— Подожди, может его можно восстановить?
— А зачем? Может и можно, но там нет ничего для меня ценного. Только чужие данные. А этим пользователям эти данные уже или не нужны, или я им все сделал, а стереть забыл. Иногда я оставлял копии по забывчивости, или на случай…
— Погоди, ты еще не начал форматирование?
— Почти закончил. Я только хотел тебя спросить, где…
— Б… так какого дьявола ты мне звонишь? Потом поговорим, я занят сейчас!
— Ты только…
Но в трубке уже звучали частые гудки. «Да, похоже, его зацепило. Обозлился-то как! Теперь надо позвонить в другое место». Алекс набрал служебный номер Валентины, она должна быть еще на работе. Занято. Позвонил опять Евгению. Тоже занято. Может Валентина уже дома? Нет, только автоответчик. Остался её мобильник. Сначала довольно долго никто не отвечал, затем резкий, почти до неузнаваемости изменившийся голос ответил:
— Я слушаю!
— Валь, это я. Я тут подумал…
— Погоди. Перезвони мне минут через тридцать. Я сейчас не могу разговаривать.
Но ни через тридцать минут, ни через час, ни вообще, Алекс дозвониться уже не смог. Мобильник отвечал отказом, а линейный телефон, сначала соединял, а затем быстро переходил на сигнал «занято». И так теперь было всегда.
Когда он прекратил попытки, то положил трубку, откинулся на спинку кресла и долго смотрел в потолок. «Сначала я им был нужен, вернее им нужны данные с компьютера Золикова. Им всем нужны были эти файлы. Меня развели, как лоха, а теперь, когда они думают, что этих данных у меня нет, я не представляю для них никакого интереса».
Потом Алекс решил позвонить человеку, с которым уже давно не общался, а поговорить с ним наверное стоило. Он снова взял трубку и набрал длинный номер мобильного телефона.
— Лёш, привет, это Алекс.
— О, привет.
— Мне надо с тобой поговорить.
— Ну, давай, говори.
— Нет. Ты меня не понял, мне нужен примерно час твоего драгоценного времени. Назначь время, но постарайся побыстрей.
— Чего-нибудь случилось?
— Да нет, ничего нового. Просто нужен твой совет.
— Мой совет? Ну, ты даёшь!
— Не, правда. Мне очень нужна твоя помощь.
— Тебе?
— Мне.
— Профессиональная помощь?
— Почти. Я все тебе объясню.
— Ты знаешь, я сейчас просто безумно занят. У меня полно заказов и срочной работы. Дела всякие. Я не знаю, появится ли хоть одна свободная минута в ближайшее время. Причем даже не могу сказать, когда прекратится эта полоса. Твое дело подождать не может?
— Помнишь, где мы последний раз виделись?
— Да.
— Ну, вот.
— Понял. Сразу так бы и сказал. Ты сегодня, до каких часов на работе?
— Как всегда.
— Я подъеду к тебе за час до конца твоего рабочего дня.
— Годится. Приезжай.
— Ну, давай.
Было несколько факторов, заставивших Алекса позвонить Зайцеву. Но основной причиной было странное его поведение во время их последней встречи, и отсутствие всяческих комментариев со стороны Лёхи впоследствии. Они с Лёхой были знакомы очень давно, и такая неразговорчивость старинного приятеля наводила на мрачноватые мысли. Алекс всё-таки ещё не был уверен до конца в том, что происходит.
Ровно в восемь вечера Зайцев приехал. Со времени их последней встречи он совсем не изменился, был, как всегда, подвижен, энергичен, деловит.
— Привет. Как жизнь?
— Привет, Леш, привет. Жизнь как жизнь. А у тебя?
— Разбили мой УАЗик. Жалко так, сил нет! Столько лет я на нем ездил. Последнее время, правда, я его использовал только для перевозок камней, земли, растений, других материалов, но все равно жалко.
— Да ты что? Действительно обидно! Не машина была, трактор! Я помню, по каким он горкам лазил… Твой «Nissan» так никогда не сможет.
— Нет, конечно. «Nissan» — городская машина. В офис поехать, к заказчику, или там, на дачу.
— Как это произошло? ДТП?
— ДТП. Стоял я на МКАДе, на обочине. Знак выставил, все по правилам. А тут со всей скорости какая-то фура в него и резалась.
— А ты что, в сторону отошел?
— Конечно. Как бы я сейчас с тобой разговаривал? Машину разбило в лом, там уже и чинить-то нечего.
— Так. Ты вышел, а через какое-то время произошло столкновение?
— Да. Уже темно было, а ехал я по Кольцевой Дороге, остановился и вышел я поссать. Отошел в сторонку, кончил свое дело, а после вытащил мобильник и позвонил домой, что скоро уже приеду. Разговорился…
— …и как раз в это время твою машину сбила фура? А ты там стоял совсем близко, и тебя самого чуть-чуть не зацепило?
— Да, я уже подходил, еле отскочить успел. А ты как догадался?
— Погоди, сейчас все объясню. Но я не понял, почему ты так странно себя вел там? Как будто мы незнакомы?
— Ха, так там вообще нельзя разговаривать, ты что, не знал?
— Как это, «нельзя»? А если я буду?
— А если ты будешь, то из кабинета кто-нибудь сразу выскочит и велит тебе заткнуться!
— Почему?
— Как это, «почему»? Потому, что следователь должен принять меры к тому, чтобы свидетели по одному и тому же делу не могли общаться между собой.
— Да? Я не знал.
— Это уголовно-процессуальный кодекс. Законы надо знать, иногда полезно. А от тебя я не ожидал такой правовой неграмотности. Я думал ты знаешь почти все, да и при твоих знакомствах…
— Минутку, про знакомства. Чего ты хочешь этим сказать?
— Я? Я ничего! Но ты ведешь такой образ жизни…
— Ты о чем?
— Ничего, так просто. Знаешь, у меня действительно сегодня еще дела. Да и домой хочется приехать не очень поздно.
— Понял. Значит по делу. Я тебе все расскажу, а ты сам решай, имеет это отношение к тебе или нет. Только ты должен обещать, что мои слова не выйдут за пределы этих стен. Договорились? О’кей! Твоя история имела продолжение, в которое я втянут оказался по самые уши. Все это еще не кончилось и каким-то непонятным для меня образом тянется до сих пор.
Алекс рассказал Лёхе Зайцеву всю историю, опустив только три момента — свою связь с Валентиной; то, что он является автором Октопуса; и свои необычные находки в компьютере Золикова.
— Я, собственно, вот что хотел, — продолжал Алекс, — узнать, что думаешь обо всем этом ты. Все остальные фигуранты оказались так или иначе заинтересованы в происходящем, и я не вполне могу им доверять. Скажи, с тебя какие подписки взяли?
— Где?
— Как это «где»? Ну, там, где мы последний раз виделись.
— О невыезде, о неразглашении и относительно ложных показаний.
— С меня тоже, — задумчиво сказал Алекс, — но непонятно почему, ведь это твой друг, а не мой.
