Открываю дверь, пропускаю брата с Айлин вперед. К нам тут же выбегает зареванная Рита, а следом за ней перепуганный Дэшэн.
— Опоздал? — упавшим голосом спрашивает она, обращаясь к Америго.
— Нет, — не без гордости говорит Америго. — С ней все в порядке.
Рита шумно вздыхает. Покачивается, прижимая руки к сердцу. Ее тут же обнимает Дэшэн, гладит по волосам. Брат медленно поднимается по лестнице и относит Айлин в спальню. Укладывает ее на постель и несколько секунд не отрываясь смотрит в ее безмятежное лицо. Наклоняется к ней и что-то шепчет на ухо. Резко выпрямляется и делает шаг назад.
— Через пару минут она очнется, — торопливо говорит он, направляясь к двери. — Позаботься о ней. И чтобы без фокусов, как сегодня.
Не дожидаясь моего ответа, он уходит. А я сажусь на край постели и растираю ледяные пальцы своей воспитанницы. Ее ресницы вздрагивают, и она открывает глаза. Непонимающе смотрит на меня, желая приподняться. Беру ее за плечи и помогаю сесть.
— Мы же были в лесу? — испуганно бормочет она, потирая рукой затылок. — Что случилось?
— Ничего страшного, — заверяю ее я, помогая ей снять пальто. — Просто ты потеряла сознание.
Айлин не верит мне. Поднимается на ноги, подходит к зеркалу, внимательно смотрит на свое отражение. Оборачивается в мою сторону.
— Ты стер мне память, да? — резко спрашивает она, прижимая руки к горлу. От волнения у нее розовеют щеки, а пульс становится чаще. — Между нами что-то произошло и ты решил, что я должна это забыть?
Не успеваю разубедить ее в этом — в комнату с подносом, на котором дымиться еда, входит Рита. Виновато глядит на племянницу, неуверенно улыбается.
— Я подумала, что после целого дня, проведенного на свежем воздухе, ты проголодалась, — тепло произносит она. Айлин сначала хмурится, а потом ее губы трогает улыбка. Она забирает у тетки поднос и ставит его на тумбочку возле кровати. Обнимает Риту и благодарит ее. Пользуясь этим, тихо выхожу из спальни. У меня впереди еще бурные объяснения с Диной. Мне нужно будет убедить ее не только смириться с тем, что ее кузина будет жить, но и отказаться от попыток отправить ее на тот свет другими методами.
Принимаю душ и переодеваюсь. Прихожу к выводу, что у меня заканчивается одежда. Не Бог весть какая проблема, но озаботиться придется. От того лекарства, что мне дал Америго, возвращаются силы. Чувствую себя так же, как и раньше. Даже аппетит вернулся. Благо Дэшэн пополнил запасы крови. Мне совсем не хочется идти сейчас на охоту. Время близится к полуночи, когда в дверь раздается звонок. Все уже спят, я спускаюсь вниз, чтобы узнать, кто мог к нам пожаловать. Тяну ручку на себя и замираю. На пороге стоит Лив. На ней длинное красное пальто, по фасону напоминающее шинель. Волосы завиты в кудри и мягкими локонами спускаются на грудь. В руках она держит маленький саквояж.
— Ливия, — выдыхаю я. Шагаю к ней навстречу и тут же заключаю ее в объятия. Она прижимается холодной щекой к моему лицу. Ее руки ложатся мне на спину. Я ошеломлен этой встречей и мне не верится, что это происходит по-настоящему. Зарываюсь лицом в ее волосы, втягиваю носом до боли знакомый запах пачули. Моя родная.
— Ви сказал мне, что ты болен, — глухо произносит Лив, еще сильнее обнимая меня.
— Да, это так, но я надеюсь, что все обойдется, — отвечаю я и целую ее в висок. — Как ты нашла меня?
— Я читала письмо твоей подружки, — поднимая на меня глаза, говорит Ливия. — Запомнила обратный адрес. Когда Ви сказал, что ты в России, вывод напросился сам собой. Я должна была тебя увидеть…
Беру ее за подбородок и целую в губы. Сомневаюсь, что сейчас на свете есть кто-то более счастливый, чем я.
Мы сидим на полу в комнате на втором этаже. Сквозь неплотно задернутые шторы льется лунный свет. На табуретке стоит графин с кровью, заботливо принесенный Дэшэном час назад. Сделав пару глотков, Лив заявляет что сыта, и просит меня допить из ее стакана. Обнаженная, она сидит, обхватив руками колени, и смотрит на меня. Она по-прежнему — моя женщина. Мне не нужно с ней притворяться, контролировать себя. В этом прелесть истинной близости — когда вы принимаете друг друга полностью. Замечаю, что теперь оба ее плеча украшают татуировки. На правом — красная роза, а на левом — змея, обвивающая ветку, показывает язык. Раньше она была их ярой противницей, ей не хотелось портить кожу. Что заставило ее передумать?
— Ты знала о том, что Америго собирается мне мстить, поэтому попросила покинуть Лондон? — спрашиваю я.
— Да, он был вне себя… Можно сказать, слетел с катушек после встречи с Тео, — с сожалением произносит Лив. — Я таким его никогда не видела. И не могла сказать тебе правду. Боялась его горячности.
— Что между вами? — осторожно спрашиваю я. И что-то подсказывает, что ответ мне не понравится. — С каких пор ты дружишь с отверженными?
— Какое-то время мы были любовниками, — помолчав, признается Лив. Ее признание выбивает меня из колеи. Конечно, после того, как мы расстались, она могла встречаться с кем угодно, но отчего именно Америго?! Неужели на свете не осталось других вампиров?
— Почему он? — мне не хочется, чтобы, Лив видела, как мне больно от этой правды.
— Никогда не думала об этом, — отвечает она. — Возможно, потому что он хороший друг. Умеет слушать, быть непредсказуемым, но в то же время надежным.
— Что ты чувствуешь к нему? — я не знаю, зачем я задаю этот вопрос. Мне не хочется, чтобы она на него отвечала. Есть вещи, которые лучше не знать. Но слова уже прозвучали.
— Это уже не имеет значения, — говорит Лив и я поднимаюсь на ноги. — Он оказался рядом тогда, когда в моей жизни не было даже надежды. И я ему за это благодарна.
— И сколько лет это продолжалось? — Лив тоже поднимается. Подходит ко мне сзади и прижимается лбом к плечу.
— Неважно. Америго всегда знал, что рано или поздно я вернусь к тебе.
— Просто ответь.
— Двести лет, — целуя меня в шею, отвечает Лив. — Нет смысла ревновать, Зотикус. Я приехала к тебе и хочу быть с тобой, пока смерть не разлучит нас. Все остальное не имеет никакого значения. Это уже прошлое.
— Немалый такой срок, для пустых отношений, — холодно замечаю я.
— Зря я сказала тебе об этом, — вздыхает Лив. — Но мне не хотелось, чтобы между нами были секреты. Я всегда любила только тебя. Но это вовсе не значит, что после того, как ты ушел, я должна была перестать жить.
Оборачиваюсь к ней, беру в ладони ее лицо. Заглядываю ей в глаза. Их зелень манит и очаровывает. В глубине души я понимаю, что, если бы не отказался от нее сам, ничего бы этого не было. И злость утихает.
— Я люблю тебя, — шепчет Лив, скользя пальцами в мои волосы. — Только тебя.
И у меня нет в этом никаких сомнений.
Дина смотрит на меня с ненавистью. Ее пальцы с силой сжимают ткань моей рубашки. Бледные губы бормочут что-то, и я уверен, что это какое-то проклятье. Она очень разочарована тем, что Айлин жива. И на короткий миг у меня возникает мысль, что ведьма прямо сейчас пойдет и сделает все сама.
— Ты нарушил слово, — шипит Дина. — И даже представить себе не можешь, что с тобой будет! Ты обманул духа!
Она отстраняется от меня и тут же развернувшись, залепляет пощечину. Ее глаза лихорадочно блестят, и я замечаю в них легкое золотистое пламя. Точно такое же я видела в глазах Айлин. Вспоминаю о том, что Рита беспокоилась о том, что Дина во время клинической смерти могла подцепить магию мертвых. Получается, она такая же темная, как и моя подопечная? Может быть, этим объясняется ее столь острое желание отправить кузину на тот свет?
— Это не так, — возражаю я. Хотя мне меньше всего на свете хочется перед ней оправдываться. Достаточно того, что я, чтобы выполнить обещание, переступил через собственное желание. Дина прищурившись смотрит на меня. От адреналина она дрожит всем телом. — Я остановил ей сердце. У меня нет никаких долгов перед твоей теткой.
