В подобной обстановке лучший метод — оплеуха. Пощечина, точнее выражаясь.
"Лев Константинович, а за своими женами — ты так же ухаживал?"
"В смысле — как?" — затормозил нервную пробежку между кресел генерал.
"В смысле — с помешенным рассудком".
"А я что… уже?"
"Уже отъехал, дядя Лева. Уже — в соплях".
"Да я тебя… ЩЕНОК!!"
"Во. Узнаю дружище генерала…"
Дверь в гримерку резко распахнулась. На пороге стояла Ольга Александровна Завьялова.
Только внук Борис мог разглядеть в чертах, все еще очень красивого лица бабушки, следы бессонной ночи и усталости.
Кроткая прическа уложена — волосок к волоску. Шейный бант на блузке в безукоризненной симметрии. На стискивающих косяк тонких пальцах — красивое кольцо, которое Леля считала талисманом.
Негромкий флер духов.
Знаменитая актриса вошла, закрыла дверь гримерки. Генерал "отъехал" окончательно:
— Я…, Ольга Александровна…
— Я знаю, кто вы. — Мелодичный сильный голос Лели звучал совсем спокойно. — Мне показывали фотографии из "Золотой Ладьи". Там вы рядом с моим внуком. — Ольга Александровна подошла вплотную, слегка нахмурившись, прочла каждую морщинку на генеральском лице: — Почему Борис представил вас м о и м приятелем?
— Я не могу вам объяснить, — обретая неожиданную твердость речи и духа, Лев Константинович покрутил головой. — Простите — не могу.
Ольга Александровна отвернулась, отошла в угол к длинной вешалке и ширме.
— Где Борис? Что с ним случилось?
Бабуля держалась на пятерку с двумя плюсами! Вопросы задавала с горделивой невозмутимостью императрицы, на непонятного нарядного господина смотрела чуть высокомерно, но пока что не убийственно.
Завьялов знал, к а к убивает Леля взглядом!
Но и недавно нервный Константиныч, что странно — удар держал по-генеральски.
— Сядьте, пожалуйста, Ольга Александровна.
Леля подняла брови вверх. Как бы предупреждая "я здесь сама решаю, садиться мне или стоять".
— Прошу вас, сядьте, — с мягкой настойчивостью, пророкотал Потапов.
— Может быть, представитесь вначале?
— Извольте. Лев Константинович.
Леля в упор смотрела на пожилого мужчину, объявившего себя близким другом ее внука. Она видела его впервые. Она никогда о нем не слышала.
— Это ваше настоящее имя? — тонкая насмешка на Лелином лице, намекала на подстрочник: "Вы не опасаетесь, что я назову ваше имя полиции? Там вами крайне интересуются, "Михаил Борисович" из Конотопа…"
Константиныч изобрел не менее многослойную улыбку:
— Ольга Александровна. Когда Борису было пять лет, вы взяли его день рождения Святослава Викторовича. Взрослые сидели за столом, дети развлекали себя, как могли: играли в принцев и принцесс.
Маленький Борис, заигравшись, ненароком положил в карман сапфировый браслет Аделаиды Анатольевны.
Забыл об этом.
Через несколько дней разразился грандиозный скандал. Все выпытывали у детей "не трогали ли они маленькую черную шкатулочку, что лежала под замком в письменном столе?". Детки отвечали — да, мы брали. Но браслетом поиграли и оставили.
Дом обыскивали, хотели даже домработницу уволить…
Месяца через полтора, Борис опять надел парадно-выходной костюмчик… В кармашке брюк — лежал браслет.
Вы помните тот случай, Ольга Александровна? Борис тогда от стыда и страха даже заболел. Грозил, что если вы расскажите, что браслет "украл" он, то уйдет на улицу без одежды и там замерзнет. В самом большом сугробе.
Вы пожалели внука, Ольга Александровна. Вы взяли тот браслет. Принесли его в дом Святослава Викторовича и Аделаиды Анатольевны. Засунули его между диванных подушек, довольно скоро драгоценность обнаружили.
Вы добрая и мужественная женщина, Ольга Александровна. Борис сказал, что доверяет вам всецело, мой визит связан лишь с его беспокойством о вас.
Ольга Александровна вытянула руку в сторону, нашарила подлокотник кресла и боком, окостенело и неловко, шагнула влево. Села.
Борис всегда удивлялся, как четко отличные актрисы делят маски: личина "для чужих", "открытое лицо" без наносного обаяния для общения с родными. Сев в кресло, Леля перестала быть Ольгой Александровной Завьяловой, народной артисткой России. Любимицей трех поколений театралов.
Даже дома — что скрывать? — Леля зачастую бывала "не собой". Проигрывала, повторяла роли, меняла настроения и маски — п р и м е р я л а с ь.
Сейчас перед господином, оказавшимся — насквозь! — с в о и м, она сидела растерянной, измученной женщиной шестидесяти пяти лет.
По гладким щекам прокатились две слезинки, все маски сброшены: Лев Константинович принес известие от Бори! О случае с браслетом знали только двое: внук и бабушка! Борис никогда не рассказал бы эту историю случайному человеку!
Лев Константинович взял с туалетного столика коробочку с одноразовыми бумажными платочками, деликатно поставил ее на колени заплакавшей женщины — Ольга Александровна тут же промокнула щеки. Сел напротив, взял в ладони ледяные Лелины пальцы, тихонько сжал.
— Ольга Александровна, послушайте, пожалуйста, то, что через меня хотел сказать вам внук. — Генерал закрыл глаза, "выпустил" наружу Бориса, заговорил: — Моя необыкновенная любимая Леля…
В секретере народной артистки лежала толстая стопочка открыток, подписанных внуком. Большинство из них начинались словами "Моя необыкновенная любимая Леля"…
— Я снова заставляю тебя волноваться. Прости своего бестолкового разгильдяя.
Ногти Лели впились в пальцы Константиновича! "Бестолковый разгильдяй!" — так она ругала внука, если тот приносил двойку или вызов от директора школы…
— Прости. Сейчас я в сложной ситуации, но ни сколько не виноват в том, в чем меня обвиняют. Я знаю — ты мне веришь. Веришь в меня. Я скоро решу все свои дела, все будет в порядке — обещаю!
На восклицательной мажорной ноте Борис открыл глаза. Ольга Александровна потрясенно смотрела на непонятного господина в шикарном костюме.
Завьялов знал, чем вызвано изумление на бабушкином лице. Речь, произнесенная Потаповым, состояла сплошь из штампов и банальностей, но лексически, интонационно… Она была составлена и произнесена самим Борисом!
Ольга Александровна во все глаза смотрела на Константиновича, как настоящая актриса она не могла не оценить мастерства, таланта перевоплощения, говорящего с ней человека!
— Вы мне верите? — спросил уже Лев Константинович.
Ольга Александровна сглотнула:
— Вам… или Борису? На секунду мне показалось…
Не договорив, Леля быстро покрутила головой, как будто отгоняя фантастическое впечатление…
