— Капитан Гейм настоящий парень, — несколько раз повторил человек с Аляски.
Так было покончено с тревожным прошлым, и, едва придя в себя, Нортон вынужден был задуматься над ближайшим будущим. Принять какое-то решение следовало немедленно: итак, Прайса, оказывается, совершенно не удовлетворяло, что, по его же указанию, Нортона отправили по сути дела в ссылку в этот ледяной ад, в Гренландию, — ему хотелось бы уничтожить летчика! Нортон постарался преодолеть головокружение и встать. Будущее теперь представлялось ему в достаточной степени определенным. По крайней мере ему казалось, что он знает, что именно теперь должен делать.
Крепко обняв на прощание Джо Брэя, Нортон погрузился на борт В-47 и отправился в штаб части в Туле той же дорогой, которой совсем недавно летели Стивен Гейм и Боб Финчли. Человек с Аляски приветственно махал ему вслед до тех пор, пока самолет не исчез за горизонтом.
Дуглас Нортон принялся строить будущее на свой собственный лад. Прежде всего он прошел медицинское освидетельствование и подал рапорт о предоставлении ему продолжительного отпуска в связи с контузией. Его просьбу удовлетворили. Полковник Бриджес искренне радовался воскресению Нортона из мертвых и по этому случаю угостил его своим любимым коктейлем.
— Отдыхайте, отдыхайте, капитан, — дружелюбно говорил подвыпивший полковник. — Когда вы возвратитесь сюда, мы с вами будем тренироваться в ночных полетах над Северным полюсом, до него же рукой подать.
С очередным рейсовым самолетом Нортон вылетел на материк, приняв решение не возвращаться в Гренландию как можно дольше.
В штабе части Нортон случайно узнал о судьбе Гейма, и его не оставляла в покое мысль: как это могло случиться, что именно Гейма избрал Уильям Прайс взамен его, Нортона? Знал ли об этом Гейм тогда, до покушения Скаддера? Понимают ли Гейм и Финчли, в каких страшных делах они должны будут помогать Прайсу? Будут ли они служить «королю урана» или же попытаются бороться с ним? Зная характер Гейма, Нортон не сомневался, что его друзья изберут путь борьбы. Но бороться в одиночку, значит потерпеть поражение, теперь это ему было совершенно ясно. Стало быть, прежде всего следовало установить контакт с теми, кто уже борется против развязывания новой войны, а затем связать их с Геймом. С одним из таких людей Нортон когда-то встречался — это был известный прогрессивный деятель писатель Артур Гибсон.
Прибыв в Нью-Йорк, Нортон первым делом сменил военный костюм на гражданское платье, затем зашел в будку телефона-автомата и позвонил.
— Я хотел бы говорить с мистером Гибсоном, — сказал он. — С Артуром Гибсоном, писателем.
— К сожалению, ваша беседа состояться не может, — ответил женский голос. — Писатель Артур Гибсон путешествует по Аппалачам.
— Жаль, жаль… — сказал несколько обескураженный летчик. Но в его голове мелькнула спасительная мысль.
— Послушайте, — произнес он. — Мне очень важно, чтобы мистер Гибсон как можно скорее получил от меня письмо. Мне кажется, что оно должно заинтересовать его. Не можете ли вы сообщить, по какому адресу я мог бы написать ему?
Женщина старательно объяснила. Из автомата Нортон вышел, весело насвистывая. Он и не думал, конечно, писать Гибсону: время было слишком дорого, чтобы заниматься перепиской. К тому же можно не сомневаться, что адресованная писателю корреспонденция предварительно вскрывается органами Федерального Бюро. Оставался единственный выход — самому отправиться в Аппалачи.
Часа через два Нортон сел в поезд, идущий на юг, и покинул Нью-Йорк.
* * *
Аппалачи… Признайтесь, читатель, едва ли вы слышали о них, а между тем они тянутся более чем на две тысячи километров вдоль восточной части США, от Алабамы до Ньюфаундленда. Горные кряжи, синие, покрытые дымкой леса, говорливые горные потоки, светлые струи безымянных водопадов… И почти вдоль всего горного хребта проложена тропа — дорога для туристов и путешественников, для тех, кому средства позволяют отдыхать, охотиться, ловить рыбу в этих местах.
Артур Гибсон только что подписал к печати книгу очерков и памфлетов и теперь обдумывал свой новый роман. Отдохнуть и помечтать он приехал на Аппалачскую тропу вместе со своим сыном, студентом одного из колледжей, и его другом лейтенантом Лайтом. Всю эту компанию Дуглас Нортон не без труда разыскал в лесных дебрях, на восточном склоне гор.
Гибсон и Лайт внимательно выслушали короткий взволнованный рассказ летчика. Писатель задал Нортону несколько вопросов. Лайт молча курил одну сигарету за другой.
Гибсон прошелся немного и в глубокой задумчивости остановился у обрыва. Он был подвижен и строен, высоко держал тронутую сединой голову. Погруженный в свои мысли, Гибсон устремил взгляд туда, где за широкой равниной на востоке угадывался океан. На далеком горизонте видны были одинокие фермы и чуть заметные струйки дыма из заводских труб, а дальше дым огромными грязно-серыми клубами поднимался к небу — там находился промышленный район Америки.
Гибсон, наконец, заговорил:
— Я знаю Гарольда Прайса и внимательно слежу за его делами. Он один из тех, кто стремится во что бы то ни стало разжечь новую войну. Но он ничем, абсолютно ничем не выделяется из среды себе подобных. И пути борьбы с ним мне ясны — наш народ должен еще энергичнее сказать свое «нет» войне. И народ скажет это «нет», черт побери! Но Уильям Прайс, по-видимому, тип более сложный…
— И он, может быть, более опасен, — заметил Лайт.
— Вот именно, — согласился Гибсон. — Мы не знаем, чем Прайс занимается, но при желании он имеет возможность натворить много бед, за которые всем нам придется отвечать.
— Самое страшное то, что он хозяин урана, — бросил Лайт.
— Но продукция атомной промышленности принадлежит государству, — заметил Нортон.
Гибсон усмехнулся.
— На бумаге, — возразил он. — Урановое сырье принадлежит Прайсу и его друзьям. Органы комиссии по атомной энергии на заводах состоят из служащих тех самых компаний, которым принадлежат заводы. Помимо того, работают тайные частные лаборатории.
— Вы понимаете? — обратился Лайт к Нортону. Нортон внимательно взглянул в суровое, обветренное лицо лейтенанта.
— Я, кажется, понимаю вас… — медленно произнес он. — По-видимому, Прайс строит свои планы именно на этом.
Артур Гибсон продолжал озабоченным тоном:
— Мы должны так или иначе вмешаться в планы Уильяма Прайса. Но для того, чтобы решить, что именно нам следует предпринять, чтобы помешать ему осуществить эти планы, надо знать их содержание.
— А свои замыслы он не открывает даже собственному сыну, — вставил Лайт.
