что увидел из своей головы.
— Ты не будешь против, если я налью себе еще супа?
В ответ она лишь рассмеялась, а затем вновь закашлялась.
— Я… — она еще дважды кашлянула, затем глубоко вздохнула и выпрямилась, — Я в порядке. Правда, в порядке. Но больше не задавай таких глупых вопросов, это и твой дом тоже!
Недовольно посмотрел на нее и уставился в окно.
Снег продолжал падать, мне следует опять сходить в лес до того, как станет еще более тяжело пробираться сквозь сугробы, а так же, мне нужно было возвращаться в город, ибо работа — ожидала. Но…
Я не хотел оставлять маму совсем одну, в таком то состоянии.
Зная ее, она упадет в обморок, прежде чем послать кого либо за помощью, а уж тем более — сообщить о своем состоянии соседям.
— Я знаю этот взгляд. Даже не думай откладывать свои планы ради меня. Тебе нужно возвращаться в город! Пока совсем не замело! И пока светло!
— Они не умрут, если я задержусь на несколько дней. Кроме того, я сомневаюсь, что смогу вернуться в город в такую погоду. Дорога была не из близких.
— Не неси чушь! Мы живем ближе остальных!
Я взглянул на огонь в камине, который слабо горел, но все равно наполняя дом теплом.
«По-моему, у нас осталось достаточно „топлива“, которого хватит на дня три. Не так много, как я надеялся, но…»
— Ты и так сделал достаточно, дорогой. Спасибо. Я ценю это. Но ты действительно не должен оставаться со мной. Я справлюсь, честно… — она вновь закашлялась, — Элис, тебе бы найти себе пару… А то ты только и делаешь, что носишься из города сюда.
— Нет. Мне не до этого! У меня едва хватает времени, чтобы не отставать от своей собственной жизни, не говоря уже о том, чтобы попытаться вписать в нее кого-то другого.
Она посмотрела на меня тем же неодобрительным взглядом, что и всегда, когда поднималась эта тема.
— Знаешь, ты не обязан делать все сам. Оставаясь здесь — ты теряешь жизнь.
— Мам, хватит.
Я знал, что она сделала это намеренно, чтобы я разозлился на нее и ушел. И я не буду отрицать, что эта мысль искушала меня. Очень сильно…
Ведь меня ждала оплаченная работодателем комфортная комната, все мои бумаги и инструменты, моя любимая работа!
И хотя сейчас в доме было довольно хорошо, я так же знал, как здесь может продуть, а болел я часто, и очень не любил это состояние. В гостинице таких сквозняков не было. Зато были мягкие стулья и прекрасный стол для работы. Это было недешево, но я мог себе это позволить это. Бизнес был очень хорош. Мой бизнес.
Поглощенный в мысли о работе, налил себе еще одну тарелку супа.
— Не припомню, чтобы ты ел так много с тех пор, как был подростком, — прокомментировала мама.
Я пожал плечами.
— Вчера было очень холодно, и я пропустил обед и ужин, вот и весь «фокус».
— Элис, если ты останешься без работы, ты хотя бы сможешь платить за еду и проживание?
Я посмотрел на свою почти пустую миску и вздохнул, понимая, к чему она клонит.
— Если ты так отчаянно хочешь избавиться от меня, я полагаю, мне следует вернуться.
— Ну, наконец ты это понял, Элис, — выдохнула она, — Я думала, что мне придется самой вытолкнуть тебя за дверь.
Я «допил» суп и встал, но все равно решил задать вопрос, на который знал ответ.
— Ты абсолютно уверена, что сможешь долечиться и побыть одна?
Она кивнула.
— Я буду совершенно здорова через день или два.
Мне больше ничего не оставалось, как нежно обнять, один раз чмокнуть в щеку, и уйти.
* * *
Снег неуклонно валил, но до Сполохов было недалеко.
Может полчаса пути, может чуть больше.
Мать жила в пригороде и даже не смотря на это, меня бесила дорога до города, правда, были и другие, живущие гораздо дальше.
И им приходилось каждый день проходить большое расстояние, чтобы попасть на работу.
Как только без проблем добрался до гостиницы, то сразу сдал вчерашнюю грязную одежду дежурному и заперся в своей комнате, дабы поработать.
Я был самым настоящим писарем.
Моя работа состояла из многих вещей, как например: проверка торговых контрактов, сочинение «правды» для высших чинов, и прочая ерунда.
Сегодняшний список включал в себя работу поинтереснее, ибо все торговые дела по зиме — завершались, а чины у нас — поэтические души.
Извечные запросы сочинения стихов. А для кого? Правильно, для любовниц.
Остаток дня я провел за «творческим» делом, работая до позднего вечера, прежде чем, наконец смог расслабиться. Я еще раз проверить строчки поэмы, и работа была завершена.
Я выглянул в окно.
Полная тьма, лишь редкие снежинки проплывают мимо окна, настолько близко, чтобы их можно было заметить в свете свечи.
Люблю полумрак, но глаза сильно устали от работы в потемках, поэтому пришлось включить фонарь в комнате.
Но…
Свет был не от фонаря!
Я встал, задвинул стул, оглядывая свою ярко освещенную комнату.
«Что за ерунда?»
Свет, который появился помимо основного — был тусклым, больше похожим на яркий лунный свет, чем на отблески огня свечи или желтого фонаря, и я не мог разглядеть, откуда он исходит. Я ходил по комнате, и свет следовал за мной. Я посмотрел вверх, назад… Свет сиял везде, но и ниоткуда.
Или…
«Он исходит от меня?»
На мгновение я почти запаниковал. Затем во мне «насильно» появилось спокойствие, я смог успокоить мысли и расслабиться.
«Что за свет?»
Я взглянул на свои руки, которые не излучали свечения, но освещали все рядом с собой этим странным светом.
«Да что такое то?»
Присмотревшись к рукам и найдя свои вены, я невольно был «шокирован», ибо будто бы сама кровь светится внутри меня. Я потер руку и вздрогнул, пытаясь не думать об этом.
«Этого не может же быть… Я определенно устал».
Тут я понял, что огонь в очаге давно погас. Свеча потухла, и фонарь не светил.
Я даже этого не заметил! А все произошло в одну секунду.
Комфортное тепло, которое я чувствовал весь день, никогда не уменьшалось и никуда не пропадало. Но и этого я не замечал.
Мой взгляд вновь был привлечен руками, и тут я ахул.
Искры света струились по моей руке, как рябь воды… Сильнее и сильнее, в один момент, угасая, и вновь — начинаясь.
«Что это?»
Мне срочно нужно было понять, что со мной происходит.
Я снял одежду
