снова догорела. Я бросил ее в пепельницу.
Дверь отворилась. Вошла Белокрылова. Красная от ярости.
— Ты где ходишь, Климов? Тебя все там ждут наверху. Ну-ка, быстро пошли.
И утащила меня с собой. На совещание. Когда я выходил, обернулся. Наварская отчаянно смотрела на меня. Потом на пепельницу. Не могла понять, что случилось.
Впрочем, секрет прост. Я заранее подготовил две спички. Обстругал по краям. Чтобы стали потоньше. Покрасил сапожным кремом.
И вуаля. Осталось только подбросить в пепельницу. И быстро сломать другие обгорелые спички. Настоящие. Чтобы зрительница не выбрала их. А выбрала только мои.
Вот и все.
А теперь мне предстояло показать другие фокусы. На важном совещании.
Уже войдя в громадный кабинет Хвалыгина, начальника всея УВД, я знал, о чем будет речь.
С нас тоже будут снимать стружку. Ругать за то, что нет результатов. У наших советских менеджеров считается, что результатов нет, потому что подчиненные не поднимают задницу. С насиженного места.
Поэтому им надо дать хороший пинок. В эту самую задницу. И только после этого они начинают шевелиться. Хм, возможно, слишком упрощенно. Но во многом, так и есть.
— Ну вот, явился, — протянул Хвалыгин. Он сидел во главе длинного стола для совещаний. Остальные участники следственной группы сидели тут же. Вокруг стола. — Не запылился. Прикатил из Югославии. Даже не зашел поздороваться. Занят, наверное, был?
Начало не очень обнадеживающее. Хвалыгин явно решил начать с меня. Подумал, что я хороший карандаш. Чтобы снять стружку.
— Да, было дело, — я не стал стоять посреди комнаты. Как набедокуривший школьник. Тоже прошел к столу. Сел на свободный стул. Позвал Белокрылову. — Аня, ты чего там застряла? Прыгай сюда. Рядом.
Хвалыгин сдержался. Не стал орать. Я ведь не подчиненный. К тому же, он помнил, что криком меня не возьмешь. И здесь сидят люди из гэбэ. И прокуратуры. А при них лучше вести себя прилично.
Я сидел и пристально глядел на него. Чтобы показать, что стружки с меня снять не получится. Я не из дерева, а из железа.
— Да, присаживайтесь, Анна Николаевна, — подтвердил Хвалыгин. Чтобы последнее слово осталось за ним. И он сохранил лицо. — Продолжим. На чем мы там остановились?
Белокрылова робко села рядом со мной. Она не обладала моим иммунитетом. И в присутствии начальства становилась тихой мышкой.
— Мы рассказали, что предварительные результаты следствия завели в тупик, — сказал Каверзин. — Тщательная проверка обстоятельств гибели свидетелей по делу Гуляева ни к чему не привела. Как это ни прискорбно, они погибли случайно. Трагическое происшествие.
Ага, как же. Он что, серьезно? Тут же невооруженным глазом видно вмешательство. Извне.
— Трагическая случайность? — насмешливо переспросил я. — Прямо, когда мы решили снова их опросить? С использованием гипноза? Чтобы вскрыть блокировку памяти? Вы уверены, коллега?
Я специально хотел вывести его из себя. Перетянуть одеяло.
И у меня получилось. Каверзин и так не очень жаловал меня. А теперь и вовсе взорвался. Когда я его перебил.
— Это заключение специалиста, — сказал он, глядя на меня. Оперся о стол руками. — Не чета вам. Профессионального следователя. И я клоунам не коллега. Шли бы вы, уважаемый, в цирк. Там ваше место.
Я продолжал улыбаться. Иногда бюрократы несут полную чепуху. И свято верят в нее.
Но я не собирался с этим мириться. Даже несмотря на то, что Белокрылова яростно пинала меня под столом. Мол, заткнись, придурок.
Вместо этого, я ответил:
— Тогда мне непонятно, почему, несмотря на столь высокий уровень профессионализма, ваш спец несет такую бредятину. Тут же ясно видно, что это убийство. Замаскированное под несчастный случай. Надо копать дальше.
Тут Каверзин не стал сдерживаться. Он саданул ладонью по столу. И заорал:
— Что это такое? Ты будешь мне советовать, как вести расследование? Ты, гражданский упырок?
Я пристально глядел на него.
— Не надо нервничать, товарищ Каверзин. Мы с вами ищем убийцу. А не меряемся чинами. Каждый в силу своих скромных способностей.
Хвалыгин поспешил вмешаться.
— Товарищи, давайте не будем горячиться. Выслушаем друг друга.
Каверзин постарался успокоиться. Отдышался, потер шею. Выпил стакан воды. Кивнул.
— Да, вы правы. Просто я не привык выслушивать советы от дилетантов. Которые ни черта не понимают в нашем деле.
Я кивнул. К счастью, я сохранил спокойствие. Мне не привыкать к негативным эмоциям. Когда работаешь с людьми, всякого насмотришься.
— Тем не менее, вам лучше выслушать мою версию. Также, как и версию о том, что среди нас есть предатель.
Все удивленно посмотрели на меня. Даже Белокрылова. Уж этого она тоже не ожидала.
— Ты о чем таком говоришь, Климов? — спросил Хвалыгин. — О каком таком предателе?
Я уже не улыбался. Предпочитал сохранить спокойствие. Ледяное спокойствие.
— Ну, как же. О том человеке, кто работает на Пикового туза. И передает ему информацию. А сейчас он находится среди нас.
* * *
В подъезде дома, где жила Сапфирова, царила темнота. Сверху через окна проникал сумрачный свет. Ступеньки еле видны.
Но Шестого и Седьмого это не смутило. Они осторожно поднялись на нужный этаж. Быстро и бесшумно.
Шестой достал отмычки. Звякнул тихонько. Чуть не уронил. Выругался.
— Тихо, — сказал Седьмой. — Тихо.
Шестой подошел к двери. Прислушался. Седьмой тем временем залепил пластилином дверные «глазки» соседей на площадке. Шестой слушал. Вроде все тихо.
Он наклонился к замку. Пошуровал в нем. Хотел открыть. Но сразу не получилось. Потом он услышал какие-то звуки.
Разговор. Внутри квартиры. Женский голос. Она кричала: «Скорее! Помогите! Они тут!».
— Вот сука, — прошептал Шестой. Оглянулся на командира. Тот стоял сзади. Мрачный и сосредоточенный. — Ты слышал? Кажется, она позвонила по телефону. Надеюсь, не в ментуру.
Семерка напряженно думал. Вся операция под кгрозой провала.
Как быть дальше? При планировании операции с Восьмеркой он обсуждал вариант обрезки проводов. Но потом решили обойтись без этого.
— Постарайтесь не шуметь, — предупредил Восьмой. — Двигайтесь тихо. Вас никто не должен услышать.
Они и двигались так. Как надо. Тихо и бесшумно. Семерка был уверен. Зуб готов отдать.
Но эта проклятая баба каким-то образом услышала их. У нее слух, как у летучей мыши. Как будто локаторы вместо ушей.
Или она и вправду провидица? Чего-то там умеет.
Семерка тонко улыбнулся. Была бы провидицей, давно бы убежала из дома. Предвидела бы их приход. Но нет, она осталась.
Значит, надо брать. А с милицией поможет Восьмерка. Или кто там у них наверху. Со связями в органах.
— Ломай эту гребаную дверь, — приказал Семерка. — Хватит церемониться. Нам не простят, если провалим операцию. Давай, делай.
Шестерка рад стараться. Убрал отмычки, навалился на дверь. Препятствие затрещало. Внутри послышались
