Не может быть! Карандаш сам собой выпал из онемевших пальцев, Туран распрямил спину. Тефан Афрон продолжает что-то там бубнить, реветь и каяться. Да и хрен с ним. Мир перед глазами Турана словно расплылся и потерял очертания. В голове яркой молнией сверкнула догадка. Вот как, оказывается, можно найти труп Рисана Ювина, чиновника Контрольной палаты. Господи, это же так просто. И как только сразу не догадался? Туран тряхнул головой, всему своё время.
– Прокатила думка моя, – Тефан Афрон шмыгнул носом. – Господа полицейские в дом ко мне не зашли даже. Витус Илнар, это городовой наш, лицо ещё на крыльце такое строгое скривил. А всё запах у меня дурной был.
Это точно, Туран машинально кивнул. Запах в доме Тефана Афрона ещё тот убойный. Хоть комаров, хоть тараканов трави. Вот как раз тараканов и потравил.
– Юранушку, кровинушку мою, шурин из Починка похоронил. Я, душа грешная, в тот день пьяный в доску дома валялся. А потом окончательно дурным стал. Всё, что только в доме было, всё пропил. Тимошку, пса моего верного, сторожевого, и того всего за два совирта живодёрам, на мыло, на смерть тяжкую, сдал.
Тефан Афрон фонтанирует эмоциями, аж в глазах рябит. То, что именно он убил жену, понятно и так без всяких доказательств. Однако всесильный бог бюрократии и суд требуют тщательной отчётности и физических доказательств.
– Шуба медвежья, рога оленьи и топор где оставил? – Туран перехватил карандаш поудобней.
– Так, это, – Тефан Афрон дёрнулся как ужаленный, – в доме, наверное. Я же говорю, дурной стал. Прямо в избе ссать начал. Грязью до самых ушей зарос. Тараканы в доме моём и те передохли.
Это точно. Дрожь омерзения прокатилась по спине, карандаш в руке пронзительно скрипнул. Тефан Афрон превратил свой дом в натуральный свинарник. Вряд ли у него хватило ума избавиться от улик.
Так, с Тефаном Афроном всё ясно, но уточнить не помешает.
– Варма Ксижена и Рисана Ювина ты убил? – Туран проткнул допрашиваемого глазами.
– Витус! – Тефан Афрон вцепился в стальную решётку обоими руками, эмоциональный фон допрашиваемо забился от ужаса в дикой истерике. – Неужели я ещё две души погубил?!
– Так убивал или нет? – кулак с грохотом опустился на столешницу, маленький столик аж подпрыгнул.
– А кто они? Витусы эти, – Тефан Афрон нервно сглотнул.
– Главный инженер со стройки и чиновник из Городской управы.
– А-а-а…, – Тефан Афрон вылупил глаза, – не помню, пьян был.
Понятно, Туран тихо вздохнул. Блокнот для записей с треском захлопнулся. Кого, кого, а Варма Ксижена и Рисана Ювина Тефан Афрон не убивал. Допрашиваемый не врёт. Когда душу терзает неподдельный ужас, а голова раскалывается от ещё более ужасного похмелья, так искусно и так правдоподобно врать невозможно в принципе.
– Смаг, пошли от сюда, – Туран поднялся из-за стола.
– Витус! – Тефан Афрон прильнул к прутьям решётки, наружу высунулась короткая растрёпанная борода. – А со мной что будет?
Эмоциональный фон Тефана Афрона пылает раскаяньем и глубоко затаённой надеждой. Он и в самом деле очень, очень сожалеет о содеянном.
– Суд решит, – Туран толкнул тяжёлую дверь арестантского отделения.
Лишь на лестничной площадке между первым и вторым этажами Управления полиции амбре арестантского отделения нехотя выветрилось из головы. Туран вдохнул полной грудью такой свежий, такой живительный и немного запылённый воздух государственной конторы.
Рядом остановился Смаг Руф. Молодой полицейский до сих пор в шоке: глаза на выкате, щёки горят, рот распахнут. В эмоциональном фоне помощника черти играют в чехарду и поют молитвы под аккомпанемент божественной арфы. Такое впечатление, будто Смаг только что узнал о собственном назначении на пост начальника полиции Ничеево, а так же о том, что витус Никвок, ныне здравствующий начальник, разжалован в посыльные.
Туран усмехнулся. Молодой полицейский ещё не отошёл от весьма эмоционального и буйного покаяния Тефана Афрона. Бывает. Когда-то и сам Туран пережил нечто подобное. Господи, как давно и недавно это было. Самое первое дело, в котором Турану довелось принять участие. Приказчик Гуран Инхор, память до сих пор хранит это имя, вынес собственный склад. Когда утус Бизин, наставник, разоблачил приказчика, то он точно также фонтанировал запоздалым раскаяньем. Похоже, Туран покосился на помощника, Смагу со столь правдоподобным «представлением» сталкиваться ещё не приходилось.
Возле двери в кабинет витуса Никвока Туран «прислушался». Начальник полиции на месте. Его голова забита какой-то бюрократией. Впрочем, неважно. Лёгкий стук в дверь эхом разнёсся по коридору.
– Войдите, – донеслось из-за двери.
– Добрый день, витус, – Туран переступил порог. – Надеюсь, не помещал?
– Нет, нет, проходите, – витус Никвок махнул холёной рукой.
– В арестантском отделении сидит Тефан Афрон, – Туран остановился возле письменного стола начальника, – он только что сознался в убийстве своей жены Юраны Афрон.
– Это…? – на лице витуса Никвока отразилась глубокая задумчивость.
– Одна из «жертв» «проклятия нишранов».
– Ах, да, – витус Никвок облегчённо выдохнул.
– У меня к вам просьба: возьмите это дело в собственное производство, оформите его и передайте в суд. В доме Тефана Афрона должны быть улики: окровавленная одежда Юраны Афрон, топор, которым ей проломили голову, а так же медвежья шуба и оленьи рога. Вы не поверите: Тефан Афрон убил жену по пьяни, а потом переоделся в таёжного дьявола и в таком виде унёс труп в лес. Да, там ещё свидетели были, которые этого самого «дьявола» видели. Думаю, доказательств для обвинительного приговора должно хватить.
– Ну а как же вы? – эмоциональный фон начальника полиции запестрел неуверенностью и тайной радостью. – Ведь это вы, так сказать, раскрыли это дело.
– Уважаемый, – Туран склонил голову, – меня прислали к вам дабы расследовать смерть Варма Ксижена и только его. Признаться, мне и с ним забот хватает. Так вы выполните мою просьбу?
– Конечно, конечно, мастер, – витус Никвок самодовольно улыбнулся. – Дело будет оформлено согласно всем правилам. Не беспокойтесь. Вы можете идти.
– Благодарю вас, – Туран вежливо склонил голову. – И да, кстати: Чохариха, бабка-самогонщица, неужели её никак нельзя привлечь к ответственности? Уже не в первый раз слышу, как она торгует крайне низкокачественным самогоном.
Эмоциональный фон витуса Никвока запылал застарелой обидой, будто Туран ненароком наступил на его «любимую» мозоль.
– Увы, мастер, – лицо начальника полиции перекосила судорога, – Ясан Чохарич Ликуева держит винокуренную лавку. Её лицензия в полном порядке, налоги она платит вовремя и в полном объёме, санитарное состояние её заведения вполне удовлетворительное. При попытке провести контрольную закупку она передаёт вполне качественную водку. Своё знаменитое пойло угора Ликуева продаёт только проверенным клиентам, кого знает в лицо, конченным алкоголикам.
Ну дела, Туран склонил голову.
– Внедрить своего сотрудника под видом наёмного работника пытались?
– Бесполезно, – витус Никвок обречённо махнул рукой. – В винокурне угоры Ликуевой работают только её сыновья и муж, наёмных работников не имеется вообще. Сами понимаете: родную мать и жену они ни за что не сдадут.
– Вот теперь и мне понятно, почему Чохариха до сих пор торгует своим знаменитым пойлом, – Туран качнул головой. – Разрешите идти?
– Идите, мастер, – витус Никвок вновь склонился над бумагой на столе перед собой.
В кабинете помощника начальника полиции Туран с превеликим удовольствием развалился на стуле во главе письменного стола и вытянул ноги. Стул в арестантском отделении не самый удобный в Управлении полиции. Смаг тихо опустился рядом. Может, Туран покосился на дверцу сейфа, накатить по сто, ну, или по пятьдесят, да закусить как следует. Благо презент от утуса Божла, отца пропавшего охотника, до сих пор хранится под замком. Самогонке-то ничего не будет, а вот свиной окорок, не приведи господь, может и провонять.
