на пороге лежала растоптанная лилия. Ральф подошел к алтарю, перекрестился и мысленно вознес короткую молитву, а после, опустив в щель ящика для пожертвований несколько монет, сгреб жменю свечей. Он собрался уходить, но, повернувшись, задержался. Под изображением святого Эдварда ярко горела свеча – длинная, толстая, и Ральф, подумав, вынул ее из подставки.
– Это для блага вашей внучки, – сообщил он святому. – Знать бы еще, где она сейчас.
Хотелось бы верить, что в безопасности, под строгим присмотром бабули. Надо бы как-то расположить к себе суровое сердце миссис Олдброк. Возможно, прийти с цветами или с подарком.
Он подумает об этом на досуге. А сейчас – в склеп, где его ждет труп Максимилиана Олдброка и, возможно, маньяк-убийца.
Мистер Эдверсон очень серьезно отнесся к просьбе Джейн рассказать о себе. Настолько серьезно, что уже через полчаса она готова была выть от скуки, а через час – стукнуть саму себя по лбу амфорой с каминной полки, лишь бы не слышать больше бесконечного потока хвастовства, который то затихал, даря надежду на скорое избавление, то возобновлялся с удвоенной силой.
Она узнала, чем мэр болел в детстве – на удивление крепкий мальчик, но бывали отиты; какую кашу предпочитал – овсяную, как истинный англичанин; каким спортом увлекался – крикетом и теннисом, мог бы стать профессиональным спортсменом, но поленился; почему развелся…
– Она флиртовала с другими мужчинами, – вздохнул Грэг и отхлебнул еще из чашки, в которой после многочисленных доливаний остался лишь алкоголь. – Для меня это неприемлемо, как и для вас.
– Почему это? – ухватилась за последнюю фразу Джейн.
Если это способ избавиться от навязчивого мэра, то она готова рассказать ему во всех подробностях, чем занималась с инспектором прошлой ночью.
– Потому что… – он снова сделал глоток и, подняв взгляд к потолку, покатал жидкость во рту. – Волки моногамны. Вторая ипостась не позволит вам крутить шашни за спиной единственного мужчины. Которым я готов стать.
Он томно посмотрел на нее покрасневшими и влажными глазами.
– Какая честь, – съязвила Джейн, которой все это уже начало надоедать.
Она внимательно смотрела мистеру Эдверсону в рот, но он ни разу не открыл его настолько широко, чтобы появилась возможность пересчитать все зубы, которые были очень крепкими и белыми на вид.
– Напротив, это для меня честь, – возразил он, не уловив сарказма. – И я уверяю вас, Джейн, что буду хорошим мужем.
– Откуда вам знать? С первой женой у вас не сложилось, второй раз вы не женились.
– Я считал себя одиноким волком, – мэр печально улыбнулся, и Джейн быстро подалась вперед, пытаясь рассмотреть его зубы.
Расценив это как проявление интереса, мистер Эдверсон поднялся и пересел на подлокотник ее кресла, положил горячую и влажную ладонь на плечо Джейн, и она тут же вскочила и отошла к камину.
– С вашим появлением я понял, что ошибался, – сообщил Грэг, садясь в ее кресло удобнее. – Я сделаю все, чтобы наследница Олдброков, хозяйка холмов, была счастлива. Я положу весь мир к вашим прекрасным ножкам.
Его взгляд ощупал ее фигуру сверху вниз до самых красных туфель.
– Одинокий волк – это фигура речи? – уточнила Джейн.
– Моя постель так долго была холодна… – пожаловался он и облизнул губы.
Джейн едва не выругалась одним из тех ужасных слов, что услышала у матросов, пока плыла через Атлантику. Собравшись с духом и переместив ладонь поближе к амфоре, спросила:
– Как вы связаны с миссис Олдброк, Грэг? – Имя мэра далось ей через силу. – Я не могла не заметить, что она относится к вам с симпатией, а ведь ей не так просто понравиться.
– Она разбирается в людях, – покивал он. – Звериное чутье. Скажите, Джейн, что вы чувствуете ко мне?
– Ничего, – соврала она.
Дикое раздражение и физическое отвращение – вот что.
– А мне кажется, между нами уже проскочила искра, – многозначительно произнес он и хрипловато добавил: – Не бойтесь своей страсти, Джейн.
Он попытался подняться, но в поле его зрения попала чашка. Мэр взял ее, сделал еще глоток, а после мотнул головой. Что бы он ни подливал себе вместо чая – это была забористая штука. Подмигнув Джейн, Грэг похлопал себя по колену.
– Серьезно? – высокомерно произнесла Джейн. – Вы рассчитываете, что я прыгну к вам на колени, как болонка?
– Простите, – пробормотал он. – Виноват. Только после свадьбы, да? Соглашайтесь, Джейн. Я все-все о вас знаю. На волчье время у нас будут разные спальни. Ваша – с выходом в холмы. Я привезу из Австралии кроликов отборной породы, с нежным мясом и большими ушками. А если вдруг вы снова… сорветесь… – мэр отвел взгляд. – Я прикрою вас. Об этом и говорила Сильвия. Вам нужен тот, кто примет вас такой, какая есть.
– Но почему вы? Что вас связывает с Олдброками? – с отчаянием воскликнула Джейн.
– Я – Эдверсон, – вздохнул мэр, с сожалением глядя в опустевшую кружку.
– И?
– Не понимаете? Эдверсон, Эдвардсан, сын Эдварда. Фамилию слегка исказили со временем, но смысл ясен.
– Значит, вы – сын Эдварда? – ахнула она.
– Не сын, конечно. Прапрапра… – он икнул. – Правнук. Мой род идет от старшего сына того самого Эдварда.
– А Олдброки? – растерялась Джейн.
– Олдброки – от дочери, которая родилась после его знаменитого боя с чудовищем и унаследовала тот самый дар. Знаете, Джейн, в архивах я нашел сведения, очень неточные, однако позволяющие сделать вывод, что именно дочь Эдварда, так сказать, приручила волка. После смерти отца она провела некий ритуал, связав дух свободного зверя со своим родом.
– Мы с вами, выходит, родственники?
– Очень дальние, – успокаивающе заверил он. – Очень. Столько крови перемешалось с тех пор.
– Миссис Олдброк – ваша тетя? Или… В девичестве у нее ведь была другая фамилия?
– Нет, – покачал он головой. – Сильвия – урожденная Олдброк. Единственная дочь. Ее отец поставил условие, что фамилия должна сохраниться. Семейная традиция. Муж Сильвии, как же его звали… – Грэг задумался, пощелкал пальцами, но после махнул рукой. – Он согласился. Ему слишком часто приходилось соглашаться. Сильвия его подавляла. С мужчинами так нельзя. Знаете, Джейн, разница в возрасте сыграет нам на руку. Вам придется признать мой авторитет. Ведь я куда опытнее, мудрее…
– Но вы не вервольф, – повторила Джейн на всякий случай.
– Вервольфом был Макс, – мрачно сказал Грэг. – Наша дружба всегда несла в себе долю соперничества, как и бывает у настоящих мужчин. Я был сильнее, умнее, красивее… А потом вдруг в один миг все переменилось! В нем появилось нечто такое, что мне было недоступно. Он
