Дуглас Адамс - Детективное агентство Дирка Джентли (сборник)

Говорил в основном старший. По пути он указывал на достопримечательности, хотя рассмотреть их в темноте было невозможно. Молодой вставлял время от времени реплики типа «Да что вы…», «Неужели? Как интересно…», «Ну и ну», «Боже правый!» и усердно кивал головой.

Они воспользовались не главным входом, а маленькой дверью с восточной стороны, которая вела в профессорскую комнату и обшитую темными панелями переднюю. Там собирались члены совета колледжа. Они растирали озябшие ладони, передергивая плечами от холода, слегка отогревались и проходили в зал через специальную дверь к столу для почетных гостей.

Двое опаздывали и спешили поскорее избавиться от верхней одежды. Для старшего процесс усложнился тем, что сначала ему пришлось стянуть с себя профессорскую мантию, а затем, сняв пальто, вновь в нее облачиться. Он принялся искать шарф, однако вспомнил, что оставил его дома, потом обшарил один карман пальто в поисках носового платка, залез во второй и неожиданно обнаружил завернутые в шарф очки. Значит, шарф все-таки был при нем, но, несмотря на резкий ветер с болот, пронизывающий, как холодное ведьмино дыхание, он не обмотал им шею.

Старший суетливо подтолкнул молодого коллегу к двери, они вошли в зал и заняли два оставшихся свободных места за столом для почетных гостей, стараясь не замечать недовольных взглядов и возмущенно изогнутых бровей — как посмели они прервать благодарственную молитву?!

Зал был полон. В холодное время года он всегда привлекал студентов. Сегодня же здесь зажгли свечи — такое случалось весьма редко и только по особому поводу. Вдоль зала тянулись два стола. В отблесках пламени лица теснящихся за ними гостей казались оживленнее, приглушенные голоса и звон столовых приборов — веселее, а в мрачных уголках огромного помещения словно сгустились тени всех веков, на протяжении которых существовал колледж. Стол же для почетных гостей стоял поперечно и на некотором возвышении относительно двух других. Поскольку на торжественный прием пригласили много гостей, то приборы расставили по обеим сторонам столов, и кому-то из присутствующих пришлось сидеть спиной к остальным.

— Итак, юный Макдафф, — произнес профессор, разворачивая салфетку, — я очень рад встретиться с вами, друг мой. Мне чрезвычайно приятно вас видеть. Понятия не имею, зачем нас здесь собрали, — неожиданно добавил он, оглядев зал. — Все эти свечи, столовое серебро. Что за событие? Обычно такими обедами чествуют кого-то, о ком никто уже не помнит, и ходят на них разве что затем, чтобы хорошо поесть.

Он на мгновение задумался и вдруг сказал:

— Странно, но качество пищи почему-то находится в обратной зависимости от яркости освещения. Вам так не кажется? Только представьте, каких кулинарных высот достигнут повара, творя свои шедевры в кромешной тьме. А что, стоит попробовать! В колледже полно подвалов, пригодных для воплощения в жизнь этой идеи. По-моему, как-то раз я их вам уже показывал, да? Чудесная кирпичная кладка.

Последние слова немного успокоили гостя: они свидетельствовали о том, что его руководитель еще не до конца забыл, кем является. Королевский профессор кафедры хронологии Урбан Кронотис обладал памятью, которую сам он однажды сравнил с птицекрылкой королевы Александры — беспечно порхающей разноцветной бабочкой, увы, уже почти полностью исчезнувшей.

Когда несколькими днями ранее он позвонил бывшему ученику с приглашением на званый обед, у того сложилось впечатление, что учитель будет чрезвычайно рад его видеть. Сегодня вечером Ричард, как и было условлено, появился на пороге его дома, лишь слегка опоздав. Профессор яростно распахнул дверь, вперил в Ричарда удивленный взгляд и с раздражением осведомился, что за проблемы его привели. Когда ему осторожно напомнили, что Ричард вот уже десять лет как окончил колледж, Кронотис с досадой отмахнулся и в конце концов был вынужден признать, что сам пригласил бывшего студента на обед. После этого профессор вдруг принялся во всех подробностях обсуждать архитектуру колледжа — верный признак, что его мысли витали где-то далеко.

На самом деле профессор никогда не учил Ричарда, он лишь был его наставником, то есть отвечал за общее воспитание, напоминал об экзаменах, следил, чтобы тот не употреблял наркотики. Никто не знал, учил ли профессор вообще кого-нибудь, а если и так, то чему он мог кого-то научить. Возглавляемая им кафедра, мягко говоря, занималась непонятно чем. Лекций он не читал, вместо этого составлял длиннющие списки книг, не переиздававшихся десятилетиями (ему это было достоверно известно), вручал их студентам, а когда те оказывались не в состоянии их отыскать, выходил из себя. Никому так и не удалось толком выяснить, что за дисциплину он ведет. Разумеется, много лет назад он предпринял меры предосторожности и изъял из библиотек университета и колледжа все оставшиеся экземпляры входящих в его списки книг, тем самым обеспечив себе уйму свободного времени.

Ричард всегда неплохо ладил со старым чудаком. Как-то раз в один из солнечных летних дней, когда мир до краев наполнен счастьем, они шли по мосту через реку Кем, разделяющему старую и новую части территории колледжа. Профессор пребывал в необычайно добродушном настроении, поэтому Ричард набрался храбрости и спросил, что же все-таки представляет собой королевская кафедра хронологии.

— Синекура, друг мой, просто синекура! — Он расплылся в улыбке. — Деньги небольшие, но и обязанностей, скажем так, почти никаких. Я привык довольствоваться малым, так что это пусть и не особо прибыльное, но вполне приятное место, где можно провести всю жизнь. Рекомендую!

Он перегнулся через ограждение моста: его внимание вдруг привлек какой-то кирпич.

— В какой области кафедра ведет исследования? — настаивал Ричард. — В области истории? Физики? Философии?

— Что ж, — отозвался профессор, — раз вам это интересно… Кафедру учредил король Георг Третий, которого, как известно, посещали весьма забавные мысли. К примеру, он свято верил, что одно из деревьев в Большом Виндзорском парке — вовсе не дерево, а Фридрих Великий. Таким образом, основал кафедру король, поэтому она и «королевская». Тоже, кстати, его идея.

Водная рябь искрилась под лучами солнца. Люди на плоскодонках весело препирались друг с другом. Просидевшие долгие месяцы в аудиториях тощие студенты-естественники, бледные и безжизненные, как рыба на песке, щурили от света глаза. Гуляющие вдоль берега парочки то и дело исчезали на часок в кустах.

— Несчастный, преследуемый напастями человек, — продолжил профессор. — Я имею в виду Георга Третьего. Он помешался на времени. Заполонил дворец часами. Беспрестанно их заводил. Подскочит ни свет ни заря и слоняется по дворцу в ночной рубашке, часы заводит. Его, знаете ли, очень заботило, чтобы время шло только вперед. Он видел в жизни слишком много страшных событий и тревожился, как бы они не случились снова, если время хотя бы на миг повернет вспять. Вполне понятный страх, особенно если ты душевнобольной. А бедняга, к великому сожалению и при всем сочувствии, без сомнения тронулся умом. Благодаря ему я был назначен… то есть скорее была создана моя кафедра… в общем, должность, которую я имею честь занимать… Так о чем это я?.. Ах да. Георг Третий учредил кафедру хронологии, чтобы выяснить, существует ли причина, по которой события следуют одно за другим, и есть ли способ остановить такой ход вещей. Поскольку ответы на все его вопросы — да, нет и возможно — мне были изначально известны, я понял, что о карьере больше незачем беспокоиться.