– Желание клиента – закон, – молвил Яша Сникерс. – Есть подходящее жилье недалеко от тррех вокзалов [33]. Трридцать седьмой этаж, пять комнат, балкон… Но нуждается в рремонте. Беррем?
– Берем, – согласился Бабаев. – Ремонт сделаешь? Мебель купишь?
– Без прроблем. Найму дизайнерров из Трретьяковки… Какой пожелаете стиль? Соврременный еврропейский, ррусская старрина, восточный «а ля Гаррун Ррашид», эпоха застоя?
– Застой подойдет, – сказал Али Саргонович и бросил взгляд на бутылку с коньяком. – Но в меру, в меру! Портреты генсеков на стенах мне не нужны.
Они принялись оговаривать цену и прочие нюансы, а после этого перешли к транспортным делам, в которых Яша Сникерс тоже был докой, к гаражу, маркам машин и спецсигналам. Бабаев выбрал джип «тойоту» и «ниссан», затем поглядел на часы, призадумался и заменил «ниссан» на чешскую «шкоду». Гутытку подавал советы, шустрая официантка – кофе, а Шарлотта сидела с обиженным видом и кушала мороженое. Но ближе к одиннадцати она оживилась, подкрасила губки и стала бросать плотоядные взгляды в сторону Бабаева, напевая: «В краю магнолий плещет море». Но в ушах Али Саргоновича звучал другой романс: «Мы странно встретились, и странно разойдемся».
В три минуты двенадцатого у входа в «Эль Койот» затеялась какая-то возня. Оттеснив оробевшего швейцара, в зал вошли семь или восемь парней, а среди них – два бабаевских знакомца: стриженый водитель «ландкрузера» и его приятель Колян. Увидев их, Али Саргонович мигнул Гутытку, и тот, с призывным скрипом жести, бросил на стол номера. Вот и сыр для крыс, подумалось Бабаеву.
Он отпил кофе и молвил:
– Еще одно: как друга прошу, сделай мне этот номер. Якши? Очень, очень нравится! За расходами не постою!
Сникерс завертел головой, с беспокойством посматривая на приближавшихся мордоворотов.
– Сделаю, уважаемый, сделаю… А эти кто? Не к нам ли?
– К нам, к нам, – кивнул Бабаев. – Так что лучше, кунак, тебе тут не задерживаться. Дело… как это по-русски?… пахнет керосином.
Вероятно, Яша Ширишвили был гоблином опытным и искушенным, из тех подземных жителей, что чуют керосин за километр. Он сгреб со стола компьютер и жестянки с номерами, вскочил и тут же исчез, словно сквозь землю провалился. Это случилось так стремительно, что официантка, грузившая пустые чашки на поднос, лишь удивленно ойкнула.
В следующий миг ее оттолкнули, звякнула стеклярусная занавеска, и стриженый навис над Бабаевым. Его приятели окружили стол.
– Глянь, Колян! Та самая гнида! – раздался знакомый голос чугунной сковороды.
– Та самая, – подтвердил Колян. – И второй чурка тут.
– Сидят со своей прошмандовкой, выпивают… – начал стриженый, но вдруг захрипел и рухнул на стол, прямо в вазочку с мороженым.
Бабаев поднялся, поглаживая свой кулак. В зале орали, свистели и топали.
– По рогам их, пацаны! – выкрикнул Колян.
– Я тебе покажу прошмандовку, козел! – взвизгнула Шарлотта, выдвинула челюсть и потянулась к бутылке с брежневским портретом.
– Милиция! Милиция! – вопили у стойки, но голоса паникеров перекрывал свист: «Эль Койот» готовился развлечься.
На Бабаева навалились двое, он швырнул их на стену, добавил по ребрам ногой и кивнул Гутытку:
– Пора спасать нашу ханум. Вези ее домой.
Кто-то – не Колян ли?… – задел его велосипедной цепью, рассек рукав, содрал кожу с предплечья. Гут обхватил визжавшую Шарлотту и поволок к двери; она рвалась в бой, отбивалась, лягалась и обещала дать в хрюкальник всем козлам. Каблук ее туфли попал Коляну в голень, и тот, зарычав, бросил цепь и выхватил нож. Бабаев ринулся к нему, но тут словно колокол ударил – официантка грохнула подносом Коляна по затылку. Шустрая бикеч, мелькнуло у Бабаева в голове. На мгновение он поймал взгляд девушки: она смотрела спокойно, холодно, а руку держала под кружевным передничком. Знать была та ручка не пустой!
Смена растет… – подумал с нежностью Али Саргонович и двинул под дых очередного бандита. У стойки все еще вопили, звали милицию, но милиция не торопилась. Зато Гут и пришедший на помощь швейцар вынесли вон дрянную девчонку, и от сердца Бабаева отлегло. Хоть и дрянь, а жаль, если ножиком пырнут…
С этой мыслью он сорвал мачете со стены.
Дальнейшее слилось в симфонию рева и стонов, звона посуды и грохота падавших лавок. Ударами мачете – бил он, конечно, плашмя Бабаев сшиб еще двух противников, но двое других отлепились от стены и повисли на его плечах. Одного он пнул в колено, второму заехал локтем в челюсть, но в боку стрельнула боль – чем-то его кольнули, шилом или финкой. Колян начал подниматься и получил еще раз подносом по башке. Стриженый пришел в себя, отполз на четвереньках в сторону и вытащил было «макаров», но ему в спину уперся ствол и девичий голос прошипел: «Лежи, ублюдок!» Одобрительно кивнув, Бабаев разрубил клинком скамейку, которой замахнулся самый рослый из бандитов. Обломок сиденья попал нападавшему по носу и скуле, хлынула кровь, рослый всхлипнул, выронил скамью и схватился за лицо. Но у Али Саргоновича тоже имелись потери: кровоточили бок и предплечье, рубаха была разорвана, болели костяшки пальцев на левой руке, а в ухе звенело. Убивать противников он не хотел, так что смертельное искусство кхун-фук в этот раз не пригодилось, и битва велась по правилам рядовой кабацкой драки. Конечно, не считая мачете, которым Бабаев размахивал очень осторожно. Как-никак, эта шайка принадлежала к электорату, и депутат Государственной Думы не мог зарубить восьмерых избирателей. Это было плохим пиаром!
Наконец с улицы донеслись гул моторов, топот ног и командные выкрики – прибыл ОМОН. Бандиты, орошая кровью пол, сметая посуду и посетителей, ринулись к стойке и исчезли в служебном помещении. Очевидно, в кухне – Бабаев слышал проклятия поваров и грохот переворачиваемых кастрюль. Он аккуратно повесил мачете на место, задрал рубаху и осмотрел свой бок. Похоже, пырнули шилом, но ранка была неглубокая – так, царапина. Залепив ее салфеткой, Али Саргонович подмигнул шустрой девице и растопырил пальцы знаком «V». Victory! Победа!
Два следующих часа прошли в изрядной суете, составлении протокола, интервью нахлынувшим корреспондентам, вспышках блицев и стрекотании камер. Владелец «Эль Койота», дородный пожилой плейбой, рассыпался в извинениях и сожалениях, милицейские чины допрашивали свидетелей, репортеры атаковали Бабаева: кто напал и почему, есть ли в том политический умысел и как расценивать случившееся: покушение на депутата или наезд конкурентов по бизнесу. Али Саргонович сказал им, что бизнес тут ни при чем, бизнес у него скромный, торговля саженцами малины и смородины. Политика тоже вряд ли, ибо как депутат он себя еще не проявил, не отдавил кому-то ноги и не взял за глотку, хоть в будущем это не исключается. А что до повода к скандалу… Был, конечно, повод, был! Приглянулась бандиту ханум, с которой он, Бабаев, ужинал; ну, слово за слово, и началась мужская разборка.
