накрыла ее одеялом, убрала с лица волосы.
– А письма? – спохватилась Джейн. – Зачем вы их писали?
– А как иначе, – удивилась Сильвия. – Когда твоя мать написала, что ты – дочь Максимилиана, я не могла не ответить. Хоть и не поверила ей. Однако кое-что нас все же связывало, потому я не оставила ее без помощи в сложное время. Кстати, рукопись действительно примут, и тебе не надо особенно о ней волноваться. С теми суммами, что я влила в общество этнографии, они возьмут и детские каракули.
– Постойте, вы переписывались с моей мамой?
– Не слишком часто. Твоя мать уверяла, что нашла способ держать волка в клетке, но я была уверена, что это наивная ложь, а на самом деле она родила тебя от мужчины, за которого вышла замуж. Ты не похожа на Макса. Но пахнешь как родная. Теперь я жалею, что так и не выбралась в Америку, но в океане столько воды… Я знала, если ты – Олдброк, то однажды сама появишься здесь. Так и случилось. Кровь привела тебя сюда. Зов предков.
– Меня привели сюда письма, которые вы писали от имени Максимилиана, – сердито возразила Джейн и даже привстала на подушках, но после упала на них, обессиленная.
Сильвия погладила ее волосы, потрогала лоб, и Джейн закрыла глаза. Ароматный ветер, которому неоткуда было взяться в спальне, хлестнул ее по лицу, душа понеслась вперед, устремляясь на свободу.
– Я не писала их, дорогая, – донесся издалека голос миссис Олдброк. – Думаю, их написал тот, кто убил моего Макса, и тогда я не успокоюсь, пока не найду убийцу и его кровь не обагрит мою землю.
Ральф сразу ее увидел. Рыжие кудри Джейн стекали по черному платью языками пламени. Сегодня она выглядела как-то по-другому: бледная, серьезная, собранная. Рядом с ней сидел мэр, жмурясь под витражным окном, как довольный кот, по другую руку расположилась миссис Олдброк. Заметив Ральфа, старуха сжала свою клюку крепче. Желтые глаза смотрели на него не мигая, но он не отвел взгляд, а вместо этого подошел ближе.
– Джейн…
Она быстро подняла на него взгляд, и сердце Ральфа сжалось. Ее ресницы слиплись от недавних слез, вся она была такой несчастной, и, не особенно думая, что делает, Ральф протянул ей руку, собираясь выдернуть из этой компании и увести прочь.
Трость миссис Олдброк почти попала по его руке, но он успел ее отдернуть. Наученный.
– Мисс Уокер, мне необходимо сказать вам что-то важное, – произнес он.
Она самая прекрасная девушка из всех, что он встречал. Ее губы сладкие, как малина. Ее смех – бальзам для его сердца. Это очень важно.
– Мисс Олдброк, – сказала старуха, выделив интонацией фамилию, – не желает разговаривать с вами.
– Значит, это правда? – спросил Ральф, хмурясь и снова глядя на Джейн.
Ее черное платье выглядело роскошным: бархат, атласные ленты на талии, высокий воротник, подчеркивающий белую шею и почти скрывающий свежий синяк, оставшийся от его излишне страстного поцелуя. В ушах были тяжелые серьги с красными камнями, оттягивающими маленькие мочки, а на груди – ожерелье с россыпью камней поменьше, и казалось, что платье Джейн усеяли брызги крови.
– То, что моя внучка не желает общаться с вами? – уточнила миссис Олдброк. – Разумеется, это правда. Прощайте, инспектор.
Ральф постоял, ожидая ответа Джейн, но она больше не поднимала глаз. Кивнув, он отошел чуть к стене, устроившись так, чтобы видеть лицо Джейн и большую часть церкви.
Народу было битком, в основном женщины, и, к своему удивлению, Ральф заметил даже мисс Блювенгейз с подругой. Они шептались о чем-то на самых дальних рядах и почему-то ему казалось, что говорят они о Джейн. Оглядев зал, он понял почему. Все взгляды стекались к ней – к ее тонкой спине, затянутой в черный бархат, и непокорным кудрям.
– Убийца, – зло прошипела тетка, усаживаясь неподалеку от Ральфа. – И как только хватило совести явиться сюда, когда тело Марты не успело остыть.
– Ты уже слышала? – переспросила ее вторая, с жадным любопытством глядя на Джейн. – Старая волчица привела свою внучку.
– А я сразу поняла, что с ней что-то не так, – поддакнула миссис Хокинс, обернувшись с переднего ряда. – Когда она только приехала. У рябого Джо колесо отлетело, на ровной дороге. Не иначе Господь пытался уберечь нас от нее…
Ральф нахмурился, прислушиваясь к гулу, которым наполнялась церковь. Гроб, стоящий на возвышении и украшенный цветами, казалось, никого не интересовал. Уокер, Олдброк, вервольф – доносилось до него со всех сторон.
– Что за чертовщина, – пробормотал он и, быстро пройдя между рядами, сел позади Джейн – тут места были свободны, словно жители Вуденкерса благоразумно держались на расстоянии от этой троицы.
– Мистер Рейнфорд, – обернувшись, мэр посмотрел на него с явным неудовольствием. – Кажется, вам ясно дали понять, что не желают вашего общества.
– Я пришел на похороны, – ответил Ральф и заметил, как тонкая голубая венка на виске Джейн забилась чаще. – Это запрещено?
– Не понимаю, отчего тут сегодня так людно, – пожаловалась старуха. – Нечем дышать.
Мэр еще немного попялился на Ральфа, но после отвернулся и демонстративно взял руку Джейн в свою. Однако она тут же отобрала ладонь и сложила руки на коленях, вцепившись в тяжелую ткань юбки. Опершись на спинку стула Джейн, Ральф незаметно провел пальцем по ее белой шее. Джейн чуть вздрогнула, но не обернулась, а пальцы, сжимавшие тяжелую черную ткань, расслабились.
– Я не знаю, что вам наговорили, – прошептал он, склонившись ближе и тайком вдыхая аромат ее волос, – но прошу – не верьте всему, что слышите. И вы всегда можете положиться на меня, Джейн.
Миссис Олдброк обернулась, и глаза ее полыхнули такой яростью, что Ральф инстинктивно отшатнулся, но тут к алтарю вышел священник, и старуха, проглотив очередную отповедь, выпрямилась на стуле.
* * *
– Преподобный Габриэль похож на ангела, – заметила Кэтрин, склоняясь к плечу подруги. – Высокий, красивый, в белой сутане. Ему бы в руки сверкающий меч.
– Словом он разит не хуже, – прошептала Элизабет. – После его проповеди все преисполнятся сочувствием к служанке, которую до этого и знать никто не знал. Мне и самой уже почти жаль невинно убиенную Марту.
– Говорят, она была гулящей.
Элизабет нашла взглядом рыжие кудри мисс Уокер и сжала зубы. Вот кто гулящая. Вот кто отравляет собой все, к чему прикасается, и даже воздух, которым дышит.
– А ты погляди, как старуха ее вырядила, – продолжила шептать Кэтрин и близоруко прищурилась. – Что это? Фамильные рубины, или мне кажется? Боже мой, Элизабет, она на
