Бекетова. Несмотря на более чем скромную должность, имеет персональную служебную машину ВАЗ-2106, одета-обута как кукла. Думаю, никто лучше неё не знает про друзей и врагов шефа. Прошу разрешения на её разработку. Включая оплату расходов на ресторан и прочее, помощь в приобретении дефицитных билетов, тут как раз Московский Театр Сатиры приезжает.
— Ты обалдел? Решил снять и трахнуть любовницу Бекетова? — изумился Образцов.
— Как получится. Вдруг я не в её вкусе? К операции мне придётся привлечь одного из оперов розыска, по секрету от его начальства. Если нет — то нет. Девушка у меня есть в общежитии, чисто для переспать — мне чужие любовницы не нужны. Так что на ваше усмотрение.
— Куда же тебя несёт, — нахмурился Сазонов. — Мы проверяли Бекетова. Он — бывший офицер ГРУ, главного разведуправления армии. Уволен досрочно, не комиссован, а именно уволен. За что — не знаю, не наш уровень допуска, у вояк свои тайны. Мужик крутой, резкий. Твоё карате не спасёт. Мы сами в его логово проникнуть не смогли. Прослушка телефонов ничего не дала. Вешали прослушку в кабинет — обнаружил в первый же рабочий день после Нового года, послал громко на три буквы её поставивших, и электроника отключилась.
— Это не единственная просьба. Советским РОВД был объявлен в розыск ранее судимый Игорь Павлович Томашевич, 1958 года рождения. Если я правильно понял, он как раз и есть сбежавший с деньгами из сберкассы. Нужно сопоставить обстоятельства дела о сберкассе и взрыве, больше ничего заметного в тот вечер в сводке нет. Я сам не могу запросить Советский, оснований не имею.
— Сделаем, — пообещал Сазонов.
— Так что с вербовкой секретарши? Или мне дальше заниматься делами на уровне «преступной ненарезки огурца»?
Офицеры переглянулись. Решение принял подполковник.
— Даю добро. Вот мой телефон. Звони завтра в десять. Встретимся, получишь дополнительную информацию. А также деньги на расходы.
Уходя, Егор оглянулся, встретившись взглядом с Образцовым. Тот даже не пытался скрыть разочарование, уступив контрразведке перспективного человека. И одновременно некоторое облегчение.
Люди всё же удивительно противоречивые существа.
Утром 6 января Егор позвонил Лёхе и таинственным голосом предупредил, что в РОВД пока больше светиться не будет. А ближе к обеду нужно встретиться. Договорились — на опорном у Гаврилыча.
«Куст», который обслуживался участковыми с того опорного пункта, охватывал микрорайон Восток-1, с северной стороны ограниченный улицей Калиновского. Сам опорный находился на первом этаже одного из домов, выходивших на Ленинский проспект.
Переступив его порог, Егор моментально уловил особый милицейский запах, замеченный ещё в РОВД. В нём смешались отголоски аромата немытых телес административных правонарушителей, отправляемых в дежурку для установления личности, сапожной ваксы, оружейной смазки, какой-то кислятины… А ещё трудноуловимый, но отчётливый привкус человеческого горя. В милицию не шли хвастаться успехами, отметить праздник или как-то выразить радость. Сюда несли несчастья, материализованные в заявлениях о краже, о семейном насилии, о несносных соседях или хулиганящих подростках. Счастливые люди наблюдались в паспортном столе, получающие прописку в новой квартире, или в ГАИ, когда ставилась на учёт выстраданная в долгой очереди машина. Но эти службы занимали другое здание.
Стены опорного пестрели плакатами с дежурными призывами бороться с пьянством и алкоголизмом, хулиганством и тунеядством, а также вступать в добровольную народную дружину. Если бы в СССР столько энергии и средств тратили на микроэлектронику, а не на плакаты, думал Егор, первый транзисторный приёмник, не хуже японского, собрали бы где-нибудь в Подмосковье.
— Что ты задумал? — вместо приветствия бросил Лёха, войдя следом и уронив заснеженную шапку на стул.
— Сейчас расскажу. Но есть одна огромная просьба. Пока — никому. В том числе прямому начальству. Пусть узнают, когда дело будет сделано, и тогда раздают ордена.
— В милиции дают только орден Ебукентия и медальку за выслугу лет, — пессимистически заметил участковый. — Но если нужно, помолчим.
Егор вытащил из портфеля, служащего и для переноски бумаг, и бутылок, тонкую папку, из неё извлёк увеличенное фото с документа. С карточки уставилась довольно симпатичная белобрысая девица.
— Инга Дауканте, секретарша Бекетова. Хочу с ней познакомиться, завоевать доверие. И выведать, кому выгодно мочкануть её шефа.
Лёха вдруг смутился под ироничным взглядом Говоркова.
— Рассказать? Ну, для пользы дела не мешает. Давидович уже пытался. В первый же вечер, когда взорвался гастроном. Зашли мы к Бекетову, выходим — эта краля плывёт навстречу. Лёха сразу: «Девушка! А, девушка?» Перед тем мы леденцы сосали, потом семки лузгали. У него лушпайка к липкой губе присохла, представь. И он, в грязной куртке, в которой лазил по пожарищу, попробовал к ней клеиться. Ещё бы целоваться полез с семечной шелухой, Дон Жуан ты ментовский!
— Из того, что я вычитал в протоколе её допроса, девица не из тех, кого легко снять на улице, — возразил Егор. — Нужен повод, подход.
— Подговорить пацанов на районе, чтоб на неё типа напали, а ты, каратист страшный, благородно спас? Смотри, накостыляют супермену, — по тону Лёхи чувствовалось, что он здорово уязвлён подколкой Гаврилыча.
— Примитив. Девка наверняка не глупа, — осадил тот. — Надо что-то более заковыристое. Думаем вместе.
Итогом их совместных размышлений стал гвоздь «сотка», пристроенный под заднее колесо «Жигулей» Инги. Егор протестовал, но Лёха уверял: шанс беспроигрышный. В конце рабочего дня Инга пройдёт на стоянку перед «Верасом», чтоб ехать домой или по каким-то поручениям Бекетова, заведёт мотор. Как только двинется, колесо спустит, и тут благородный рыцарь не побрезгует предложить ей помощь в замене колеса.
Провокация была грубая, слишком очевидная, Егор просто поддался напору молодого сыщика. Когда стемнело, тот «заминировал» машину, после чего оба заняли наблюдательный пункт между чахлыми деревцами на противоположной стороне улицы Кедышко. Быстро замёрзнув, начали прогуливаться вперёд-назад.
— Я с тобой как с Ипполитом в фильме «Ирония судьбы». Сейчас начну приговаривать «надо меньше пить», — проворчал Егор.
— С той лишь разницей, что я на женщину не претендую. Больно надо. Смотри! Идёт. Холодно сегодня. Думаю, прогреваться будет долго.
Они выдвинулись на исходную.
Тем временем мотор «Жигулей», тарахтевший в прогреве на повышенных оборотах, стал звучать тише. Белая «шестёрка» тронулась со стоянки и развернулась для выезда на проезжую часть.
— Всё, я прячусь. Удачной охоты, Ромео!
Оставшись один, Егор отрепетировал заученный текст и прикинул варианты. Хуже всего, если «Жигули» остановятся слишком далеко, когда водительница почувствует, что едет на спущенном. Что, бегом догонять?
