где ему оформить возвращение на землю, но человек уже спорил с одной женщиной, которая, очевидно, только что прибыла сюда. Ей человек в белом тоже указал на красную линию и попросил следовать её направлению.
Откуда-то сверху раздался усиленный громкоговорителем постный голос:
– Вниманию вновь прибывших, – сказал невидимый диктор. – Вы должны зарегистрироваться у стойки.
Когда до Пистолетова, отстоявшего от стойки на десять-двенадцать человек, дошла очередь, у стойки его встретила простоватая на вид, по-своему красивая женщина в синем пиджачке с белой отделкой на лацканах и такой же синей узкой юбке чуть ниже колен. Это и была госпожа Кобурова, главная учётчица всех прибывающих и отбывающих.
– Компьютерный личностный номер, – потребовала она, глядя в лежавшую на стойке открытую толстую книгу.
– Простите… – не понял Пистолетов.
– Я сказала: компьютерный личностный номер, – глядя из подлобья теперь уже на Пистолетова, отчеканила Кобурова.
– Не знаю, есть ли он у меня, – стушевался Пистолетов и принялся осматривать себя в поисках этого самого номера.
Тут Кобурова без всяких дальнейших церемоний схватила Вениамина за висевший у него на шее медальон и, притянув его вместе с Пистолетовым поближе к глазам, прочла:
– Бэ-ий-бэ-семь-семь-девять.
Взглянув затем в свою книгу, она как бы про себя быстро проговорила:
– Семь месяцев…
Потом, взмахнув рукой в сторону очереди, крикнула:
– Следующий!
– Стойте! – поняв, что эта дама вовсе не собирается с ним возиться, поднял руку Пистолетов. – Вы не понимаете… Мне нужно побыстрее… Сейчас… Немедленно… Вот…
С этими словами он положил на стол записку от Хигганова. Кобурова немедленно схватила её и, прочитав, отложила в сторону со словами:
– Вот чудовище. Ни черта не разберёшь!
– Господин Хигганов говорит, что здесь ругаться не стоит, – смотря куда-то в сторону, сделал ей замечание Пистолетов.
– Вы знаете господина Хигганова? – зло и вместе с тем насмешливо посмотрев на него, спросила Кобурова.
– Нет, не знаю, – во второй раз за последнюю минуту стушевался под её взглядом Пистолетов. – И знать не хочу.
– Так, – произнесла Кобурова далее, открывая другую книгу и просматривая её. – Лошади… кошки – недоступно… собаки…
– Послушайте, госпожа, – поняв, что его хотят внедрить в собаку, запротестовал Пистолетов, – Это – животное. А мне нужно, чтобы я был человеком.
– Но и собака… средняя дворняга… которая прибудет сюда через…сорок пять секунд, – говоря это, Кобурова захлопнула книгу и посмотрела на Вениамина так, будто не было между ними никакого предыдущего разговора.
– Мне нужен господин Хигганов, – продолжал протестовать Вениамин. – Он иичего не поиимает о животных.
Тут Кобурова с какой-то насмешливой жалостью взглянула на него и выдала:
– Господина Хигганова можно увидеть только в виде шляпы.
– Эх, ну и чудовище! – поняа, наконец, что ничего изменить уже невозможно и что теперь придётся, может быть, всю жизнь обретаться в теле собаки, тихо, как бы про себя, сказал Пистолетов и увидел, что Кобурова улыбнулась ему. Было очевидно, что она поняла, кому адресовались эти слова.
– Мне нравится, как ты это произнёс, – сказала она, беря Пистолетова за руку и подтягивая к одной из реинкарнационных камер,. – Пойдём со мной, а…
– Эй, секундочку, а как же собака?!. – крикнул Пистолетов, шагая, впрочем, за Кобуровой.
– Ничего, ничего, – успокаивающим голосом сказала Кобурова. – Ты же ведь не очень торопишься, правда?
– Нет, я тороплюсь, – как в бреду, быстро-быстро проговорил Пистолетов, которому, в сущности, всё это было до лампочки. – Я очень, очень тороплюсь, Мне нужно прямо сейчас… немедленно… пожалуйста…
– Хорошо, – кивнув головой, выдохнула Кобурова, – Но… я буду ждать, когда ты вернешься.
Отлепив затем одним резким движением бирку-номер от груди Пистолетова, Кобурова шутя шлёпнула его по заднице, отпуская тем самым восвояси, и указала пальцем на одну из трёх бывших здесь реинкарнационных камер, представлявших собой внешне просто открытый лверной проем с начннавшимися сразу за ним крутыми ступеньками куда-то наверх, Пистолетов с весёлым прищуром взглянул на неё, подмигнул и зашёл в камеру.
* * *
«Бин, бин-бин-би-и-н» – раздалось над ухом Пистолетова, когда он «на всех парах» проскочил под колёсами наезжавшего на него автобуса. Вениамин в ужасе спрятался под низенький навес над подвальным окном и, дрожа от страха всем телом, лёг на холодный, мокрый от подтёков только что закончившегося ливня пол.
«Чёрт возьми, вот это ситуация! – подумал он. – Теперь мне всё стало понятно. Они просто подправили наезд, дали мне возможность проскочить. А та собака, в теле которой я теперь нахожусь, выхолит, погибла. Лихо, ничего не скажешь!»
Посидев ещё немного под навесом, Пистолетов вылез из укрытия, чихнул раз-другой и потрусил вдоль стены на четырёх лапах вперёд, рассуждая про себя:
«Все мои болезни-хвори остались при мне. Простуда, насморк… и добавили, наверное, ещё и глистов»
Проходя мимо низко расположенного окна одного из домов, Пистолетов увидел в нём своё собачье отражение с небольшим розовым шарфиком на шее.
«А это ещё что? – удивился он. – Розовый шарфик! Отлично! Что же мне с ним делать? Развязать его? Как?»
Вениамин опустил голову, наступил передними лапами на свисавшие концы шарфа и, вращая голову, потянул его. Шарф развязался и упал на тротуар под лапы Пистолетова.
«Вот так-то лучше, – ещё раз посмотрев на себя в окно, удовлетворённо подумал Вениамин. – Теперь надо подумать, как жить дальше»
Но сколько он ни думал, ничего путного придумать было невозможно, и Пистолетов решил, что, прежде чем что-либо предпринимать, надо сначала обзавестись, во-первых, крышей над головой , а во-вторых, каким-нибудь знакомством, пусть даже с какой-нибудь другой собакой, кошкой, да хоть с вороной, голубем или, на зудой конец, с воробьём. Впрочем, о крыше Пистолетов мог не думать, ему достаточно будет того навеса, под который он забежал при переброске.
Труся на четырёх лапах по улице, оглядываясь по сторонам и не узнавая город, в котором он по «милости» того света оказался, Пистолетов вдруг услышал женский голос, который показался ему донельзя знакомым. Голос шёл из стоявшей поодаль открытой, несмотря на пасмурную погоду, машины марки CHEVROLET.
– Ты будешь в N или за городом? – спросил незнакомый Пистолетову
