— Не у вас. У Корпуса, — поправил он. — Не скажу, что вы мне представляетесь неразрывным целым — скорее наоборот, из-за чего я и доверяю ее лично вам и никому другому… Но братья и другие мудрейшие моей уверенности могут не разделять. И, раз уже зашел об этом разговор, я хотел бы попросить вас никому ее не давать, не пересказывать, а еще лучше — вообще не показывать. Ни начальству, ни подчиненным.
— Хочу сразу вас предупредить, что не могу ничего гарантировать. Мои желания немногого стоят, тем более, если от меня чего-то потребует начальство. А в особенности Командор.
— Ну что ж… Будет неприятно, но не смертельно. Уверяю вас, у меня хватает здравого смысла не давать вам ничего, что может нам реально повредить. То, что вы держите в руках — полный сборник наших многочисленных легенд и предсказаний, начиная от скопированных с древних каменных таблиц письмен и заканчивая событиями не более чем двухсот-трехсотлетней давности.
— И уже легенды?
— События, о которых начинают слагать легенды, происходят не только в древности. Хотя вы правы — по большей части это предсказания, причем наших современников. Упреждая ваш вопрос, скажу, что вам этот сборник дан по очень простой причине — тот, кто охотится за Избранной, явно знает, с кем имеет дело. Возможно, информация, содержащаяся в этой книге, откроет вам на что-то глаза. А возможно, и нет. В любом случае, вы хотя бы поймете в полном объеме специфику доставшегося вам дела, потому как, увы, я вижу, что вы пока, фигурально выражаясь, блуждаете во тьме.
— Неужели все так скверно? — я криво улыбнулась.
— Не бывает лишних знаний, — улыбнулся Санх. — Счастливого полета, фарра Шалли.
Он поклонился и вышел, оставив меня наедине с бумажным кирпичиком, считывателем и головной болью. Еще с полчаса я просидела в каюте с абсолютно пустой головой и не менее пустым взглядом, наслаждаясь последними минутами тишины и спокойствия. Потом встала и вышла за дверь. Нужно было готовиться к отлету.
* * *
Тринадцать дней спустя.
Хорошее число — тринадцать. Обнадеживающее… Тринадцать — это значит, что до «Полюса» остались какие-то сутки лета. И проблема по имени Марлен Рис перестанет держать в постоянном напряжении мои нервы.
Я бросила косой взгляд на бумажный томик, валяющийся в изголовье кровати и малодушно поспешила убраться из собственной каюты. Если я пыталась изучать пухлый труд мудрецов Станайи, на меня нападала невыразимая тоска. Если же игнорировать стопку жесткой бумаги, просыпалась годами дрыхнущая совесть и принималась грызть меня со всех сторон, предрекая неминуемую гибель объекта, если я не осилю все от первой до последней буквы. Поэтому я предпочитала третий вариант, который состоял из хождения по кораблю с ней под мышкой, в целях маскировки обернутой в самопальную обложку из писчего пластика.
В кают-компании было на редкость тихо и малолюдно. Только четверка силовиков азартно резалась в дабл-карк, да Оско с Наррау возились возле корабельного голографа.
Я перевела взгляд на воздушные фигурки, кружащие над голографом. «Звезды». Оско загорелся идеей стрясти с научного отдела что-нибудь эдакое, поэтому разрозненные снимки и куски съемки сейчас тщательно монтировались в «конкурентоспособный» ролик.
— Куратор, помогите, а? — заметил меня Наррау.
— Чем?
— Гляньте снимки, мы уже два дня не можем лучшие выбрать. Выскажете свое авторитетное мнение.
Я хмыкнула.
— У Пешша спросите. Это он у нас авторитет в изящных искусствах.
— Так и мы не для искусствоведов делаем, а для «бахилов». А вы точно знаете, что им понравится. Шеф, ну посмотрите, вам что, жалко?
— Ладно, давайте, — неохотно согласилась я. Ткну наугад, пусть потом сами разбираются.
Ко мне порхнул голо-экран с перечнем файлов. Я хотела просмотреть их только для отвода глаз, но… Пальцы сами начали пролистывать снимок за снимком. Вот изумрудные птицы с непропорционально огромными крыльями, вот здесь крылья укорачиваются… а здесь вообще непонятно что — поймали момент трансформации. И почему-то очень много снимков гуманоидов. Я склонила голову на бок, со странным любопытством разглядывая застывшие фигурки и лица, только с первого взгляда кажущиеся копиями друг друга. Бледная кожа, настолько тонкая, что кажется прозрачной, копны серо-зеленых, как дымка, волос, темные глаза. Такими «звезды» становятся всего на несколько мгновений, чтобы через секунду быть утянутыми новой волной превращений — если они того хотят. А если нет… Что ж, кожа приобретает бледный румянец и перестает казаться прозрачной, волосы чернеют до антрацитового блеска. Фигура теряет хрупкость былинки, ведомой ветром. И только мягкое сияние, у каждого свое, обнимает кожу навсегда.
Такой ты была, Сияющая. Такая же легенда, как и уничтоживший тебя Филин.
Я наугад ткнула пальцем в первые попавшиеся снимки и перебросила голограф обратно, доставая пухлый бумажный том — если не сделать вид, что безумно занята, от меня не отстанут. Хоть на что-то он пригодился…
Я попытались хотя бы для вида сосредоточиться на тексте. «…Мы нашли его на третий день…» Палуба едва заметно вздрогнула под ногами. Я машинально вскинула голову и прислушалась. Все занимались своими делами, ни на что не обращая внимания. Показалось, что ли?
Ладно, кого там нашли? «…Обгоревшие крылья его были чернее сажи и перья выпадали из них при каждом движении. Без сомнения, это была часть кары верховных богов, хотя и не главная, мы все видели это…»
И вот так — уже двести страниц. Я не выдержу, я повешусь.
Палуба вздрогнула вторично. Нет, вот теперь точно не показалось. Пойти разобраться — или все же дочитать?… Взгляд наткнулся на фразу: «На сем заканчивается период главенства мудрейшего Ситтика, известного также такими деяниями, как…», и я застонала. Список «деяний» тянулся на полдесятка страниц, и все примерно такого же сорта, как и нахождение полудохлого подкопченного эйра на заднем дворе хозпостроек. Кошмар.
Хотя тут что-то про великий знак… А, это был не просто первый попавшийся эйра, неудачно полетавший в грозу, а очередной сын Мар'яар, которому любимая мамуля надавала оплеух и отправила проветриться в серединный мир за какие-то неизвестные художества… Название-то какое — «серединный мир», как будто их еще два десятка в пространственно-временном континиуме болтается… Подчистили бы ремены свой пантеон, а то я уже совсем не разбираю, кто кому и кем приходится. Вроде бы у Мар'яар по официальной версии четыре брата, шесть сестер и семнадцать детей. Семнадцать! И все в каких-то таких сложных отношениях друг с другом, не говоря уже про их отцов… Последние двое детей — сын и дочь, те вообще от астара. Думаю, если хорошо поискать, там и эхлы найдутся.
