И вот предположим, я прихожу домой и включаю телевизор. А там… Вон, вон дикторша сказала фразу, которую я сам придумал неделю назад! А это комментатор вообще излагает мои собственные мысли! А в той передаче Никита Михалков произносит слова, которые я сам помнится, говорил по телефону! Везде слежка, все всё записывают и потом используют в своих целях!
Но уж если включу компьютер… Нет, компьютер лучше вообще не включать. Иначе у меня украдут все мысли и все мои файлы, сделают из них компромат, а самого заберут, и станут пытать электричеством. Куда заберут? Или в психушку упрячут, или в тюрьму. Придут с обыском, подбросят пару патронов, запал от гранаты и критическую массу герыча, а потом — раз, два и дело готово!
Если уж вколотил себе чего-то в голову, то отделается от преследования своим же собственными силами довольно-таки трудно. И эта дурацкая теорема работает, что интересно, безотказно. Человек обычно видит только то, что желает видеть. В каждом предмете или событии, это смотря, на что взглянет. Он увидит лишь то, в чем уверен, во что верит сам, и его практически невозможно переубедить в противоположном. Даже если представить неоспоримые свидетельства его ошибки, он все-таки не поверит. Рассудком может и поверит ненадолго в собственную неправоту, а подсознанием — никогда. Его начнет преследовать паранойя, которая вынудит полагать всех остальных людей лохами, дураками и слепыми дебилами. Потом он забудет чужие аргументы и опять сядет на свою болезненную идею. Поэтому для анекдотов и разных литературных изысканий излюбленным объектом всегда становились именно параноики. Вот только беседовать с ними тягостно, трудно и крайне утомительно.
— …я разработал Общую Теорию Конца Света. Сокращенно: ОТКС, — продолжал тем временем рассказывать мне «программист-индивидуал». — Используя мой метод и применяя разработанный мною алгоритм, можно с точностью до дня, до часа, даже до минуты предсказать наступления всеобщего конца. Рагнарёк, как говорили древние скандинавы. Это не падение астероида или кометы, это не вспышка на Солнце, это настоящий глобальный конец всего сущего. Согласно моей теории уже здесь и сейчас начинает рушиться Мир. Мне вполне достаточно нескольких начальных признаков наступающей разрухи, чтобы уже что-то подозревать. Затем чередой проследовали одно за другим события, подтвердившие мои подозрения. А сейчас я во всем совершающемся ищу подтверждения того, что катастрофа уже началась…
— Скажите, а это зачем? — перебил я его.
— Что — зачем? — не понял посетитель. По-моему его удивил мой вопрос.
— Ну, чего ради, кому-то может понадобиться вычислять конец света? Если избежать его все равно не удастся, так для чего об этом надо знать?
— То есть как это, для чего? — еще более удивился мой собеседник. Похоже, подобные мысли даже не приходили ему в голову.
— Ну, так для чего? Зачем отравлять свои дни ожиданием конца? Раз все равно избежать не удастся?
— Знаете, это несерьезный разговор! — возмутился посетитель.
— Да нет, почему же? Вполне серьезный. Просто вы пришли не по тому адресу. Вот я сейчас дам вам один адресок, и там вас с интересом выслушают и окажут всемерное содействие. То есть как раз то, что вам сейчас нужно.
Я набросал на бумажке координаты психиатра, с которым у нас договор, и буквально взашей вытолкал надоевшего уже посетителя, громко заперев за ним дверь.
* * *
Тем временем работы по проекту «Химера» шли своим чередом. Потихоньку я втягивался в это новое дело и теперь даже не мыслил себя без него.
Довольно быстро выяснилось, что при переходе в реальность Вильфиера, тело участника с подключенным Шлемом Реальных Возможностей (по-английски — «Helmet of Real Opportunities» сокращенно — HRO, или даже ХРО) оставалось в каком-то странном состоянии, похожем на глубокий сон, летаргию или кому. Но если игрок по прошествии определенного времени не возвращался, то кома становилась вполне настоящей, и могла закончиться смертью мозга. То же самое часто случалось и при внезапном снятии Шлема с головы. Причем сам игрок, его личность, сознание и полное впечатление о живом теле сохранялось в реальности Вильфиера. Обычно уже навсегда.
Я не сразу сообразил, какой неожиданный подарок приготовила мне судьба. Обладая таким мощным ресурсом, я получал реальную возможность переправлять в Вильфиер кого угодно, любого желающего. Главное, чтобы не осталось никаких следов и подозрений здесь, у нас. В виде тела, например. Биологически еще живого, кстати. Но как его убрать? На руках что ли вынеси? Соседи не поймут. Да и с милицией возникнут трудности. Бабки на лавочке перед подъездом начнут нервничать. Мне это показалось тогда настолько диким, неосуществимым и даже где-то смешным, что я сразу же перестал думать о такой возможности.
…Однажды, вернувшись домой с работы в конце дня, я увидел на своей кухне постороннего мужика. Ольга в ту пору была в командировке, и я никого не ждал. Сигнализация оказалась в рабочем состоянии, милиция не приехала, замки находились в полном порядке.
— Называйте меня Николай Сергеевич, — вместо приветствия сказал незнакомец. Только не нервничайте, прошу вас. Я не вор, не бандит и не грабитель. Совсем даже наоборот. И мне так показалось, что разговор на кухне будет наиболее оптимальным решением.
— Наиболее оптимальное решение не бывает, — невольно пробормотал я. — Это ошибка.
— Что простите? А, ну, да, конечно. — Хотите пива? Вы же «Гиннесс» предпочитаете, я не ошибся? Специально для вас разорился на пару бутылок. Цените!
Прежде, чем говорить о главном, мне было предложено посидеть и расслабиться. Наверное, это один из методов в работе спецслужб, не знаю. Я не сомневался, что этот мужик «из органов», хоть он и не назвал должность и место службы. Есть в этих людях нечто, что работает не хуже удостоверения.
Я промолчал и не сказал Николаю Сергеевичу, что принесенные им бутылки — это не совсем тот «Гиннесс». Вернее — совсем не тот «Гиннесс». Я не стал говорить о некорректности сравнения бутылочного «Гиннесса» петербургского производства и сухого темного «Гиннесса» ирландского производства. Было не до того. Предо мной сидел неприметный с виду человек с самой, что называется, заурядной внешностью. Таких людей мы встречаем постоянно, и никогда не запоминаем их лиц. Вероятно, подобный эффект достигается многолетней упорной тренировкой, возможно — это сама служба оказывает неизгладимое воздействие на личность, а может быть только таких людей берут на данную работу. Черт их всех разберет. Боюсь, что все подобные выражения стали устоявшимся штампом для многочисленной шпионской литературы, но раз уж я условился говорить только правду, то другого выхода сейчас у меня просто нет.
