Холмс-старший сделал приглашающий жест, и марсианин, отдуваясь, вполз в склад.
От вида кровавого разлива он тотчас пришел в сильнейшее возбуждение – свистел и плевался, ухал и выдавал трели щелчков.
– Что он говорит? – спросил Шерлок Холмс у переводчика.
– Чушь какую-то несет. Что-то о королеве… или царице… матку вон упомянул. Волнуется, толком не разобрать, – с досадой поморщился тот. – Чувствуете, как развонялся?
И действительно, исходящий от инопланетянина запах заглушил даже тяжелый металлический дух крови.
– Интересно, – задумался Холмс. – А скажите-ка мне, юноша, вот что. Есть ли какая-то причина, по которой марсиане могут по собственной воле лежать вместе большими группами, голова к голове? Вы ведь немало времени провели среди них.
– Почитай что цельную жисть, – ухмыльнулся юный Брайан. – А лежат они так, когда всей семьей спят в гнездах своих.
– Вот как? А сколько обычно – в среднем – членов в марсианской семье?
– Не обычно, а всегда, – ответил мальчишка. – Тридцать три, не больше и не меньше. А почему – не знаю. Просто всегда у них так.
– Три семьи, Ватсон, – сказал негромко Шерлок Холмс. – Итого девяносто девять. Выходит, здесь был один лишний марсианин, друг мой. Осталось выяснить, что он тут делал.
Тем временем посол прополз весь склад из конца в конец, оставляя за собой широкую полосу относительно чистого пола и перепачкав в крови свой «смокинг». Холмс внимательно наблюдал за его передвижениями. Потом шепнул что-то на ухо Лестрейду, и тот моментально загнал дюжего констебля по приставной лестнице под потолок склада с фотографической камерой. Ослепительно ярко полыхнул магний во вспышке.
Холмс несколько мгновений разглядывал моментальный снимок. Потом вручил его нам.
– И что? – спросили в один голос Майкрофт Холмс и Лестрейд. Я предпочел промолчать, хотя тоже не понял ровным счетом ничего.
– Широкие полосы вытертой крови – след нашего друга-посла, – пояснил Холмс. – По краям – многочисленные следы ваших увальней-констеблей, Лестрейд. Отбросьте все это, как помеху. Видите, там, в самом центре кровавой лужи?
Конопатый Брайан протиснулся мне под локоть, поправил очки и бросил быстрый взгляд на фото. В тот же миг он побледнел так, что веснушки полыхнули огнем на бескровном лице.
– W, – выдохнул он едва слышно. – Рипперы.
* * *
После того как введенный в курс дела посол, ошеломленный открытием моего друга и трубно ревущий что-то возмущенное, укатил прочь вместе с переводчиком и старшим из братьев, Шерлок Холмс, повернувшись ко мне, широко улыбнулся.
– Ну вот, мой добрый доктор, с одной из терроризировавших Лондон в последнее время групп наверняка покончено. Пусть даже это и вышло случайно – но ведь важен, в конце концов, результат, верно?
– Вы сейчас говорите о Рипперах, друг мой? – уточнил я. – О секте фанатиков-потрошителей, разделывающих свои жертвы, как скот, и малюющих повсюду человеческой кровью свой знак? Ну, тот, что похож на W? Тот, в который вы столь изящно ткнули носом всех присутствующих?
– Ну да, – откликнулся Холмс. – Теперь одной опасностью на ночных улицах меньше.
– Я все еще не совсем понимаю, Холмс. Они повинны в этом убийстве, разве нет?
Холмс улыбнулся снова:
– Дорогой Ватсон! Насколько мне известно, Рипперы никогда не обращали свою ярость против своих собратьев-марсиан. Они расисты, друг мой. Не зафиксировано ни одного случая убийства ими своих сородичей.
– Но, быть может, они так наказывают тех, кто добровольно идет на сотрудничество с людьми?
– Марсиане вообще не склонны к сотрудничеству с людьми и на контакты с властями идут лишь при крайней необходимости, – ответил Холмс. – Так что идейных коллаборационистов среди них нет. Наказывать Рипперам некого. Наш сегодняшний визитер в смокинге – вынужденная и необходимая для выживания чужаков мера. И даже он – не коллаборационист.
– Может, нам просто ничего о них не известно как раз потому, что Рипперы добираются до них прежде, чем те успевают каким-то образом проявить свою лояльность приютившему их человечеству? – спросил я.
– Не думаю. Рипперы – фанатики-реваншисты. Поэтому их акции всегда направлены на людей. Убийства, изъятие органов, межвидовое хищничество… Будучи бессильны изменить существующее положение дел, Рипперы используют то единственное оружие, которое эффективно в их борьбе: страх. До недавнего времени это срабатывало. Но сегодня кто-то заставил всех думать, что Рипперы переступили черту, убив своих же сограждан. Марсиане не убивают марсиан, Ватсон. Собственные жизни и жизни соплеменников для них священны. Кто-то подставил наших потрошителей, заставив всю резервацию поверить, что они нарушили табу.
– И что теперь будет? – спросил я.
Холмс пожал плечами:
– Никто не знает, что на самом деле происходит внутри стен гетто, когда поблизости нет ни одного полисмена. Но я полагаю, что марсиане, озабоченные выживанием во враждебной для них среде, и раньше были не особенно терпимы к Рипперам, деяния которых бросают тень на всех инопланетян. А теперь… Кто бы ни совершил сегодняшнее преступление, он вольно или невольно настроил против Рипперов все население марсианской колонии Лондона – и всех других алиенских резерваций Британии, Европы, всего мира! Неведомо как, но новости среди инопланетян распространяются на удивление быстро. Думаю, мы не скоро еще услышим о Рипперах, мой друг. Еще до завтрашнего утра хрящи тех, кого сородичи даже только подозревают в сопричастности к секте, будут глодать бродячие собаки. Это я вам гарантирую. Кто бы ни был наш преступник, своим злодеянием он сослужил человечеству добрую службу – пусть даже это и ужасно по отношению к марсианам.
– Но кто же совершил это чудовищное злодеяние? Это убийство, Холмс? – вскричал я.
– Немного терпения, дорогой Ватсон, – ответил Холмс. – Дело практически раскрыто, и спешить нам больше нет нужды. Кроме того, убийства-то никакого и не было.
– Как – не было? – Я потерял дар речи.
– Друг мой! – проникновенно сказал Шерлок Холмс. – Я вижу, что констебль Питкин, отправленный мною полчаса назад с неким поручением, это поручение выполнил и возвращается сюда. Сейчас подойдет Лестрейд, и через минуту-другую вы получите ответы на все свои вопросы.
* * *
Дюжий констебль приблизился к нам и почтительно откозырял моему другу.
– Вот джентльмен, которого вы хотели видеть, сэр, – сказал он.
Констебля сопровождал невысокий, похожий на мышонка человек в форме Таможенной службы Его Величества.
– Позвольте представить вам мистера Джебедайю Ханта, джентльмены, – сказал Холмс. – Мистер Хант, благодарю вас, что смогли уделить нам немного своего времени. От имени Скотланд-Ярда в лице шеф-инспектора Лестрейда и от себя лично приношу извинения за то, что пришлось оторвать вас от работы.
