— Высший, — сорвалось с онемевших губ, пока сознание отказывалось верить глазам.
Однако они меня не обманывали. С неба на балкон радужного здания спустился Амэй. В белоснежном одеянии. Величественный и могущественный.
И, наверняка, очень и очень злой.
Старец решительно шагнул ко мне, и я испытала отчаянное желание раствориться или просочиться сквозь мраморную стену. И неважно, что пришлось бы снова рухнуть вниз с высоты семидесяти этажей.
— Дай, посмотрю, — произнёс он непривычно трагичным голосом.
Теплые пальцы коснулись левого крыла. Затем правого. Я сидела, не шевелясь. Не смела даже дышать.
— Проклятье! — выругался Высший. — Оба сломаны. Как же ты умудрилась, девочка?
Но я не в силах была ответить. Язык отказывался подчиняться.
Впрочем, Амэй и сам понял, что собеседник из меня нынче никудышный.
— Вставай и держись за меня, — велел он. — Отнесу тебя в Поднебесье.
Я дернулась. Затрепыхалась.
В Поднебесье?! Не хочу! Не надо!
Жар прошёл по телу волной. Робость как рукой сняло.
— Нет! — объявила я, глядя в медовые глаза Высшего с вызовом. — Лучше убейте прямо здесь. Всё равно ведь в капсулу отправите!
Лицо старца вытянулось, глаза скакнули на морщинистый лоб.
— Убить? — повторил он тихо и тут же воскликнул: — О, Небо и Миры! Лора, я не для того девять столетий был твоим хранителем, чтобы уничтожать собственными руками!
Вот теперь мне стало совсем нехорошо. Моим хранителем? Высший Амэй?
Стоп! А как, собственно, он попал в Мёртвый Мир?
Однако вопрос я задала совершенно другой.
— Лора? — я не узнала собственный голос. — Почему вы так меня назвали?
Старец тяжело вздохнул.
— Извини, сорвалось. А, впрочем, — он устало махнул рукой, опускаясь на грязный пол напротив меня. — Это твоё имя. Точнее, имя твоей души. И земное тоже. Одно всегда было одинаковым. Так повелось.
У меня голова пошла кругом. Я слышала о таком. Но… но…
— Имена получают только избранные души…
— Всё верно, — кивнул Высший. — Лора тень ноль вторая. Душа парная хранящая.
Но я не понимала. Что значит парная?
Перед глазами сразу встал портрет, увиденный в банкетном зале. Две одинаковые женщины. Блондинка и брюнетка. Я и кто-то ещё.
Но вопрос прозвучал снова не о том.
— Как вы узнали, что я здесь?
— Почувствовал, как ты миновала грань. Но решил не мешать. Знал, рано или поздно это случится. Однако, когда ты не вернулась, я забеспокоился. И, как вижу, не напрасно.
— Как это почувствовали?
— Очень просто, — старец печально засмеялся. — Я тоже из этой Вселенной, Лора. И, как ты, вижу дверь неповрежденной. Думаю, меня спасла сила Высшего. Когда остальные дети Радуг рассыпались в прах, я не пострадал. Полтора столетия оставался единственным представителем погибшего Мира.
— А потом решили «воскресить» меня? — злость накрыла с головой. И не будь Амэй тем, от кого зависела моя судьба, накинулась бы с кулаками. — И как, удался эксперимент?
Брови старца встретились на переносице. Лицо стало грозным. Но бури не последовало.
— Я, действительно, сделал из тебя ангела. Однако стены хранилища ты покинула не моими стараниями. Как и твоя сестра Сара. Видит Небо, весь последний год я делал всё, чтобы защитить тебя. В том числе, и от себя самой. Но это бесполезно. Ты расшибешься в лепёшку, чтобы в конечном итоге сгинуть в пропасть. Так было всегда. И, видимо, будет.
Наверное, в моих широко раскрытых от ужаса глазах мелькало столько вопросов, что Высший ласково потрепал меня по щеке, успокаивая, и произнёс со вздохом.
— Надо бы поскорее отправить тебя в медблок — приводить в порядок крылья, но ты же упрямая, как стадо баранов. К тому же, здесь, в отличие от Поднебесья, точно нет посторонних ушей. Мы одни во Вселенной, — Амэй с пронзительной грустью посмотрел на бесконечное море — темно-синие, невероятно спокойное и абсолютно пустое. — В общем, слушай. Всё началось с Тайруса…
Год назад…
День у Тайруса не задался с самого утра. Разумеется, благодаря подопечным. Иногда он даже думал, что Высшие старцы, а особенно Амэй, нарочно издевались, спихивая ему сброд. Мстили за старые грешки, чтобы на собственной шкуре прочувствовал, каково иметь дело с ходячей головной болью.
Сначала пришлось страховать заносчивого мальчишку, решившего на спор проехать на отцовской машине по центру города в пик тумана. Идиот радовался победе, не подозревая, сколько раз едва не поздоровался со столбами и не кувыркнулся в кювет. Он принимал поздравления от таких же глупых и прыщавых сверстников, пока ангел шипел под нос ругательства и мечтал дать клиенту подзатыльник, а еще лучше — пинок под зад.
Следующей на нервах слуги Поднебесья поиграла вздорная девица, возомнившая себя потомственной знахаркой. Откопала потрепанные рецепты прабабки и чуть не взорвала весь дом. Потом ещё в больнице причитала, мол, как на люди теперь показываться с обгоревшей шевелюрой и подпаленными бровями. Дура! Спасибо бы сказала, что остальные части тела целыми остались. Но дождёшься благодарности. Как же!
После обеда проблем добавил старикашка, которого Тайрус не переносил из-за мании величия и занудства. Распалившись, как чёрт из несуществующего ада, дед на всех парах отправился на разборки к гадалке. Выставлять претензии за не сработавшее любовное зелье, опробованное на молоденькой соседке. Да только тётка крепкая оказалась. Погнала вздорного клиента прочь. Да так, что тот ступени пересчитал и непременно свернул бы костлявую шею, не подоспел хранитель вовремя.
В общем, когда вымотавшийся Тайрус добрался до дома, язык чесался поведать первому встречному сородичу о паре сотен его недостатков. Чтоб и другим жизнь мёдом не казалась! Но вместо познавательного общения разъяренный слуга Поднебесья спрятался от посторонних глаз в пустом зале. Растянулся на полу, сплетя руки на животе, и постарался выбросить из головы незадачливых подопечных. Ну их всех в пропасть!
Из-за раздражения, мрачной фиолетовой субстанцией разливающейся по телу, процесс восстановления проходил медленнее обычного. Пришлось настолько глубоко погрузиться в себя, что все чувства притупились, а звуки ушли. Стало, действительно, легче. Даже почти хорошо.
Но, увы, Тайрус не учёл, что небольшая вольность приведёт к беде.
Едва он приоткрыл глаза, сразу понял — что-то не в порядке.
Взгляд сфокусировался на браслете. На одной из лампочек, отчаянно мигающей опасным красным цветом.
От затылка до кончиков пальцев прошла судорога. Перья встали дыбом.
