– Далеко не уезжать, – предупреждает коп.
– Я буду в городе, – обещает Харпер и уходит, после перенесенных побоев прихрамывая сильнее обычного. Он даже сдерживает свое обещание. Но бороду сбривает и в 1954 год никогда не возвращается.
Бывать в этих местах ему приходится не раз и в более ранние времена, и в более поздние: нравится пощекотать нервы, обострить воспоминания и просто посмотреть, как они меняются с возрастом.
За следующие шестьдесят лет в полицейских архивах осела еще пара его фотографий, хотя и под разными именами: его привлекают в 1960-м – за непристойное поведение в общественном месте, которое вскоре превратится в строительную площадку, и в 1983-м – за хулиганство (он подрался с таксистом и сломал ему нос за то, что тот отказался везти его в район Энглвуд).
А вот, в чем он себе никак не может отказать, так это в удовольствии почитать газеты, которые позволяют мысленно вернуться на место преступления, пережить приятные моменты и узнать, что по этому поводу думают другие. Тут важно вернуться в ближайшее время после убийства. Именно так он узнает о Кирби.
Сидя в приемной очень представительной с виду компании «Дельгадо, Ричмонд и ассошиэйтс», Кирби листает «Тайм» трехлетней давности с заманчивой обложкой «Смерть от пистолета». Не то чтобы огнестрельное оружие сильно привлекает, в зоне ее интересов, скорее, оказалась бы тема «смерть от ножа», но выбор определился скудной альтернативой между «Новым СССР» и Арсенио Холлом.
Однако старые здесь не только журналы. Лучшие времена видел и этот кожаный диван. Листья пластмассовой пальмы покрыты толстым слоем пыли, а сам горшок, судя по всему, давно используется в качестве пепельницы. Прическа администратора родом явно из 1980-х и давно не в моде. Кирби жалеет, что по этому случаю не удосужилась подобрать более подходящую одежду, чем привычный для нее свободно-небрежный репортерский стиль: футболка с группой «Фугази» под клетчатой рубашкой и коричневая куртка-пилот на шерстяной подкладке, которую она раздобыла по дешевке на Максвелл-стрит.
Адвокат приходит за ней лично – Элейн Ричмонд, женщина средних лет, в брюках и блузке, с острым взглядом и короткой стрижкой.
– «Сан-Таймс»? – улыбается она и принимается так энергично трясти ее за руку, что напоминает Кирби персонаж типа престарелой одинокой тетушки в деревне, для которой лучшее и единственное развлечение – гости соседей. – Спасибо, что пришли к нам.
По коридору они проходят в переговорную, забитую картонными коробками, претендующими, судя по всему, и на место юридических книг на полках, и на все свободное пространство пола. Элейн поднимает стопку розовых и голубых папок, заполненных бумагами, но не открывает их.
– Знаете, а ведь вы немного припозднились.
Кирби удивленно вскидывает брови.
– Где вы были год назад, когда Джамаль пытался покончить с собой? Поддержка прессы нам тогда была бы более чем кстати, – с грустью улыбается адвокат.
– Мне очень жаль, – извиняется Кирби, сама не понимая, за что, и уже сомневаясь, что не ошиблась в названии или адресе компании.
– Его семье этого не объяснить.
– Я всего лишь стажер и подумала, что из этого могла бы получиться неплохая статья, например, о судебных ошибках и их ужасных последствиях. Человеческий фактор. Но у меня нет доступа к информации о последних событиях.
– Так их и нет. Окружной прокурор отмалчивается. Но вот, посмотрите. Как вы думаете, похожи эти люди на убийц? – Она раскрывает папку, достает и раскладывает на столе снимки четырех парней, равнодушно уставившихся в объектив из-под нахмуренных бровей. Поразительно, как легко выражение подростковой апатии может превратиться во взгляд хладнокровного убийцы.
– Маркус Дэвис, на момент ареста ему было пятнадцать. Дэшвон Инграм, девятнадцать. Эдди Пирс, двадцать два, и Джамаль Пеллетье, семнадцать. Обвинение в убийстве Джулии Мэдригал. Признаны виновными 30 июня 1987 года. Все отправлены в камеру смертников, за исключением Маркуса, который получает колонию для несовершеннолетних. Джамаль совершает попытку самоубийства 8 сентября прошлого года, получив отказ в апелляции. Он отличается неустойчивой психикой, но известие о приговоре окончательно его ломает. Сделал это сразу, как только мы вернулись из суда. Завязал брюки петлей и пытался повеситься у себя в камере.
– Я не знала об этом.
– В некоторых газетах писали об этом, обычно на третьей странице и мелким шрифтом. Но особого внимания это происшествие не привлекло. Я думаю, большинство людей уверены в их виновности.
– А вы – нет.
– Мои подзащитные были далеко не идеальными подростками, – пожимает плечами Элейн. – Они торговали наркотиками. Взламывали машины. Дэшвона в тринадцать лет привлекли за избиение пьяного отца. У Эдди несколько обвинений: драки, взлом, проникновение. Однажды вообще сглупили – поехали кататься на угнанном автомобиле по Уилметту, до смешного неподходящее место. Но девушку они не убивали.
У Кирби по спине словно ледяная струйка пробежала.
– Я тоже так думаю.
– Это дело вызвало сильный общественный резонанс. Зверски убита белая девушка, умница, красавица, студентка-отличница. Вся местная администрация поднимается в ружье. Растет беспокойство среди родителей, начинаются разговоры об установке телефонов прямой связи с полицией, возникает угроза отзыва девушек из университета.
– У вас есть соображения, кто это мог сделать?
– Точно не сатанисты. Полиция весь город перевернула, разрабатывая эту версию, только через три недели убедились в ее несостоятельности.
– Серийный убийца?
– Наверняка. Но для суда у нас не было веских доказательств. Вы не хотите поделиться со мной своими соображениями? Если у вас есть хоть какая-нибудь зацепка, чтобы помочь этим парням, скажите мне сразу.
Кирби не готова к такому повороту.
– Но ведь вы признали, что они – не самые добропорядочные граждане.
– Таким же образом я могу охарактеризовать процентов восемьдесят своих клиентов. Но это не значит, что можно допускать ошибки или несправедливость.
– Вы поможете мне с ними связаться?
– Если они сами захотят с вами разговаривать. Я могу советовать им отказаться. Все зависит от того, что вы собираетесь с этим делать.
– Я пока не знаю.
Все еще с синюшными следами побоев от усердных полицейских, он возвращается в 1989 год, чтобы порадовать себя свежими газетами. Располагается у окна в греческой закусочной самообслуживания на 53-й улице. Это место пользуется популярностью, очередь иногда заворачивает за угол: кормят вкусно, быстро и недорого. И особого внимания он здесь не привлекает.
