Но Логан не чувствовал, что ему есть чем гордиться. Перед глазами стояла маленькая девочка, лежащая на траве, — лицо белое, губы синие. Визгливый вой дефибриллятора в машине «Скорой помощи», когда они пытались запустить ее сердце, теперь будет преследовать его. Как и лицо несчастной матери Софи, когда он сообщил ей об этом. Инш в слезах… Нет, гордиться ему было нечем.
Полночь. Два шага направо… качнуло влево… налетел на что-то в холле, зацепился, что-то с грохотом упало…
Логан пытался нашарить выключатель, но промахнулся. Попробовал снова, и наконец свет залил лестничную площадку.
— Ласточка, я дома.
Ключ в замочную скважину он вставил с третьего раза. Повесил куртку на крючок у двери. Спотыкаясь, потащился на кухню.
— О… черт.
В кухне всё было перевернуто. На столешницах и полу разбитые яйца и рассыпанная мука. В спальне оказалось не лучше. Все ящики выдвинуты, содержимое разбросано по комнате. В гостиной как бомба взорвалась. На ковре вперемешку валялись диски, подушки и рекламные буклеты.
Логан мгновенно протрезвел.
Телевизор и DVD-проигрыватель, однако, остались на месте, как и его ноутбук. Что это за грабитель такой: влез в квартиру и ничего не украл?
Исчезли только шмотки Джекки и ее вещи: серого цвета бельишко, фарфоровые поросята, обширная коллекция шампуней и кондиционеров, увлажнители и прочие предметы гигиены.
Она пришла, забрала свои вещи и устроила погром в квартире… Убираться теперь придется целую вечность…
Вернувшись в спальню, Логан взял покрывало за угол и приподнял, надеясь, что Джекки не такая мстительная, как бывшая подружка Алека. К счастью, его худшие ожидания не оправдались. Он сел на матрас и грустно обозрел разрушения. На всякий случай, сегодня он зубы чистить не будет. Возможно, Джекки не опустилась так низко, чтобы гадить на простыни, но он вполне мог представить, как она чистит унитаз его зубной щеткой.
— Какой замечательный, веселый денек выдался.
25
В кабинете дознания номер два было удушающе жарко. Воняло застарелым потом, застарелым сигаретным дымом и избытком лосьона после бритья, что никак не способствовало исчезновению похмелья.
Логан не сомневался, что источником наиболее неприятных запахов был констебль Ренни, но тот энергично отнекивался.
Ренни переступил с ноги на ногу, и Логан приготовился к новой атаке тухлых яиц.
— Прекрати, черт возьми!
— Ты это мне? — Констебль состроил невинное выражение. — Но я ничего не делал. Может, это он? — Кивок в сторону Вайзмена.
— Да пошел ты… — Голос Вайзмена напоминал шуршание гравия. Лицо всё в полосках пластыря, на бледной коже синяки; правая рука в гипсе, из-за этого надеть на него наручники было не так-то просто.
— О, вы только послушайте этого Оскара Уайльда. — Ренни занес над головой Вайзмена два пальца. — Заткнись, Кеннет.
— А ты меня заставь. — Преступник поднял руки и потряс наручниками. — Думаешь, эти штуковины помешают мне оторвать твою поганую голову?
— Хватит. Обоих касается. — Логан посмотрел в потолок. Когда, черт, вернется этот Фолдс? — Ренни, не дразни подследственного. Мистер Вайзмен, а вы не считаете, что у вас достаточно неприятностей и без угроз в адрес полицейского?
— И ты пошел туда же.
Допрос был приостановлен на время переговоров Фолдса с криминальным психологом, но камеры продолжали работать. На случай, если Вайзмен сделает что-то непредвиденное… например, убьет их обоих.
— Будет тебе, Кен, почему бы тебе не…
— Я же сказал: ПОШЕЛ ТЫ!
Именно так он и огрызался все утро.
— Ладно, сиди уж.
Не сказать, чтобы они нуждались в его признании, чтобы сунуть его назад за решетку. Они поймали его на месте преступления: захват группы людей; похищение; тяжелые телесные повреждения; жестокость по отношению к животным; порча чужого имущества; причинение увечий и смерти в результате небрежного вождения… Только за это — и при наличии очень хорошего адвоката — Вайзмен получит по меньшей мере еще шестнадцать лет. Но всё это детский лепет в сравнении с том, что произойдет, если им удастся доказать, что он и Мясник — одно и то же лицо. Тогда Кен Вайзмен выйдет из тюрьмы Питерхед только в гробу.
Из-за двери кабинета донеслись шаги, и Логан облегченно вздохнул. Что ж, самое время. Фолдс вернулся, и, может, он принесет с собой кофе.
Дверь распахнулась. Но это был не Фолдс, это был Инш.
О, нет…
Логан вскочил:
— Сэр, полагаю, вам не следует быть…
— Гребаное животное! — Голос инспектора — невнятное рычание. От него волнами исходил запах алкоголя.
Вайзмен улыбнулся и помахал рукой:
— Привет, жиртрест.
— Сэр, вам нельзя, вы должны…
— Ей было четыре года!
— Стыд и позор, верно? Я бы получил кучу денег, если бы продал ее.
— Ты покойник. — Инспектор ткнул трясущимся пальцем в Логана и Ренни: — А вы пойдите прогуляйтесь.
— Сэр, мы не можем этого сделать.
— Пятнадцать минут. Вы оставите меня с этой сволочью на пятнадцать минут.
— Сэр…
— УБИРАЙТЕСЬ!
Ренни поморщился и начал двигаться к двери. Логан повернулся к нему.
— Даже думать не смей! — Констебль замер. — Сэр, наша обязанность…
— Ей было четыре года!
— Больно, да? — Вайзмен с трудом поднялся на ноги. — Иди сюда, жирный. Покажи, насколько тебе больно.
— Сэр, вы должны уйти. Если вы коснетесь его хотя бы пальцем, когда он под арестом…
Вайзмен звучно отхаркался и плюнул. Желто-зеленая капля прилипла к щеке инспектора. Инш взревел и кинулся на преступника.
Ренни взвизгнул, а Логан уже рванулся вперед. Он уперся плечом в бок толстяка и с силой толкнул, но не удержался на ногах, и оба с размаху вмазались в стену. Логана пронзила острая боль — локоть инспектора попал в самое чувствительное место: шрам на животе.
Тут очнулся Ренни. Он оттащил инспектора и вывел его из комнаты. Вайзмен тем временем просто заходился от хохота…
Логану повезло: он довольно быстро нашел место для парковки, отсюда до больницы было рукой подать. Он выключил двигатель, но не спешил выходить.
— Вы уверены, что с вами все в порядке? — спросил он своего пассажира.
Инш не поднял головы — сидел и смотрел на свои руки. Но по крайней мере, он прекратил плакать.
— Сэр?
