Ницан раздраженно проглотил очередную порцию спиртного – на этот раз тяжелого аккадского муската, слишком сладкого, но источающего поистине божественный аромат.
Но сыщик недолго смаковал вкус муската. Что-то смутно забрезжило в его сознании, словно последние его слова содержали ключ к загадке.
Или, во всяком случае, один из ключей.
– Спится… – вполголоса повторил он. – Спится – не спится. Мне не спится, а, например, Лугальбанде – спится. И Ошеа Бен-Апсу… – тут он почувствовал, как по плечам его пробежал легкий озноб. Он даже протрезвел. Умник, чутко реагировавший на состояние своего хозяина, тут же поднес ему глиняную кружку с крепчайшим «Венком Ниппура».
Ницан сделал глоток – и даже не почувствовал крепости. И не потому, что коварный Лугальбанда вновь наложил заклятье на потребляемые им напитки. Просто ему вдруг показалось, что отдельные части головоломки начали складываться воедино. Нет, пока что общие очертания были достаточно туманны, а в самом центре причудливой картины зияло белое пятно.
Но…
– Нет, – сказал он после короткого раздумья и вздохнул. – Нет, Умник, так у нас ничего не получится. Давай-ка представим себя на месте… мм… на месте Высшего Судьи праведного, а?
Умник испуганно прижал уши и энергично замотал головой.
– Что? – хмуро вопросил Ницан. – Думаешь, не получится? А придется попробовать. Я буду Высшим Судьей праведным, а ты, стало быть, просителем-молебщиком. То есть, покойным господином Шу-Суэном. А господином Ошеа… – Ницан огляделся по сторонам. – А господином Ошеа будет у нас Красавчик. Он и правда ни черта не понимает в нашем деле. Итак, поехали! – сыщик удовлетворенно потер руки и грозно воззрился на демона. – Н-ну, смертный? Что побудило тебя прибегнуть к моей помощи? Валяй, – сказал он Умнику обычным голосом. – Начинай просить.
Умник принял позу умоляющего – прижал одну лапку к сердцу, вторую протянув к Ницану, и громко застучал хвостом.
– Ага, – удовлетворенно произнес Ницан, вновь входя в роль грозного божества. – Стало быть, ты просишь меня о наказании страшного преступника. Так? Виновного… – тут Ницан извлек из кармана бумажку, привезенную из Кетар-Дин, развернул ее. – Так, виновного, – прочитал он, – в преступлениях, переполнивших чашу терпения. И тут ты, понятное дело, указываешь на преступника.
Умник с готовностью кивнул и указал лапкой на зеркало.
– Так. И я проверяю – целых тридцать дней, – после чего обнаруживаю, что… – Ницан грозно нахмурился. – Обнаруживаю, что ты меня надул!
Крысенок втянул голову в плечи.
– Да-да! – вскричал Ницан. – Я обнаруживаю, что ты меня надул. Что ты осмелился требовать смерти ни в чем неповинного Красавчика… то есть, я хотел сказать, Ошеа Бен-Апсу! И тут… – он замолчал, уставившись неподвижным взглядом в пространство поверх головы Умника. – Вот так-так… – пробормотал он. – Вот так-так… В самом деле, что может произойти, если поклонник Высшего Судьи праведного обратится к своему небесному патрону с просьбой о наказании невиновного?.. Ах, проклятье! – Ницан занес было руку, чтоб снова ударить кулаком по столу, на не ударил. Разжав кулак, он задумчиво потер подбородок, после чего сказал – трезвым, негромким голосом: – Вот о чем я должен был спросить в полицейском управлении у Хранителя культа. А я не спросил. Но знаешь, что удивительно? – сыщик легонько щелкнул крысенка по носу. – Удивительно то, что я уже знаю ответ.
Умник изобразил радость неизбывную. То есть, прошелся колесом по столу, затем вспрыгнул на бронзовую чернильницу, дважды обвил ее хвостом, после чего исчез – чтобы вернуться с очередной порцией спиртного.
– А вот этого теперь мне не надо, – строго сказал Ницан. – Ты же знаешь, что я не пью при завершении дела.
На мордочке Умника появилось озадаченное выражение. Он нервно постучал хвостом и беспомощно оглянулся, видимо, пытаясь решить – кому бы подарить уже принесенную рюмку. Ницану стало жаль рапаита, поэтому он принял рюмку, но при этом строго погрозил пальцем.
Он связался по домашнему коммуникатору с клиенткой, попросив ее пригласить завтра вечером всех руководителей компании.
– Желательно было бы собрать всех в тайном святилище вашего покойного мужа, – добавил он. И отключил коммуникатор прежде, чем удивленная вдова попросила объяснений.
Затем, тяжело вздохнув, отправил Лугальбанде фантомный образ и попросил мага-эксперта также прибыть в загородный дом Барроэсов. Лугальбанда по обыкновению поворчал, но приглашение принял. Ему было любопытно, что же раскопал его непутевый друг.
После этого Ницан рухнул на койку и беспробудно проспал почти до полудня.
Следующий день он целиком посвятил приведению себя в сколько-нибудь приличный вид. Правда, это не касалось куртки и трехдневной щетины. Но вот рубашку Ницан надел ослепительно белую (спасибо Нурсаг) и даже причесался (вернее, посчитал, что причесался).
Эффект был достигнут: увидев сыщика, клиентка удивилась и ничего не спросила. Они молча прошли в тайное святилище, устроенное Шу-Суэном – домашний храм Высшего Судьи праведного.
– С вашего позволения, – сказал Ницан, стоя перед статуей грозного бога с двумя мечами, – мне кое-что понадобится… – он огляделся по сторонам. – Я специально пришел чуть раньше… Будьте добры, – обратился он к вдове, – тут нужно кое-что приготовить.
По его указанию големы принесли в святилище большой круглый стол. Поставленный посередине, он занял едва ли не все пространство маленького храма.
– Так… – пробормотал Ницан. – Теперь сюда мы положим диск.
Губы вдовы дрогнули, когда сыщик водрузил на стол хорошо знакомый ей диск, разделенный на сектора, а затем поставил на диск две толстые свечи, желтую и черную. Но госпожа Барроэс ни слова не сказала. Ницан накрыл столик покрывалом, специально приготовленным для него юной Астаг. Покрывало обладало сильной магической защитой и не позволяло никаким способом угадать, что скрывается под ним.
Ницан удовлетворенно потер руки.
– Вот так, – сказал он. – Все готово, теперь можно ждать гостей…
Ницан церемонно поклонился вдове и пригласил ее сесть на отведенное заранее место – удобное кресло у стены, задрапированной тяжелой портьерой. Сам сел напротив. Тотчас за его спиной встал голем – то ли охранник, то ли слуга. Ницан недовольно покосился на него. Ему вовсе не нравилось присутствие за спиной неподвижной фигуры. Но он промолчал и лишь зябко повел плечами, избавляясь от неприятного ощущения.
Вскоре появился Нуррикудурр Барроэс. Старший из двух кузенов хозяйки, он выглядел очень удивленным, войдя в ранее незнакомое ему помещение. Подойдя к Нурит Барроэс, он пробормотал слова приветствия и тут же сел в указанное ему кресло. Статуя божества оказалась почти точно напротив. Нуррикудурр немедленно уставился на нее. Губы у него нервно подрагивали.
