— Ну я подумала, — не выдержала многозначительного молчания первой, — Что вам стоит обратиться в драконяшу… драконяка… ну, обратиться, короче, и спешить на помощь.
— А вам?
— А мне на вас…Спешить.
Кингсмана аж перекосило, а я надулась:
— Вечно мне все отказывают. А я, между прочим, легкая, как перышко.
— И многим вы предлагали? — вдруг напрягся детектив.
— Ну… — порылась в памяти, — только Эльвину. И Мэтью, кажется… но так, не до конца.
— И кто-то из них согласился? — еще больше напрягся.
— Н-нет.
Кажется, я сказала то, что нужно, потому как напрягаться яр, наконец, перестал, и принялся вязать оставшихся двух бандитов их же подтяжками. А потом все же соизволил объясниться:
— Раз убийц предупредить ни о чем не успели, это может означать только одно — логово, в которое вы так стремитесь попасть, захвачено кем надо. И отзывать было просто некому.
Слушаю и повинуюсь
— …самомнение, ведущее к гибели…
— … нарушение всех правил…
— …поведение, недостойное Управления…
— … неоправданные риски…
— Мири Джонс, вы вообще слушаете, что я вам говорю?!!
Я ойкнула и попыталась открыть глаза и сесть. Или сесть и открыть глаза. Получилось не очень — диван, видимо, магический был и совершенно отказывался отпускать меня из своих мягких объятий. А на нем так хорошо лежалось… И почти спалось под уютное рычание главного детектива, самого молодого старшего советника и бла-бла-бла…
День, выдавшийся столь сложным, и не пытался закончиться. Мне казалось, что не день прошел, а неделя уже, из-за стольких событий. Знакомство с Джуэл, выслеживание бандитов, их логово и погоня, мужской клуб, неудавшаяся попытка убийства Кингсмана, поездка в наемном экипаже в Управление с двумя почти живыми преступниками…
В самом Управлении в момент нашего появления царил настоящий хаос.
От возбужденного и слегка чумазого Мэтью, который при виде меня радостно завопил и стиснул в объятиях, я узнала, что то подполье и правда удалось окружить и захватить. Что была настоящая война — страшная, беспощадная и закончившаяся победой стражи. Что за решетками оказалось больше преступников за один момент, чем за весь предыдущий месяц, и все в замешательстве, а мы, вместе с яром Кингсманом, срочно должны отчитаться перед советниками…
И дальше все пошло по бесконечному кругу.
Протоколы, опознания бандитов, подробные рассказы, что, кто и как, явки и пароли, одобрительные хлопки коллег по плечу и их же неоднозначные взгляды на «пальто, да не то», отчеты и отчетности… Кто-то сердобольный сунул мне в процессе в руку булочку и желон в процессе, но я едва ли успела их распробовать, а когда к вечеру оказалась наверху, в уже знакомом — и пока пустом — кабинете, для финального разговора с коммандером, поняла, что всё.
Ирочка дальше не идет. Ирочка жутко голодная и уставшая, и если не приляжет на секундочку во-он на тот диванчик, погибнет в цвете лет и в одиночестве — кроме меня никто больше в комнату не спешил.
Упала, в чем была, и даже на несколько минуток выключилась.
Нашлось кому включить…
— Слушаю, конечно, — села вертикально, применив всю свою силу воли, но глаза так открыть и не смогла. На это воли не хватило.
— И? — прошипел яр Кингсман.
— И повинуюсь.
Судя по паузе, сказала я что-то не то.
А что сказала, кстати?
Уже и сама не помню…
Любопытство взяло таки верх над усталостью и глазки я открыла.
Драконище выглядел… странно. Будто пришибить хочет… или что-то еще. Не разобрать. Но мне ли бояться? В его-то пальто.
Кстати, как это ему на ногах стоится и надо мной нависается?
— А вы такой бодренький из-за того, что дракон или выпили что-то? — не удержалась от вопроса.
— И все еще отвратительная субординация! — рявкнул яр Кингсман, будто подытоживая вышесказанное.
Вздохнула. И пожаловалась почти в никуда, не то что бы рассчитывая на его жалость, но надеясь на понимание, как всегда говоря больше, чем планировалось. Нервничала потому что:
— Я не могу сейчас субординировать нормально. Я кушать хочу и спать — вам, драконам, не понять. Еще хочу немножко плакать, конечно, потому что вместо благодарности выслушиваю столько упреков, но это, наверное, к делу не относится. Хотя мне в Управлении говорили, что цель оправдывает средства. Или не мне? Или не в Управлении? А мы можем решить, что все-таки есть такое правило? И оно меня оправдывает? Или ругать меня и наказывать после чего-нибудь сытного и тонизирующего… Я тогда точно все-все услышу. И обязательно проникнусь. И… В-вы куда?
Но ответом был стук закрывшейся двери.
Я несколько раз моргнула — а то мало ли, что померещится в таком состоянии.
Но Кингсман и правда вышел.
Плакать сразу расхотелось. И спать. И даже урчащий желудок урчал уже тише, испугавшись расправы.
Или что там меня ждет?
Оказалось, что не меня, а коммандер будто и ждал этого момента, чтобы появиться и тяжело опуститься на кресло.
А потом глянуть на меня внимательно-внимательно и спросить, показывая на какое-то письмо у себя в руках:
— И вот скажите теперь мне, мири Джонс, что я должен ответить Его Величеству, который требует от меня показать «сей великолепный розыскной артефакт, благодаря которому в Управлении за один день произошло столько знаменательных событий»?
Артефакт непознанный
Я сглотнула.
Артефактом меня еще не называли.
Интересно, это должность, звание или клеймо на всю жизнь?
Засунут в шкафчик с предупреждающей табличкой об эксклюзивности или будут передавать из ведомства в ведомство?
Представила, что меня в бархатной коробочке привозят Его Величеству и расхваливают, как чудесно я предупреждаю о неприятностях, перед этим притянув их на свой многострадальный зад, и мне сразу поплохело.
Это же меня коллеги еще на кусочки не растащили исключительно благодаря неболтливости тех, кто со мной сталкивался, а за короля и его советников я не ручаюсь.
И пойдет артефакт-Иринка по рукам, еще бы хорошо, если чистым рукам, которые будут меня кормить, баловать и носить, а не по каким-нибудь другим, хорошо знакомым… Ой, нет.
— Я же малопонятный, малоизвестный и слабоиспользуемый… Ну, в смысле дар, у меня, — посмотрела несчастно на яра Лондона, — Может не будем так подставлять Его Величество?
Лицо у главного-по-преступникам вытянулось от моих слов, но потом в глазах мелькнули смешинки.
— Я об этом не подумал, — протянул задумчиво, — Что ж… стоит изучить, на всякий случай, все возможности и последствия. И решить, что именно рассказать Его Величеству.
— Да, а то вдруг меня от вас заберут, — энергично закивала, но тут же зажала себе рот руками, потому как на лице коммандера теперь мелькнула заинтересованность.
Черт. Нельзя ему такие идеи подавать.
А то вдруг он и для своего Управления оценит все последствия и возможности — и те окажутся не в мою пользу.
Не знаю, до чего бы мы договорились, но дверь открылась, а на пороге возник яр Кингсман. И не один… а с двумя одуряюще пахнущими емкостями, заботливо обернутыми в какие-то белые тряпочки. Молча прошел к дивану и поставил их на низкий столик.
— О, это не из ресторации ли «Королевский гусь», что дальше по улице? — оживился вдруг коммандер, но, глянув на драконище, снова откинулся на кресле и усмехнулся, — Ну нет так нет.
Я же, отбросив и без того не идеальные манеры, уже пила восхитительные ягодный взвар, а потом и засовывала ложку во что-то булькающее и чудесное, мысленно обливаясь слезами умиления.
Не просто так ушел.
Кормит и заботится…
И рассказывает, рассказывает коммандеру о сегодняшнем дне. Сухо, четко и по делу — и относительно того, кто там на него напал и убить хотел, и про мое появление в клубе, и про бандитское логово и как оно было обнаружено. Сначала я даже с унынием слушала, вспоминая, какими эпитетами меня яр Кингсман награждать может, но, по мере его рассказа, все больше поднимала голову от горшочка.
