Ненаучный подход (СИ) - Келин Алекс

Винсу снова повезло. Господин у Анны Егоровны чаевничал, не пришлось по всему Гнездовску за ним бегать.

— Доброго денечка! — выдохнул Винс. — Вас тут зазноба искала. Шибко сердитая.

— Кто? — удивился господин.

Анна Егоровна налила Винсу чаю, присела на стул, сцепила пальцы и с интересом уставилась на мальчишку — какая, мол, зазноба? Рассказывай подробно.

Анна Егоровна, она, конечно, Ангел и колдунья великая, но все равно — девчонка. Ну, то есть дама. До сплетен охоча, как все.

— Ну… — смущенно протянул Винс. Неужто он, сам того не зная, господинов секрет раскрыл? Но деваться было некуда. — Зазноба ваша. Эта… Ксения, во!

— Ты меня так не пугай, — ответил господин. — Никакая она мне не зазноба, просто коллега. Посердится — перестанет. А ты почему бегаешь, как шилом уколотый? Обругала?

— Она… Не знаю, может, и обругала. Сначала на вас сердилась, а потом меня «Высочеством» назвала. Чего это она? И точно не зазноба? А то князь осерчает, он по ней сохнет, вот.

Анна Егоровна фыркнула — весело ей, вишь ли.

Господин на Винса посмотрел тяжелым взглядом.

— Во-первых, — сказал он без улыбки, наставительно, — моя личная жизнь, равно как и отношения князя Гнездовского и госпожи Красницкой — не твое дело. Воспитанные люди сплетни не собирают, а если что-то узнали — не пересказывают. Ясно?

— Ясно, — вздохнул Винс. А как хотелось господина удивить!

Винс носом шмыгнул и чаю глотнул. Хотел как лучше, а получилось…

— Суров ты, напарник, — покачала головой Анна Егоровна. — Отойдем на пару слов?

Как Винс уши ни напрягал, не вышло у него ничего из их тихого разговора уловить. Винс с горя печенье уцепил — вкусное, с орешками! — и стал уплетать за обе щеки. Хоть какое-то утешение.

О, а вот и обратно идут.

Винс подскочил и Анне Егоровне поклонился.

— Спасибо вам за угощение, — сказал он, как господин учил. Чуть было не ляпнул «спасибочки» по привычке, но осекся — господин говорил, что не дело слова коверкать.

— Пожалуйста, — улыбнулась она в ответ. — Еще булочку с корицей попробуй.

— Садись, — велел господин. — И слушай внимательно.

Винс подождал, пока хозяйка за стол вернется, и только тогда сел. Господин кивнул одобрительно — значит, все правильно, по-вежливости получилось.

— Госпожа Мальцева меня убедила что нужно кое-что объяснить, пока ты не наслушался разных глупостей, — серьезно сказал господин.

Винс чашку на стол поставил и на него уставился. А господину-то неловко, оказывается. Ишь ты, бывает же такое!

— Когда я в школе о тебе договаривался, — продолжил господин, — так получилось, что тебя нечаянно записали моим сыном. Теперь усыновление — свершившийся факт, признанный Гётским императором. Извини, что не спросил, что ты об этом думаешь.

— Да я… — у Винса аж глотку перехватило, — да я за честь почту такое! Ну, я знал, что меня в школе Бергеном называют, да думал, что оно так, для виду…

— Не для виду. И не «нукай».

— Ага…

— Это не всё. Я не только гнездовский следователь. По рождению я барон фон Берген, князь Бельский.

Голос господина (отца?!) стал звучать гулко, будто в огромной зале замка, а не на веранде маленького флигеля колдуньи.

— Никакие перемены в жизни не лишат меня титулов и предков. Я долго пытался о них забыть, но — зря. Хоть стражником, хоть золотарем, я останусь потомком Мстислава Великого. А теперь, получается, — и ты, не по крови, но по духу и закону.

Винс нутром чуял — надо что-то сделать. Что-то сказать… Но мальчишка не знал что. Принцев да баронов небось с малолетства учат, а ему откуда правильные слова взять? В книжках такого не было. Вот и сидел Винс на стуле, как приклеенный да глаза таращил. В башке крутилось: эк оно повернулось! Не врали, значит, что господин не просто так следователь. Неужто и он высокородный, и Винс теперь, за компанию? А меч дадут? А герб? Эх, жалко, господин с Императором поссорился, а то бы как сыр в масле катались. Может, помирятся еще?

Это ж как в сказке про Артура! Был безродным приживалкой, стал королем!

Если это не везение, то уж и неясно, что везением назвать.

— Ты особо не радуйся, — господин как будто прочитал мысли Винса. — Пользы тебе такое родство не принесет, зато гарантирует массу проблем. Учиться все равно придется и работать тоже, мои титулы доходов не приносят, — он с наигранным сожалением развел руками, но тут же снова посерьезнел. — Разные люди будут пытаться тебя использовать. Посулят манны небесной и луну с неба, но будешь ты для них разменной монеткой. — Господин пристально посмотрел на Винса, помолчал несколько мгновений и спросил со знакомой интонацией, как спрашивал давеча про деление в столбик. — Понял хоть что-нибудь?

— Ну… ой, простите, не буду «нукать», — поправился Винс. — Понял, что я теперь из рода Мстислава, но работать надо. Так?

По чести сказать — ни черта Винс не понял. Просто повторил, что запомнилось. Вообще, все это в голову не влезало, делить — умножать на бумажке намного проще. Император, барон, наследники, древний Мстислав Великий… Надыть почитать про него хоть что-нибудь, предок все ж таки теперь, хоть и не совсем.

Это что ж получается, у Винса теперь семья есть?! Настоящая? Не мамкина могилка на деревенском погосте, не покойный дядька-пьяница, чтоб его черт пожалел и не сильно вилами тыкал, а живая родня? Может, еще и с именинами поздравят?

Или это тоже — для виду?

Винс шмыгнул носом, уцепил еще одну печенинку и уткнулся взглядом в кружку. Там чаинка плавала, большая такая, красивая… Вкусный чай у мистрис Анны, ароматный, она в заварку чабрец сушеный добавляет. Одно слово — ведьма, со всем уважением.

— Не переживай, — сказал господин, — мы потом еще раз обсудим семейные вопросы. Родословная для нас с тобой ничего не меняет. Работай, как работал, и старательно учись. Пригодится. А пока запомни накрепко: если кто-кто, неважно кто, начнет с тобой об Империи и титулах разговаривать, отправляй ко мне. Это приказ. И начальника, и… — он едва заметно замялся, — родителя.

— Понял, — изо всех сил закивал Винс. — Не дурак.

Голова, кажись, распухла от всех странностей. Винс зацепился глазами за вышитый узор на скатерти и стал водить по нему черенком ложки. Господин его не одернул, видно, решил послабление дать: после таких новостей не до этикета.

Анна Егоровна до этого момента тихонько пила чай и в разговор не вмешивалась, а тут как подпрыгнула.

— Ты, Винс, не дурак, ты умница. Это у меня голова садовая! Забыла совсем!

Она почти бегом кинулась в дом и через минуту вернулась с потрепанным блокнотом и бумажками.

— Восстановила я картинку! — сказала она господину, присаживаясь обратно. — Вот, Виктор, смотри. Покойный Кшиштоф за четверть часа до смерти рисовал горы. Красиво, кстати, рисовал, узнаваемо. Это вид на Серебряный пик с перевала. На других страницах сплошь расчеты, я их переписала, но не поняла ни циферки, сплошная геодезия. А тут — искусство.

Винс хоть и сидел, как пыльным мешком пришибленный, но нос сунул. Как не поглядеть-то, коль искусство?

Ух ты, совсем как в его книжке картинка — той, что Винс от пожара спас. Даже лучше!

Винс сам не понял, зачем начал цитировать наизусть труд путешественника Эльтарна, свое самое большое богатство:

— Со времен войны с Потрясателем Серебряный пик схож с головой сыра, пронизанной дырами пещер. Большая часть каверн занята слежавшимся за века льдом, но отчаянные путники находят дорогу в обход перевала по руслам ручьев, питающих истоки Нестрижа…

— ЧТО?! — хором воскликнули Анна Егоровна с господином Виктором.

— Так в книжке написано… — смутился Винс. — Только я не знаю, что такое каверна.

— Пещера, — задумчиво пояснил господин. — Набитая льдом пещера на вершине горы. Сбегай за книгой Эльтарна, пожалуйста.

***