Мему следовало бы задать себе такой вопрос: а правда ли то, что нарассказывал ему господин Домовой? Если правда, то с какой стати? Простите, уж во что-во что, но в собственное обаяние Мем не верил. Такое, чтоб люди пугались его, случалось часто, но чтоб кто-то воспылал к нему доверием… А не пытаются ли его использовать, как используют Нонора? По сути дела, исполняя свой служебный долг, инспектор Нонор делает чужую черновую работу и расследует убийство Мероя, хотя кого он в конце этого расследования выловит — Домовому не больно-то важно, ибо задачи перед Тайной Стражей стоят совсем другие. Вот и Мем теперь поставлен в непонятную зависимость от морального долга перед благополучием государства. Как говорят в лицее: вам приказано сделать добровольное пожертвование…
Ну зачем Домовому может быть нужен Мем? Не потому же, что он единственный, кто заметил раздавленную тыкву неподалеку от трупа. Не потому, что сам проявил инициативу и подобрался к тайне Чаячьего острова с другой стороны, нежели официальное расследование Первой префектуры. А потому, что сумел понравиться Датару и почти вызвал того на откровенность. Ну так и Датар сумел заставить Мема сказать лишнее. Много лишнего. Непозволительно много лишнего для человека, который должен следить за тем, чтоб ему не помешали.
Впрочем, Мем был готов себе признаться, что Датар ему симпатичен. Что-то было в этом слишком красивом для священнического сана монахе из того, что Мем ценил в людях. Не внутреннее достоинство, внешняя правильность или подвешенный язык. Нет. Скорее, некое спокойствие, которого не хватало самому Мему. Уверенность в собственной моральной силе, в своей правоте. И умение не терять свою точку зрения под начальственным нажимом или при блеске золотых кругляшков. О том, что Датар явится во всем этом расследовании с неожиданной стороны, Мем инстинктивно чувствовал с самого начала.
Да, таким, как Датар, мог бы быть таргский император. Возможно, из того, что говорят об Аджаннаре, многое неправда, но то, что тот черноволос, словно арданец, маленького роста и еще, в придачу, со вставным глазом — не очень-то для настоящего императора хорошо. Наверное, все-таки кир Хагиннор не очень долго думал, прежде чем отдавать таргский жезл власти одноглазому коротышке, иначе он выбрал бы кого-нибудь попредставительнее…
Мем выбрался все-таки на Хлебную площадь. Надо признаться, его благородный порыв пожертвовать деньги на приют Молчальников без помех до конца реализован все же не был. Напоследок Мем сжал тонкую кожу кошелька и между пальцев его задержались две крупные серебряные монеты по два лара каждая. Мему, привыкшему довольствоваться не просто малым, а практически ничем, на его траты должно было хватить с лихвой. Вместо обеда он купил себе большой пирог с говядиной и зеленью и, поедая его на ходу, направился в сторону Большой Публичной Библиотеки. Там, заплатив полмедяка за вход и столько же библиотекарю, он получил до вечера в распоряжение книгу о монашеских братствах, содержащую краткую историю их возникновения, уставы, списки монастырей, известных храмов и наиболее прославившихся подвижников в Таргене, Шаддаме, Борее и Белом Энлене, а так же другие душеполезные сведения. Раздел «Братство Скорбящих» Мем просмотрел довольно быстро, особо отметив для себя только то, что устав братства не жесток и позволяет братьям заниматься коммерческой деятельностью, если братья объединены в общину. Однако пределов этой деятельности устав в себе не указывал — то есть, если толковать его по таргскому законодательству, раз деятельность не оговорена, а устав подтвержден государственной печатью как имеющий право на существование в границах Таргена, деятельностью этой может быть хоть ссуда денег в рост, хоть торговля пьяным грибом, хоть содержание веселого дома без всякого дополнительного лицензирования и налогообложения.
Гораздо больше заинтересовала Мема глава «Молчальники». Вот кто знал толк в издевательствах над человеческой природой и характером. Девизом этого братства, наверное, можно было бы выбрать три «не»: не можешь, не смеешь, не имеешь. Было и еще много других «не», менее существенных, зато в изобилии. Некоторые из них Мем выписал себе на клочок бумаги, в который ему завернули пирог. Их он хотел проверить на деле.
Сдав книгу в хранилище значительно раньше дозволенного срока, Мем снова вышел на улицу. С деньгами он мог бы чувствовать себя свободнее. С обещанием Рарона решить все его проблемы в Каменных Пристанях он мог бы вообще летать, как вольный ветер. Однако ему положили на плечи этот глупый долг
перед государем и государством, и никакой легкости бытия Мем теперь не чувствовал. Он даже полученных денег на удовольствия тратить не стал. Напротив библиотеки торговали медовыми напитками, хмельными и не очень, а Мем попил воды их фонтанчика под аркой. С накопленными сведениями для проверки можно было податься в три места: к тетушке Ин на Веселый Бережок, к Датару на Чаячий остров или к Нонору в Первую префектуру. Ноги Мема выбирали тетушку Ин, долг перед родиной — Чаячий остров, совесть — инспектора Нонора. Где-то внутри еще болела обида, нанесенная Ясей, но внешне это проявлялось только в том, что у Мема почему-то влево плохо поворачивалась голова. Поэтому получилось, что ноги пошли на Веселый Берег, глаза при этом глядели в сторону перевоза на Чаячий, а совести пришлось хрюкнуть и заткнуться, хотя спиной Мем префектуру позади себя чувствовал.
Из состояния подобной растроенности мыслей и чувств Мема вывели двое стражников и дознаватель из Первой префектуры, которые с перевоза вели навстречу Мему Ошку — похоже, что на допрос к Нонору. Дознаватель был с Мемом незнаком, стражники поздоровались, Ошка глянул странно, — на этот раз кафтанов на нем было не два, а целых три, поверх красного и коричневого еще оказался надет синий, очевидно, парадный. Мем прошел еще сотню шагов прямо по улице, потом свернул в переулок, перепрыгнул канаву и забор и оказался в префектуре на сотую часть стражи раньше, чем туда доставили храмового сторожа.
Недолго думая, Мем прямиком направился в кабинет Нонора. Не ожидал он только того, что его место окажется занятым. У подоконника, где всегда сидел и переписывал какие-нибудь бумажки Мем, теперь раскладывал стопочку листов какой-то другой парень, ровесник Мему, но не из Каменных Пристаней. То ли новый секретарь, хотя Нонор обычно писал протоколы допросов сам. То ли инспектор взял нового стажера.
Нонор тоже был здесь. Увидев Мема, он склонил набок голову и произнес:
— Если вы намерены присутствовать на допросе, господин младший помощник старшей подставки от чернильницы, лишнего места у меня для вас нет. Вам придется постоять в углу.
