— Зато тебе заплатим за две недели в размере двухмесячной профессорской ставки.
— Щедро. Только неприятно, что за это я должен благодарить террористов.
— Ты прав, что-то нужно было делать гораздо раньше.
Официант принес им напитки, и они чокнулись за встречу и за успех будущей работы.
Рони и в школьные годы был очень привлекательным малым, Поль замечал, что сестрицыны подруги всегда на него поглядывали. А теперь еще в лице появились взрослые мужественные складки, ну просто киногерой.
— Это очень сложно, Поль, твоя критика Эйнштейна и собственные выводы? Я имею в виду объяснение не для физика.
— Как ни странно, незацикленному человеку все гораздо легче растолковать, чем традиционному физику.
— Попробуешь? Мне очень интересно.
— С удовольствием, только ты меня прерывай, где неясно.
— О’кей.
Интересно, Рони женат или нет?.. Вряд ли, такой бы носил кольцо.
— Вся теория Эйнштейна строится на так называемом «Принципе относительности». Он гласит следующее: во-первых, скорость света постоянна в вакууме. Сразу скажу, никто не знает, что такое вакуум.
— Прости, уже перебиваю. Но можно откачать из камеры воздух.
— Можно, тогда мы получим огромное втягивающее напряжение на стенки камеры. А напряжение — это сила. Вакуум — это сила? Физики скажут — нет. Это, дескать, такой же лабораторный кусочек, только очень большой. Так может быть, космический вакуум — тоже напряженное пространство? То есть, в нем действует некая сила? Не знают. А могут создать в лабораторных условиях вакуум без внутреннего напряжения? Не могут. А раз вы не можете экспериментально воспроизвести свободный вакуум, то и не болтайте о нем как о факте.
— Согласен.
— Свет движется с постоянной скоростью. О‘кей, а где? Вы его в метагалактическом пространстве мерили? Не мерили. А в микромире мерили? Никто и не пытался пока. Значит, предполагать постоянство света можно, а настаивать на этом — есть чистое нахальство, а не наука.
— Н-да.
— Второе, о чем гласит «Принцип относительности»: скорость света не зависит от скорости его носителя.
— Что это значит?
— Летит самолет и испускает световой пучок. Ну, пусть на морде у него прожектор. И пролетает над нами. А у нас — точно такой же прожектор. В момент совпадения точек свет от его прожектора и от нашего будет распространяться с такой же точно скоростью.
— То есть неважно — разогнали его или нет?
— Именно.
— И как они это объясняют?
— А самое смешное, что никак. И даже потратили в свое время многие годы, чтобы опровергнуть это явление. Намаялись, бедолаги, плюнули и зафиксировали как аксиому.
— А это явление действительно можно опровергнуть?
— Действительно нельзя.
— Как ты его объясняешь?
— Элементарно. Представь, ты входишь в океан…
— Поль, я сегодня без плавок.
— Это дикий пляж, Рони, людей вокруг нет.
— Тогда ладно.
— Ты у берега, там — по пояс. В руке бумажная ленточка, которая лежит на воде. Ты держишь ее за самый кончик. Теперь беги к берегу. Чтобы представить, лучше закрой глаза.
— С закрытыми я, чего доброго, упаду.
— Валяй так. Бежишь?
— Бегу.
— Нет, ты как следует беги, давай-давай!
— Ну, скоро суша!
— Отпускай кончик ленточки.
— Есть!
— Поплыла?
— Да.
— С какой скоростью?
— … скоростью?.. Я понял, ее просто волна понесла.
— Верно, а бежал ты или не бежал, не имеет никакого значения. Или не бумажную ленточку бросил, а другое-какое плавучее дерьмо — одинаково будет.
— Отчетливо объясняешь. И у нас появляется волна?
— Совершенно верно, именно у нас с тобой возникает представление о космической волне как определяющем параметре пространства.
— То есть, оно не пустое, а силовое. И эта силовая волна несет частичку света фотон?
— Джейн-идиотка, кого ей еще было надо?
— Не отвлекайся.
— Тогда обрати внимание, если ты купаешься у берега Калифорнии, откуда ты знаешь, какая именно волна у островов Японии или на Африканском побережье?
— Могу услышать по радио.
— Да, или узнать по Интернету. Но нам по радио никто из дальнего космоса о своих событиях не рассказывает. И еще раз обрати внимание на волну в океане. Издали она гладкая такая. А на отдельных своих небольших участках разве она гладкая? Где-то вспенилась или еще что-то — ведь там сплошные неровности.
— Это ты уже про микромир?
— Про него. И не буду тебе морочить голову деталями, а просто скажу, что гравитация и есть результат действия этой волны. Разной в других частях космоса и в нашем собственном микромире.
Они снова чокнулись и допили бренди.
— Там есть еще одна фундаментальная глупость: эти люди рассматривают из одной независимой системы процессы, которые протекают в другой независимой системе.
— Как это можно, если системы между собой ничем не связаны?
— Видишь, тебе сразу понятно. А им нет. Поэтому у них и получаются растущие до бесконечности массы и прочая похабель. Но к кристаллам это уже не имеет отношения.
Рони с сожалением взглянул на часы:
— Ты мне потом подробно о них расскажешь, да? Мне уже скоро вылетать. А ты отправишься завтра десятичасовым рейсом. Билет тебе заказан. И ничего лишнего с собой не бери, вся амуниция для подземного пребывания для тебя приготовлена.
— Откуда вы узнали мои размеры?
— Смешной, недавно мы за десять минут узнали размер лифчика любовницы гваделупского президента.
— Большой?
— Нет, как ни странно.
— Есть еще одна просьба, Рони. Она как раз связана с тем, что мне перекрыли дальнейшее финансирование.
— Чтобы выдали часть денег вперед? Не беспокойся, аванс уже предусмотрен.
Поль мотнул головой:
— Другое. Понимаешь, производство сильных жидких кристаллов — довольно дорогая штука. По моим расчетам, их можно было бы очень дешево производить из естественных растущих кристаллов — сталактитов, сталагмитов — путем обработки специальным лазерным методом. Но доставить в лабораторию огромный кристалл дорого, да и лаборатории уже нет. А портативную лазерную установку мне выдадут под залог.
— Ты хотел бы проверить свой метод на месте?
— Да, именно.
— Формально я должен согласовать это с руководством. Насколько такое дело может задержать нашу основную работу?
— Ни насколько. Установку достаточно поставить на ночь, когда мы будем спать.
— Тогда можешь считать, что разрешение уже получено.
— Дже-йн, здравствуй, сестричка. Ты знаешь, кого я сегодня встретил?
