Я узнала, что Гарри относится к тому типу мужчин, что не привыкли хранить верность, спустя три недели, как мы начали встречаться. Узнала от подруг. Поговаривают, что он перепробовал более пятидесяти женщин самых разных типажей и возрастов.
Поначалу я сильно испугалась, что и меня постигнет та же участь - быть отвергнутой и забытой. Шли недели, и каждый следующий день его внимания, ласки и любовь вселяли в меня надежду! Так хотелось верить, что именно на мне он остановит свои поиски той самой половинки.
Когда он сказал именно эти слова, я окончательно уверовала, что так и будет. Я совсем забыла про его натуру бабника...
Это было непростительной ошибкой... Теперь я испытываю жуткую боль...
Когда-то я даже спрашивала, как звали его предыдущую девушку, но он так и не ответил, сказав, что это не имеет значения. Сейчас же он, очевидно, считает, что и моё имя не имеет для него никакого значения...
Прошло не больше минуты с тех пор, как он оставил меня плакать одну. Интересно, успел ли он уже напрочь забыть меня? И больно ли ему? Хоть на секунду было ли ему больно?
Больше никогда не смогу вновь зайти в это ненавистное кафе 'Вереск'! Покидая его, я старалась не оглядываться на его интерьер, ставший для меня ужасной фотографией-напоминанием! Ненавистное, отвратительное место, ставшее таким из-за стойких ассоциаций. Так случилось когда-то с солнцеворотом: крест стал ненавистен многим после войны, хотя до использования его в качестве символики агрессоров являлся знаком весьма положительным.
Поднялся сильный ветер. Трепет полы пальто, волосы, холодит кожу, забирается в самую душу. Напрасно: там уже и так всё сковано льдом.
Слёзы замёрзли и наконец-то перестали течь. Я поминутно всхлипывают, рискую снова разойтись безудержным плачем.
Вернуть уже явно ничего не получится, поэтому нужно скорее забывать, чтобы не подсесть через несколько дней на антидепрессанты. За жизнь я немало истязала организм всевозможными лекарствами - хватит...
После почти пятнадцатиминутного стояния у самой дороги неподвижной печальной статуей, я поняла, что надо остановить такси. Представляю, как со стороны должна выглядеть плачущая девушка, стоящая на краю мостовой. Возможно, кто-то даже решил, что я готовлюсь броситься под колёса пролетающему мимо автомобилю.
Я подняла руку, и тут же рядом остановилось блестящее новенькое такси.
Я села в салон, захлопнула дверь и тут же уронила голову на руки, стараясь удержаться от очередного приступа плача. Нельзя больше давиться слезами! Нельзя! Как глупо должны звучать эти уговоры!
Таксист обернулся и сомнением окинул меня растерянным взглядом. Похоже, последние слова я произнесла вслух...
Живыми нас делают наши недостатки! Под таким девизом жила и моя бабушка, и моя мама. Лет в десять я думала, что этот девиз уж слишком малодушный, слабохарактерный, словно мама и бабушка просто оправдывают им своё несовершенство.
Когда я стала взрослеть, стала понимать, насколько же они были правы. Особенно я это поняла, когда бабушка стала рассказывать мне о своей жизни, упоминая порой такие подробности, о которых мне было бы стыдно говорить. В силу своего возраста, она не боялась признаться. Я сравнивала эти её рассказы с повествованиями деда, который рассказывал о себе только хорошее - бабушка сразу стала для меня куда более интересным человеком...
Мне было девятнадцать, когда умер дед. Бабушка протянула чуть больше полугода с того момента...
С тех пор этот девиз принадлежит и мне.
Гарри он очень понравился. Как он сам говорил, он настраивает на честность, на откровенность. Откровенности мы старались посвящать как можно больше времени, рассказывая о себе, своей жизни, своих ошибках, просчётах, глупых убеждениях, тех достоинствах, какими мы не обладаем.
Тогда я думала, что искренность - это то, что способно удержать вместе кого угодно. Возможно, так оно и есть, но Гарри всё это время был со мной не до конца искренен. Более того, он мне всё это время врал...
Мы будем вместе до конца жизни? Как он мог такое говорить, если прекрасно понимал, что бросит спустя несколько месяцев...
На протяжении всей этой недели я, возможно, буду постоянно задавать себе этот вопрос...
- Что-то случилось?
Спрятавшись в туманных дворцах своего подсознания, я совсем позабыла об усатом таксисте, что смотрит сейчас на меня с сочувствием и пониманием, о салоне его автомобиля, не нового, но очень ухоженного. Здесь тепло, уютно и приятно. Я могла восхититься, если бы моя душа и моё сердце были бы способны на это в данную секунду.
- Леди, с Вами что-то случилось? - чуть медленнее повторил усатый водитель, стараясь привлечь моё внимание.
Я начала медленно возвращаться в реальность, омытую слезами.
- Да... Нет... извините... - путаюсь я в словах, пристыженная незнакомым человеком.
- Я же вижу, что что-то не так, - мягко отметил он, но тут же отвернулся, показывая, что не намерен лезть в мои личные дела.
Жалобно сжавшись на заднем сидении, я сглатываю горькие слёзы боли и вслушиваюсь в урчание взведённого мотора.
- Куда Вас отвезти?
- Не знаю...
- Хотите побыть одна?
- Да, наверное...
- Может быть, в парк? - моментально нашёлся таксист.
- Да, хорошая идея, спасибо...
Гул мотора усилился, машина неторопливо покатилась вперёд. Таксист старается ехать как можно медленнее.
Автомобиль плавно катится по улицам, словно старается успокоить меня. Почти не трясётся, идёт ровно. Странно, сейчас все гоняют, особенно эмигранты, а таксист явно из них. Слишком крупный нос, непривычно кустистые брови, да и акцент выдают в нём иностранца.
От слёз лицо начало нестерпимо гореть, поэтому я прислонила голову к холодному стеклу. Даже не прислонила, а безвольно уронила, ощутив небывалую слабость в шее. Кажется, стекло мгновенно раскалилось до громадных температур...
Из меня, помнится, вырвался тяжёлый всхлип.
Усатый таксист-иностранец глянул на в зеркало над панелью, но так ничего и не сказал, до последнего решив не лезть в мои дела.
Действительно, к чему постороннему человеку погружаться в грязь чужих проблем. Эту грязь потом бывает крайне нелегко смыть - так глубоко может въесться.
Я подняла покрасневшие глаза к небу, которое уже почти всё затянуто плотными тучами. Клубящиеся массивы небесных кораблей лениво ползут в вышине, закрывая столь любимые мною звёзды. Их холодный блеск способен отвлечь меня от любого горя, уберечь от боли, утешить сердце...
