барин выдавал команды так, что было абсолютно понятно, что право на такой тон он имеет.
Гудошников вышел, хлопнув дверью. А могущественный Евгений Геннадьевич все свое внимание обратил на меня.
— Как вас зовут, молодой человек и чем вы занимаетесь? — он устало провел по лицу ладонью.
Отбывает дубленку и все прочее. Шишка городского или даже областного масштаба. Гудошников ему житейские радости поверх штатной зарплаты, а он в ответ крышу всему этому семейству. Ишь, как поросенок уверен в его полномочиях! Настолько, что даже не стесняется бравировать ими прилюдно. Дурак! Сын грабитель и насильник, а он дурак. А вот барин, тот не дурак. Но меня недооценивает и это хорошо. Да и про полининого папу-полковника им еще, по всему судя, не доложили. И это тоже мне на руку.
— Зовут меня Сергей Егорович Корнеев. А занимаюсь я тем, что расследую преступления, следователь я. В Октябрьском РОВД. — представился я.
— Вот даже как! — удовлетворенно кивнул Евгений Геннадьевич, — Тогда чего ты тут из себя строить пытаешься, а, Корнеев? Ты погоны носишь, так что будь добр, соблюдай дисциплину! А то ведь Илья Михайлович ничуть не преувеличил, когда уничтожить тебя пообещался. И не сомневайся, у него на тебя возможностей хватит! — уже расслабленно откинулся на спинку стула всесильный, но пока еще неизвестный сановник. — А если ему недостанет, то я помогу! И уж тогда ты, точно, костей не соберешь, следователь Корнеев!
— А вы, уважаемый, простите, кто будете? — осторожно поинтересовался я.
— Корнеев! — теперь уже рявкнул подполковник Герасин, — Ты что себе позволяешь?!
— Подожди, подполковник, если Корнеев хочет знать, пусть знает! — окоротил чиновник Герасина, — иди сюда следователь, поманил меня пальцем барственный мужчина и не торопясь достал из-за полы красную книжицу.
В отличие от моей, тоже красной, но коленкоровой, эта была кожаная. Очень фактурная ксива! Когда Виктор Павлович ее приоткрыл, я прочитал и место его работы, и должность.
Заведующий общим отделом Горкома КПСС Копылов Евгений Геннадьевич.
— И? — вопросительно посмотрел я на завотделом, — Вы то тут каким боком, Евгений Геннадьевич? Где грабители и насильники, а где общий отдел горкома КПСС? — задал я наивный вопрос, не заморачиваясь на изображение этой самой наивности на лице.
Товарищ Копылов покачал головой и поднял глаза на Герасина.
— Подполковник, ну хоть ты объясни этому упрямому идиоту, что с ним будет, если он не прекратит упорствовать!
— Корнеев, ты что, дурак?! Ты чего уперся? С девчонкой отец Гудошникова договорится, в этом ты не сомневайся! Но и ты тоже отнесись с пониманием! У тебя у самого тоже скоро дети будут, поймешь каково это! — под одобрительное качание головой заливался главный милиционер района. — И сам понимаешь, начальник здесь я и все равно будет так, как я сказал! Забудь про парня, а те двое, ты не волнуйся, они свое получат! И следствие им будет, и суд, и тюрьма! А про Валентина Гудошникова ты, Корнеев, забудь!
По всему выходит, что Валентин таки спрыгнет. Полинин папа попытку изнасилования затопчет. С двумя подельниками Герасин и Гудошников договорятся и те про сынишку Облпотребсоюза забудут напрочь. Остаюсь я. Н-да…
— Ты скажи, Корнеев, чего хочешь, а Илья Михайлович подумает, чем тебе твои страдания возместить, он сына любит, один он у него! — опять проявился барственный горкомовец. — Ты, главное, не зарывайся, по чину проси! — хохотнул Копылов.
Да пошли они все куда-нибудь по самому, что ни на есть нецензурному адресу! С паршивой овцы, хотя бы свое собственное жилье сорвать. Не всю же жизнь квартировать у Паны Борисовны!
— Квартиру хочу! Однокомнатную! — твердо посмотрел я в глаза уму, чести и совести нашей эпохи.
— Да ты не охерел, лейтенант?! — гаркнул подполковник Герасин, — Люди за квартиру годами горбатятся, а ты за одну оплеуху ее получить хочешь!
— Хочу! И не стыжусь этого! Иначе забью на службу и поеду в Москву пороги обивать в поисках правды. — Я молодой, успею все инстанции пройти! Квартиру! — я нагло уставился на Копылова.
— Ладно! Хер с тобой! — скривился Евгений Геннадьевич, — Иди, зови сюда своего благодетеля!
Выглянув за дверь, я призывно махнул рукой меряющему коридор шагами колобку.
— Зовут вас!
После озвученных мною требований, Гудошников-старший опять взялся было визжать, но его быстро окоротил горкомовский покровитель. И вот, под гарантии Копылова, председатель облпотребсоюза Гудошников клятвенно пообещал мне через месяц пролоббировать однушку. Ровно через месяц.
Домой вчера я попал во втором часу ночи. Полина со своим отцом в РОВД приехала уже допрошенная и в здание не заходила. Пока прокурорский следак допрашивал меня в кабинете опера Жданова, папа-полковник, начальник Ленинского Герасин и Гудошников-старший с горкомовцем удалились. Через закрытую дверь доносились неразборчивый рык полкана Дорохова и гул голосов остальных. И это несмотря на то, что кабинет Герасина был, не то, чтобы совсем рядом. Следак Кубасов морщился при особо мощных всплесках децибел, но бодро заполнял протокол. Он лишь изредка задавал мне уточняющие вопросы, акцентируясь исключительно на разбое. Ни одного слова о попытке изнасилования он не произнес.
Из райотдела я вышел, будучи официально признанным потерпевшим и пребывающим в раздумиях относительно того, как теперь буду добираться домой. Морозец окреп или мне так показалось? Хорошо, хоть шапку и шарф вернули, за которые мне пришлось расписаться, как за чужие. Напротив входа стояла знакомая белая «Волга». Это означало только одно. Что отец Полины все еще создает духоту шайке корыстных доброхотов, покрывающих Гудошникова-младшего. Сломать его им не так уж и просто. УВД на транспорте местным органам власти не подчиняется и рычагов давления на Дорохова у Копылова нет. Разве, что только косвенные. Поскольку семья полкана живет, работает и учится на этой территории. Да и полковник насчет износа сам изначально сыграл в поддавки с законом и злодеями. Стало быть, они там бьются с ним за полную отмазку Гудошникова-младшего. Сейчас прокурорский следак их известит, что согласно моим показаниям студент в разбое не участвовал и полкану ничего не останется, как поджав хвост, удалиться. Потом, правда, придется передопросить девушку, что мерзавцев было не трое, а двое. Ну да это уже частности. И видит бог, не я первым начал погружение в этот постыдный конформизм.
Открылась задняя дверь авто и мне навстречу выскочила девушка Полина. Уже не дрожащая и не всхлипывающая. Хорошо быть молодым и даже юным существом, психика еще не отягощена печальным опытом прежних страхов и бед. И потому восстанавливается гораздо быстрее, чем у битого жизнью, пожившего человека.
— Как ты? Тебя уже совсем отпустили? — обеспокоенно подскочила она ко мне.
— Совсем отпустили, —
