– Так это вы были учителем профессора Моргана? – спросила я, едва сумев совладать с голосом. – Мне казалось, что декан Флин…
Мистер Паскаль стукнул кулаком по подлокотнику и посмотрел на меня. В его глазах было горе человека, потерявшего близких. Я, как никто, могла понять подобные чувства.
– Я буквально вел за руку Винсента все время его обучения, от поступления до получения диплома магистра. А потом у меня отняли все: мой факультет, моего лучшего и любимого ученика… И то, и другое Говарду удалось погубить… На факультете начало твориться черт знает что, а Винсент, Винсент теперь мертв. И если с первым я еще могу смириться… то второе… Я не знаю, зачем Творец дал ему дар именно к некромагии… Этот мальчик всегда был слишком светлым для нашего ремесла.
Мне, пожалуй, в первый раз за много лет хотелось кого-то утешить, успокоить… И при этом я прекрасно понимала, насколько эта попытка будет бесполезной и нелепой.
– Винсент отлично знал, что значит заигрывать с равновесием между миром живых и миром мертвых. Еще будучи студентом, он делал исследования на эту тему и быстро уловил суть, пожалуй, быстрее, чем я сам. Для него это была отличная головоломка, но как только он начал подозревать, что ответ ему не понравится, он решил бросить все.
Я тяжело вздохнула и посмотрела на огонь.
– И вдруг умирает его семья… неплохой стимул для продолжения исследований? – усмехнулась я, тяжело вздыхая. – Вам не кажется это странным?
Все складывалось весьма удачно, как-то даже чересчур удачно… Талантливый молодой маг, который в состоянии сделать величайшее открытие, да только не хочет… Почему бы не сделать так, чтобы захотел, верно? Капля личной заинтересованности – и вот он уже несется к заветной цели, надеясь снова увидеть жену и дочь.
А потом внезапно бросает все.
– Кажется, – согласился со мной бывший декан факультета некромагии. – Лору, жену, и Хизер мой ученик боготворил, их смерть буквально раздавила его. А потом Говард нашел спонсоров для исследований, предоставил лабораторию, обеспечил все условия, о которых можно было только мечтать. Я встречался с Винсентом в тот период, он буквально горел этой работой, мог говорить только о своих экспериментах. Нашел девчонку-эльфийку, которая его консультировала… Потом появились какие-то ассистенты. Мне не удалось отговорить мальчика бросить все. А потом, очевидно, попросту стало поздно… Он дошел до края и заглянул в глаза собственной бездне.
Сравнение показалось слишком пафосным, но при этом удивительно подходило ситуации.
– Вы тоже считаете, что это было самоубийство, а не убийство? – на всякий случай спросила я. – Вы хорошо знали профессора Моргана и наверняка можете сказать, был он способен на это или нет.
Маг поднялся на ноги и отошел к окну.
– Да, я его прекрасно знал, и могу поклясться, что это было его собственное решение, к которому он шел осознанно. Мне довелось с ним поговорить за неделю до… И в нем я увидел это желание ухода, Винсент взвесил все за и против и посчитал, что его гибель станет оптимальным решением проблемы. Разумеется, вслух мальчик ничего не сказал, но мне это и не требовалось.
Любимый ученик? Мне даже не верилось.
– И вы ничего не предприняли, зная, что профессор Морган задумал? – ужаснулась я. – Не попытались отговорить?
Паскаль хрипло рассмеялся.
– Разумеется, нет. Мы иначе смотрим на смерть, инспектор. Для нас она лишь дверь на новую ступень и средство осуществления своих целей. Винсенту было тридцать три, он уже успел доказать, что достаточно зрел, чтобы принимать решения и нести за них ответственность. Если он посчитал собственную смерть самым лучшим способом выйти из ситуации, которую сам же и создал, то имел полное право поступать так, как считал нужным, – отозвался с легким недоумением некромаг.
Я почувствовала себя маленьким ребенком, которому старшие объясняют прописную истину. Мерзкое ощущение, от которого я уже успела отвыкнуть.
– Священное писание порицает самоубийства, – заметила я.
– А также предает анафеме всех, кто практикует магию смерти, – добавил Бенуа Паскаль. – Поэтому религиозные запреты нас вообще не связывают.
Уже стоя у дверей дома профессора Паскаля, я все-таки набралась решимости и спросила у старого мага то, что хотела. Мне было безумно страшно, особенно после прошедшей ночи, но я была должна.
– Скажите, вы твердо уверены, что именно Винсент Морган умер год назад и теперь лежит в могиле? Вы готовы поклясться в этом?
Мой голос подрагивал от напряжения.
Бывший декан факультета некромагии посмотрел на меня с изумлением.
– Разумеется. Я сам опознавал тело и занимался похоронами. Больше у Винсента никого не осталось. Ошибки быть не может, Винсент Морган умер и похоронен. Но почему вы спрашиваете?
Я нервно рассмеялась и покачала головой.
– Не обращайте внимания… Так, ерунда. Глупость.
Глупость…
До работы я добиралась в полной прострации, даже не обращала внимания на то, что происходило вокруг. Кажется, дождь промочил до нитки, но мне все это казалось таким неважным. Мелочь… И машины, которые проносились мимо, тоже были сущими мелочами… Наверное, даже если бы передо мной появилась Лиза Флин, и то бы я не обратила на нее внимания. И не из-за правды о смерти родителей… Эта боль упала тяжелым камнем на самое дно омута души, да там и осталась. Я выдержу это. Не сопливая девчонка, в конце концов…
Тревожило совсем другое…
Всего лишь одно имя… Одно проклятое имя – а я больше не могла ни о чем думать! И ведь я прекрасно понимала, что не рискну ничего спрашивать у Винсента! По тысяче и одной причине не рискну! Как не осмелилась попросить Бенуа Паскаля описать мне любимого ученика…
А если просто дурацкое совпадение, и я просто выставлю себя перед Винсентом идиоткой с паранойей? Может, просто накрутила себя?
Словом, когда я влетела в кабинет, то выглядела, наверное, так, что впору было закапывать, пока вонять не начала. Напарник обложился бумагами и делал вид, что работает. На начальство бы подействовало, на меня – нет. Точно пару секунд назад окно пасьянса свернул. Да и кружка рядом стоит…
– Джексон, на тебе лица нет. А еще с тебя капает, – оторвавшись от кофе, заметил напарник и застыл, ожидая объяснений.
А я замерла, пытаясь понять, что именно могу рассказать Дэмиану, а о чем лучше молчать до конца. Могу ли я рассказать про Винсента все? Абсолютно все?
В итоге выдавила только беспомощное:
– Я знаю, почему убили моих родителей…
Мужчина встал, буквально силой содрал с меня отсыревшее пальто, усадил за стол и даже отдал свой кофе. Разумеется, пить из его кружки я не собиралась, но жест оценила. Это была действительно большая жертва.
