Датар молчал, держась за нос и приложив ладонь к поцарапанной скуле. Мем ждал.
— Я никогда его не видел, — сказал наконец монах. — И надеюсь, что не увижу. Никогда.
— Какой вексель он подписал и передал тебе?
— Опять двадцать пять, за рыбу деньги! Никакого! Он не умеет ни читать, ни писать! Он разбойник из Внутренней Области!
— Уже лучше, — подбодрил Датара Мем. — А что тогда делал тут господин советник?
— Не знаю и не хочу знать! И вообще я скоро уеду из этой страны. Здесь невозможно ничего, даже молиться. Я давно мечтал, теперь сделаю! Я хочу служить Единому, а не торговать верой в Него!
— Чтобы уехать, нужны средства, — покачал головой Мем. К мечтам о путешествиях у него было трепетное отношение, тут он монаха понимал и даже мог одобрить. Не с памятью о Веселом Береге под этим берегом жить.
— На это дело я средства достану!
— В одиночку его не осуществить.
— Компанию тоже найду!
— Ты обиделся на меня? Зря. Я ни в коем случае не думаю помешать тебе осуществить мечту. Просто если вы с… сам знаешь, с кем… собрались делать это — делайте скорее. Иначе неприятности выберутся за пределы Чаячьего и расползутся по всей Столице. А то и по Таргену вообще.
— Мы примем к сведению, — кивнул Датар.
— Ложись спать.
— Ты дверь запереть не хочешь?
Мем махнул рукой:
— Теперь уж незачем. Все, кого я ждал сегодня, приходили.
— Тогда я сам запру. На всякий случай…
Мем не возражал. Он сидел, ухмыляясь, на лавке и был собой очень доволен. То, что он хотел видеть, он уже сегодня видел — в тот краткий промежуток, когда кухарка отправилась за благословением, а Датар провожал последних прихожан. Особенно искать для этого было не нужно. В закуте, где ночевал Ошка, старательно расправленная под матрасом, чтоб не мялась, лежала монашеская одежда, сшитая на человека ростом и статью поскромнее Датара, — примерно на такого, как хозяин ложа, Ошка. Мем окончательно уверился в своей догадке. Ошка был молчальником. Причем, не низшего ранга, что при его способностях к притворству неудивительно…
* * *
Утром, накормленный досыта датаровой поварихой, Мем плыл в попутной лодочке на Рабеж. Пока у него было время, он использовал его рекомендованным в учебнике по сыску способом — размышлял о доверенном ему расследовании.
С версиями дело по-прежнему не клеилось. Мем не умел ни выдвигать их, ни отрабатывать, как это велено было в учебнике. Но то, что некоторые узнанные им детали плохо стыкуются друг с другом, он понимал. Рарон сказал, что северяне ищут истинного наследника для таргского престола. Но ночные посетители требовали у Датара просто деньги, либо деньги, вписанные в обязательство по оплате. Либо, прикрываясь деньгами, документ с подписью, подтверждающей обязательство. Наследник как таковой оказался им не нужен. Да и странно им было бы искать наследника, когда они всегда хотели республику и еще год назад рьяно высказывались против передачи таргского Жезла Власти в одни руки. Им по-прежнему думалось, что Государственное Собрание может править страной лучше императора.
Так что вряд ли это были северяне. Скорее уж, сборщики долгов с Веселого Берега. Те самые, которые «вернули» Датару материнскую заколку-бабочку с опасным стальным жалом.
Тем не менее, раз вексель по сию пору ими не найден, значит, ни в тыкве, ни в кружках его обнаружить не удалось. Однако людям, ведущим поиски, известно, что вексель передан в прошлую встречу. Откуда? Недовольных новыми порядками в государстве легко найти среди всех слоев общества, и Царский Город не исключение. Информация о векселе, скорее всего, просочилась оттуда и была верна. В розыске некоторых поясняющих ситуацию деталей Мем продвинулся достаточно далеко. Но картины в целом пока не видел. Оставалось понять, какую роль в этой истории играют хозяева Веселого Берега и обитель Скорбящих. Об этом должен знать Нонор. Наверняка у него уже созрела версия — о том, например, что в деле с убийством Мероя замешана политика, и политика серьезная. Вряд ли инспектор Нонор настолько глуп, что оставил без изменений свое первое предположение — будто в основе всех неприятностей на Чаячьем лежит любовная интрига. Если Датар знал, что Мерой следит за обителью, то и Нонору это должно стать известно. А, узнав такой факт, не учесть его в расстановке взаимодействий нельзя.
Итак, вроде бы: Мерой следил за обителью и за северянами, гуляющими по Веселому Бережку, при этом северяне следили за Датаром и за передачей векселя, обитель держала Датара под контролем и требовала от него невыполнимого, Датар хотел все сделать по-своему и никому не подчиниться, хозяева Веселого Берега желали получить с Датара долг, а кто-то уверил их, что Датар платежеспособен… Или что-то тут не так?..
Добравшись до префектуры, Мем приостановился. То ли ему прямиком отправиться к Нонору. То ли навестить в подвале Ошку — там ли он еще? На разговор без разрешения Нонора арестованного не выведут, максимум, на что можно рассчитывать — там же внизу обменяться парой слов. С одной стороны, Нонор, как бы нужен. С другой — пары слов Мему вполне бы хватило, если Ошка, конечно, пожелает вдруг заговорить. Мем топтался между лестницей наверх и решеткой в подвал, когда его из писарской окликнул дежурный дознаватель.
— Тебя искали, — сообщил он Мему. — Вчера, на ночь глядя. Я сам не видел, но вот — Илан оставил тебе записку. В дежурке возьми. Там сказано, чтоб ты разыскал какого-то Домового так скоро, как только сможешь.
— Ага, — сказал Мем, зашел в дежурку и вместе с запиской выудил из конторки журнал с графиком и росписями инспекторов.
Нонор ушел вчера очень поздно, а сегодня ранним утром явился и через четверть стражи опять исчез из префектуры. Написано было, что вернется к обеду. Стало быть, Ошку он пока не тронет, и в кабинет к нему подниматься бесполезно. Ну что ж, Домовой, так Домовой.
Третий дом в Веретенном переулке выглядел как любой другой самый обычный дом Рабежа. В нем было два этажа — каменный и деревянный, покатая четырехскатная крыша, палисадник с калиткой, постиранное белье на веревке у забора и пегая брехливая дворняга возле поленницы, привязанная, впрочем, так, чтоб охраняла бельевую веревку, но не могла дотянуться зубами до проходящих в дом гостей.
Мем не уверен был, сюда ли следовало идти. Быть может, Домовой ожидал его в Управлении Тайной Стражи на Пожарной площади. Но едва он вошел в холодный коридор и вытер о половичок ноги, как к нему подскочил маленький человечек и не то, чтобы проводил, а со словами: «Быстрее, быстрее, вас ждут», — прямо затолкал Мема в комнату со скрипучим полом, где за пустым обеденным столом сидел господин Рарон собственной персоной.
