— Не советую дергаться, — на ухо шепчу ей я. — Все равно я сильнее тебя.
Знаю, она не последует моему совету. Слишком велико ее желание подавить меня, победить, унизить. И это именно то, что мне сейчас от нее нужно. Борьба, сопротивление, ненависть. То, что сделает ее уязвимой. Мне необходимо взять над ней верх, дать ей понять, что она не может мной манипулировать. Я готов быть негодяем и подлецом, если это позволит защитить тех, кто мне дорог.
Астрид быстро приходит в себя и дает мне отпор. Между нами разыгрывается нешуточная схватка. Нет сомнений, что, будучи человеком, она часами проводила в спортзале. Вампирам такие мучения, как тренировки не нужны. Это бесполезно для нашего вида. Мышцы все равно не удастся накачать, тело будет таким же, каким оно было на момент обращения. В приоритете ловкость и скорость. Сила, конечно, тоже нужна, но она у нас и так огромная.
С Астрид же что-то не так, она делает упор именно на мощь, из-за чего совершает ошибки, которые мне только на руку. Легко уворачиваюсь от ее ударов, а она теряет энергию. Те, кто считает, что вампиры неутомимы — ошибаются. Драка выматывает мадам быстрее, чем мне бы хотелось, и она ищет подручные средства, которые могли бы помочь ей победить. Хватает со стены саблю, делает выпад, слегка задевая мне грудную клетку. Хватаю стул и использую его как щит. Неудобно, но смешно. Для меня это игра, прощупывание почвы. Для нее все серьезно, вопрос жизни и смерти.
Мадам Пайпер взвинчена, ее желание победить меня так велико, что я не сомневаюсь — она проиграет. Выбиваю из ее рук оружие, и оно отлетает в другую сторону. Отбрасываю стул и делаю к ней шаг. Астрид рычит и хватает со стола маленький нож для писем. Бросает его в меня. Тот то самую рукоятку входит мне под ребра, протыкая легкое. Судя по жжению, похожему на зуд, что я ощущаю, лезвие у него посеребренное. Быстрым движением вытаскиваю его из тела и возвращаю хозяйке.
Мне везет больше. Лезвие входит Астрид аккурат в солнечное сплетение. Она кричит, падает на колени. Ее пальцы тянутся к рукоятке, желая освободиться от этой муки, но боль ослепляет. Ей не удается с ней справиться и подчинить свое тело себе. Вытираю с губ кровь, идущую из раненого легкого. С равнодушием наблюдаю за ней. Наконец у нее хватает силы воли вытащить из раны нож. Она шумно вздыхает, жадно хватая окровавленными губами воздух и в попытке встать на ноги падает.
— Если поднимешься через три секунды — мы продолжим, — говорю я. — Если нет — значит, сегодня не твой день. Ты проиграла.
Законница изо всех сил пытается подняться, но поняв, что не сможет, обмякает и закрывает лицо руками. Ее белая блузка залита кровью, стопы изранены осколками вазы, которую она имела глупость запустить меня в самом начале. Юбка задралась, обнажая худые колени.
— Неужели ты думаешь, что это сойдет тебе с рук? — злобно шипит Астрид, все-таки найдя в себе силы встать. Правда, только через пару минут.
— Что же ты еще можешь сделать мне хорошего? — улыбаюсь я, стаскивая с себя рубашку. Легкое заживает, хочется кашлять. — Ты ведь не случайно меня выбрала, ставила мне ловушки, старалась. А это время, внимание, энергия… И это чертовски приятно, даже в таком негативном свете. Значит, я для тебя что-то значу. В то время как ты для меня всего лишь раздражающий фактор, от которого хочется избавиться. Наши силы неравны и с этим нужно смириться.
— А не кажется ли тебе, что ты зарвался? — дыхание законницы выравнивается, силы возвращаются. Значит, еще повеселимся. — Жизни твоей дочери и непутевого сынка все еще в моих руках. Да и Ливии, чей покой ты так тщательно оберегаешь, тоже. Зря ты поднял голову, чтобы показать свой характер. Поверь, оно того не стоило.
— Ты угрожаешь из-за слабости, потому что ничего не можешь мне сделать, так как я тебе нужен. Если пострадают мои близкие — я убью тебя не задумываясь. С удовольствием и особой жестокостью. Впрочем, это ты знаешь. Поэтому давай не будем создавать друг другу проблемы, — подходя к ней, говорю я. Она пятится от меня, упирается спиной в стену. Понимая, что бежать некуда, замирает. Касаюсь пальцами ее щеки, убираю в сторону спутавшиеся от борьбы волосы. Мне лень расстегивать пуговицы на ее блузке, все равно она безнадежно испорчена, поэтому я просто рву ткань.
— Я хочу, чтобы ты ушел, — говорит Астрид.
— Не получится. Ты сама меня позвала. Милая Астрид, будет лучше, если мы будем дружить. Ты же ведь не хочешь, чтобы у тебя на работе, которой ты живешь, узнали, что дома тебя, волевую и надменную леди, бьет невзрачный мужик с пивным животом. Это может подпортить репутацию. Не находишь?
Мадам ничего не отвечает. Она подчиняется.
Астрид, лежит на животе, уткнувшись лицом в подушку. У нее стройная фигура, красивая спина, но шрамы заставляют ее стесняться своего тела. Я насчитал четыре от пулевых ранений — два на животе, один на плече, и еще один на правом бедре. Около двадцати от ножевых ран и три следа от ожога. Сзади на шее татуировка, похожая на штрих-код. Она блеклая, словно ее пытались чем-то вывести, но приглядевшись можно вполне разглядеть все цифры, что я и делаю. И все это она успела получить, пока была человеком. Кто же она? Подружка гангстера? Шпионка? Полицейская?
— Как ты стала вампиром? — спрашиваю ее я, проводя рукой по позвоночнику.
— Как-то, — глухо отвечает Астрид, поднимает на меня голову и с ненавистью смотрит в глаза.
— Тебя ведь не так давно обратили, — не обращая внимания на ее настроение, продолжаю я.
— С чего ты взял? — тут же ощетинивается Астрид. Садится на постели и поспешно прикрывается простыней.
— Опыта никакого. Ты даже не понимаешь, что значит быть вампиром. Тебя не научили. Из чего могу заключить, что тебя обратили против твоей воли, а потом бросили на произвол судьбы, — поднимаясь с постели, говорю я и начинаю одеваться. — По-хорошему, тебе нужна помощь и грамотный наставник. Ведь если коллеги заметят то, как ты дерешься… Им будет весело.
Не могу сдержаться от смеха и лицо Астрид заливает румянец. Она хватает подушку и со злостью швыряет в меня. Ладно, хоть не вазой и то хорошо.
— Напиши мне адрес, где будет проходить встреча с отверженными, — требует мадам Пайпер. Она встает с постели, путается в простыне, идет к комоду. Выдвигает ящик, достает оттуда что-то. — Наденешь на себя это… Не хочу, чтобы ты хоть одно слово скрыл от меня.
Жучок. Мог бы сразу догадаться.
— Нет, так не пойдет, — протестую я. — Что если меня обыщут и найдут его? О каком сближении тогда может идти речь?
— Тебя приведет сам Америго — это высший приоритет доверия. Ни одна тварь не посмеет в тебе усомниться. Так что не парься и делай, как я сказала, — жестко говорит Астрид, откидывая назад волосы. — Или у тебя от меня есть тайны?
— Никаких, — заверяю ее я.
Перед тем как поехать к Айлин в больницу заезжаю домой, чтобы переодеться и принять душ. Настроение у меня все еще паршивое и нет никакого желания его улучшать. В прихожей я сталкиваюсь с Диной, которая собирает близнецов в школу. Коротко поздоровавшись, беру ее за локоть и веду на кухню.
— То, что Айлин сей час в больнице — твоих рук дело? — строго спрашиваю я. Ведьма испуганно смотрит на меня. — Отвечай!
— Нет, — пытаясь освободиться от моих тисков, с вызовом говорит она. — Здесь вчера была Ирма, попробуй задать ей этот вопрос. Они сидели в гостиной, мило пили чай и обсуждали возможность еще одного дурацкого обряда. Зотикус, если ты на это подпишешься, то убьешь Айлин своими же руками! Ведьма Агли тварь, какую еще поискать! Ты просто попал под ее очарование!
— Но какая для нее корысть в смерти Айлин? — не понимаю я. — Или в гибели ребенка?
— Наши семьи всегда соперничали. Временами дело до ходило до войн, — рассказывает Дина. — Они нас ненавидят, считая более успешными и сильными. Елену тоже не миновала участь этой семейной ненависти. Она и Веста не поделили мужика, отца Василисы. Вторая седлала все, чтобы его увести. А он возьми, да и повесься от ее любви. А в записке предсмертной написал, что всю жизнь любил только Елену и выбирает смерть потому что не хочет быть рядом с ненавистной женщиной, от которой ему не уйти. Разве такое можно простить?
