Все такие в дорогущих костюмах, с дорогущими часами и запонками. И дамочки, все в сверкающих ювелирных изделиях, в которых я ни черта не соображал, но по тому, как они горделиво их выпячивали на своих силиконовых декольте до пупа, тоже очень дорогущих, в смысле – украшения дорогущие, а не декольте. В прочем, тут всё не так однозначно.
А я был в простом деловом костюме за пол зарплаты менеджера среднего звена. И потому у меня на шее болтался бейджик с указанием, что я – тупо обычный ассистент, а не какой-то случайно забредший на огонёк нищеброд. Благодаря этой бирке я стремался не так сильно.
Как школота, рванул было по стендам пробежаться, уже предвкушая кайфы от ознакомления с последними новинкам игропрома, которые ещё никому не демонстрировались, но Мадам крепко вцепившись «под ручку», степенно водила меня именно мимо стендов с демонстрационными экземплярами.
Вместо того, чтобы изучать новинки, мы шарились возле шведского стола. Я как детсадовец, жалостливо взирал на Мадам, пытаясь мимикой дать понять, что идти с ребёнком в магазин и не заглянуть в отдел игрушек – очень непедагогично, и так поступают только злые мачехи.
– Ну чего ты хочешь? Какие стенды? Там ничего интересного нет, – ошарашила меня своей сентенцией Мадам, – всё интересное и полезное – здесь.
– Что тут полезного? Витаминный салат или омары с икрой? А интересное-то что тут? – я не понимал эту женщину.
– А ты не смотри, ты – слушай, – объяснила мне специалистка по интересной и полезной детальности.
– Кого мне слушать?
– Всех. Вот кто рядом болтает, того и слушай, внимательно. Но – незаметно.
– Что можно услышать от человека, жующего бутерброд с икрой?
– О-о! Столько всего интересного можно услышать. Между прочим, это один из этапов нетворкинга, – пояснила мне Мадам.
– Это вот так вот ты офис прогуливала, поедая ананасы в шампанском, и подслушивая незнакомых людей?
– А ты думал – как? Именно так, подслушивая. И поэтому мы так хорошо зарабатываем.
– Какая у тебя короткая память. Это ты зарабатывала. А потом мне по голове своим авторитетом стучала.
– Каким ещё – авторитетом?
– А вот этим, – я нежно ткнул пальцем её бюст.
– А-а. Ладно. Это уже не важно. Давай, слушай. Тут много людей не только из мэрии, но и повыше чином. Можем много чего разузнать.
– О, мы с тобой всамделешные шпионы. Круть какая, да?
– Это для тебя непривычно, потому и – круть. А я не первый год таким занимаюсь, мне – привычно.
– И ты вот так несколько лет без стыда и совести подслушиваешь чужие разговоры?
–Так. Ещё слово и я тебя посажу за ближайший стол с едой. Из-за которого ты не встанешь, пока всё не доешь, понял?
Я окинул взглядом несколько длиннющих рядов с едой и приуныл:
– Так это же шведский стол…
– Вот и думай, сколько тебе за ним сидеть, – отрезала Мадам и опять меня куда-то потащила.
Мы походили там. Постояли сям. Там больше, сям – поменьше. Было полезно. Наверное. Но не интересно. Я слышал обрывки чужих разговоров, но не понимал вообще на какую тему большинство из них велось.
Мадам со всеми мило улыбалась и расшаркивалась. Ей все подряд лобызали ручку. Меня не видели в упор. Мой бейджик ассистента делал меня невидимкой. Было невыносимо скучно. Очень тянуло к сверкающим модной эржэби подсветкой стендам. Я не мог дождаться начала главного представления и выступления докладчиков. Понуро плёлся за Мадам, держа маленькую тарелочку с маленькой канопешкой. Набрать большую тарелку всякого экзотического и лакшерного я опасался, не потому, что засмеют, как нищеброда и зашеймят, а потому, что от неожиданного нереального подгона организм расслабится не к месту. Так и стоял за спиной мадам и слушал. А потом я своё блюдце уронил.
Подбирать с пола с отвисшей челюстью было не очень удобно, зато это помогало скрыть изумление. Подоспела официантка, подбадривающе улыбнулась. Я кивнул ей в знак благодарности и пошёл к выходу. Не оборачиваясь. В дверях сорвал с себя бирку и швырнул в урну. В машине достал телефон и закинул номер в чёрный список. Всё. Игры закончилась. Всему есть предел. Не для всего есть компромиссы и не для всего можно через себя переступить.
Несмотря на то, что взбешён я был выше крыши, доехал я до дому очень аккуратно. Не стоит оно того. Жизнь продолжается, хоть и в других красках. Приехал и сразу же под холодный душ. Легче всё равно не стало. Порылся в коробке с накопившимися просроченными лекарствами. Нашёл какие-то капли. Накатил пол стакана без особой надежды на хороший эффект. Плюнул на всё и набрал номер Доктора.
– Доброй ночи, что-то стряслось?
– Доктор, а вы знаете, кто у мисс Эприл… – начал я очень живо, но доктор меня перебил.
– Отец? – конечно знаем. Почему мы не должны это знать?
– А то что он?..
– Да. И это мы тоже знаем.
– А его принадлежность и к департаменту озеленения и к фирме производителю нейротрансмиттера?
– Мы всё это знаем. А что вас так взбудоражило?
– Да как тут не взбудоражиться, когда такое узнаёшь? Почему вы меня не предупредили?
– О чём? Это совершенно несекретная информация. Вы же несколько лет у мисс Эприл проработали. Неужели за всё это время вы не узнали про свою будущую супругу подробностей?
– Какая она мне – супруга? Она мне просто начальницей и работодателем была. Причём очень даже плохим работодателем. А тут я узнаю, кто у неё папаша.
– Ну, вот узнали. Это разве что-то меняет?
– Конечно меняет. Ещё как меняет! Как я могу общаться с девушкой, у которой отец занимается тем, против чего я, собственно, и борюсь?
–Вот и мисс Эприл, как и вы, борется. И уже несколько лет. И весьма успешно.
– Чего?!! – я чуть не упал, из-за внезапно подкосившихся ног.
– У мисс Эприл очень давно с собственным отцом очень натянутые отношения. Можно даже сказать, что этих отношений – отца и дочери – и нет вовсе. И она давно не одобряет его специфические интересы. Поэтому и пошла на сотрудничество с организацией.
– И как давно она сотрудничает с организацией? – упавшим голосом спросил я.
– Скоро юбилей – пять лет.
– Пять лет? – пробормотал я, почти выронив из опустившихся рук телефон. – И вот я только сейчас об этом узнаю? А как она сотрудничает, если она кошкодевочек не любит?
– Отчего же не любит? Она, как и любая девушка не терпит конкуренции. Да и кто может запретить ей вас ревновать? К тому же, отца она, скажем прямо, не любит
