнула: — Я узнала её почти сразу и испугалась, а этот мальчишка стоял, как истукан. Я надеялась, что Симонетта придёт мне на помощь, у нас с ней есть сигнальное слово, но она не пришла…
— Кого вы узнали?
— Я не сказала? — удивилась она. — Госпожу Барбару. Это была она. И рост, и фигура, и манеры, и голос. И даже вуаль. Как глупо, что она так привязалась к этому странному наряду, и если даже сменила его, он мало отличается от прежнего.
— И она пришла ограбить вас? Или она спрашивала о чём-то конкретном? Ваш менестрель говорил что-то об изумруде.
— Об изумруде? Бог с тобой, мой мальчик! Этот глупыш вечно придумывает! Он наверно от испуга всё перепутал.
— Нет, он вовсе не был напуган. Наоборот, он был спокоен, словно не при нём только что разверзлась преисподняя и повалили клубы дыма. Он сказал об изумруде, я полагаю о том же, о котором мне сегодня днём рассказал некто Енот, тот самый, что по вашему приказанию обокрал королевского ювелира и получил за это три тысячи золотых марок. Наивная душа, он думал, что это достойная цена! Представляете, что он сказал, когда узнал, что Шаплен купил его за триста тысяч. Увы, я не могу повторить его слова при даме. Впрочем, он сможет сказать это вам лично. Вы поедете со мной в Серую башню, и я устрою вам очную ставку.
— Неужели ты веришь какому-то вору, а не мне?
— Под пыткой не лгут, ваше сиятельство. Не знаю, решит ли граф Раймунд пытать вас, учитывая ваше положение и возраст, но… Кража изумруда, предназначавшегося для новой королевской короны… Не знаю, не знаю. Надеюсь, он ограничится сырой камерой и урезанным пайком.
— О, нет, мальчик мой! — забеспокоилась графиня. — Ты же…
— Это вне моей компетенции, ваше сиятельство, допрашивать вас с пристрастием. Да я бы и не посмел. Но я обязан препроводить вас в башню и в вашем присутствии ещё раз допросить Енота, уже без пыток. Правда, он так обозлён на вас, что может и оговорить. Например, сказать, что это вы велели убить старика Шаплена, чтоб скрыть своё преступление. А это, как вы понимаете, уже эшафот…
— Марк! — она подалась к нему и вцепилась пальцами в его руку. — Я ведь всегда была добра к тебе! Ты же можешь мне помочь? Я умоляю!
— Только если вы сами отдадите мне изумруд. Тогда я смогу сказать, что, хоть он и был украден, но вы купили его у вора за три тысячи марок, а узнав о краже, тут же отдали мне.
— А мне вернут мои три тысячи марок? — с надеждой спросила она.
— Нет.
Она потупилась и с тяжким вздохом, переходящим в стон, начала развязывать вязочки пеньюара на груди. Ещё до того, как раздался её полный ужаса и гнева оглушительный вопль, Марк понял, что изумруд снова ускользнул от него. Он вспомнил рыжего менестреля, который развязывал эти вязки.
В этот раз её трясло от гнева уже всерьёз. Графиня рычала и потрясала в воздухе кулачками, призывая на негодяя все небесные кары, грозя ему смертными муками и тем, что собственноручно разрежет его на тысячу частей.
Марк, смирившись с неудачей, ждал, пока она выговорится, а потом расспросил её о мальчишке. Что ж, нужно было признать, что он ещё тот ловкач и прекрасно знал, зачем пришёл. Он втёрся к ней в доверие и украл изумруд, заодно прихватив то, что было в руках у госпожи Барбары, после чего исчез в неизвестном направлении. Конечно, Марк намерен был начать его поиски, но что-то ему подсказывало, что отыскать его в этом городе будет очень непросто.
Из дома графини де Лафайет он сразу направился в Белую башню. Стражники беспрекословно выполнили его требование вызвать к нему Филбертуса, и тот незамедлительно явился, застёгивая на груди камзол. За ним плёлся сонный и недовольный Персиваль. Едва увидев выражение лица Марка, придворный маг понял, что дела обстоят не лучшим образом, и нахмурился.
— Идём к тебе, — проговорил он и, обняв его за плечи, увлёк в лабиринт дворцовых коридоров.
Оруженосцы барона ждали его в кабинете. Они спали, устроившись в креслах, и какое-то время не могли понять, почему их будят среди ночи, когда им и без того нелегко было уснуть в столь неудобных позах. Посмотрев на них, Марк какое-то время задумчиво молчал, а потом сунул в кошелёк руку и достал несколько серебряных марок.
— Отправляйтесь в трактир, поужинайте. Чтоб утром были дома и смогли с закрытыми глазами пройти по одной половице. Ясно?
— Ага, — кивнул Эдам, сгребая монеты.
Филбертус внимательно посмотрел на друга, а потом вытащил ещё несколько монет и протянул их Персивалю.
— Иди с ними.
— Но… — начал было тот.
— Рот зашью, если будешь спорить! — рявкнул маг, и оруженосец поспешно кивнул и первым направился к дверям.
Когда они ушли, Марк подошёл к шкафу и достал оттуда кувшин с вином и два кубка. Он рассказал Филбертусу о том, что произошло в доме графини де Лафайет, и тот был вынужден признать, что хоть расследование не закончено, дальнейшие его перспективы весьма туманны. Найти в Сен-Марко госпожу Барбару им, несмотря на все усилия, так и не удалось. Они даже полагали, что она покинула город, но оказалось, что она всё ещё здесь и продолжает совершать всякие гнусности. Отыскать мальчишку-менестреля, хоть и со столь яркими приметами, но которого до сих пор никто нигде не видел, тоже будет нелегко. Что ж до изумруда, то, скорее всего, он будет тайно продан какому-нибудь богатею или распилен на части, что сделает невозможным его опознание. Да и Енот теперь, вероятно, заляжет на дно и попытается выбраться из города, и, если ему это удастся, его уже никогда не увидят в Сен-Марко.
— Снова мы выяснили правду, — устало проговорил Марк, — но так и не достигли основных целей.
— И опять я скажу тебе, что ты выполнил свою миссию, — успокоил его Филбертус. — Ты должен был разобраться в смерти королевского ювелира и расследовать кражу в его доме. Благодаря тебе он ожил, и ты узнал, как произошло преступление.
— Моя работа — ловить преступников, а я не поймал ни Енота, ни этого мальчишку, ни госпожу Барбару. И похищенный изумруд тоже не нашёл, а ты говоришь, что моя миссия выполнена.
— Ладно, продолжай посыпать голову пеплом, — пожал плечами Филбертус. — А потом снова берись за дело. Ищи изумруд и этих двух воришек, а я продолжу заниматься госпожой Барбарой.
