— Мертвецов и раньше было много, — глухо заметил Тень, сидящий правее меня.
— Да? — спросил Рем. — Ну конечно много, вот только находились они преимущественно в местах своего упокоения… а не пытались сожрать ни в чем не повинных горожан.
Теперь я поняла, что так меня смутило. Восставшие, вот почему город очистили от нечистот. Это рассказывал Самуэль еще очень давно, когда обучал меня самым азам: восставшие идут на запах, вонь нечистот кажется им запахом сородичей. И потому безмозглые и довольно легко убиваемые поодиночке медлительные мертвецы собираются в группы у вонючих канализаций, а уже трое, четверо восставших — и справиться с ними очень непросто, а уж если их будет пять или больше…
Я передернулась. Восставшие — очень большая напасть, но что могу сделать я? Неужели Тени собираются обратить меня и натравить на них? Отправить одну и незаметно следовать за мной, а когда я все сделаю — убить и меня? Понимают ли они, что обратят меня понапрасну, что обращенный оборотень не пойдет на вонь мертвечины, а примется за живых горожан?
Мне стало по-настоящему страшно, но я молчала, стараясь не слишком громко дышать. Все равно мне отсюда не убежать.
— Разумеется, мы надавили на герцога, и он дал указания максимально очистить Фристаду от вони и грязи, но боюсь, это не панацея, — Рем вновь медленно прошелся вдоль кресел. — Восставшие и твари плодятся, словно кошки по весне. И мы имеем все основания утверждать, что дальше будет только хуже.
— Ради этого ты нас сюда затащил? — спросил кто-то слева от меня. Я повернула голову и чуть наклонилась, чтобы понять, кто именно говорит. — Чтобы рассказать, как плохо живется в нашем городе? А дальше будет все печальней и печальней? Я и не знал, спасибо, что ввел в курс дела, я так и витал бы в облаках.
Говоривший был резок, но, даже несмотря на это, обладал красивейшим, глубоким голосом. А еще, как я не могла не заметить, он был необыкновенно нахален. Так говорить с самой Высшей Тенью — надо быть или неоценимым человеком, или абсолютным глупцом.
Потом он повернул ко мне закутанную в капюшон голову, и я тут же сделала вид, что рассматриваю книжный стеллаж.
Рем остановился лишь на мгновение, а потом продолжил ходьбу взад-вперед. На наглый выпад он не обратил внимания.
— Прошлой весной произошло еще кое-что. Сильная вспышка магии со стороны Поющего леса. Потом вспышки начали повторяться. Разумеется, нас это крайне заинтересовало, но, увы, узнать мы смогли прискорбно мало.
Он прервался, помолчал, раздумывая и шевеля губами, и продолжил:
— Не думаю, что хоть кого-то здесь заинтересуют подробности тех ритуалов, которыми развлекались Лесные чада. Кому они были важны, тех уже просветили. — Рем посмотрел на меня, словно добавив: «А всяких оборотней детали не касаются». Но, разумеется, добавив это если только про себя. — Вот последний из ритуалов… Мы полагаем, что Вольфгант — ныне здравствующий шаман — подарил человеческое тело Раскалю.
Тишина и раньше стояла гробовая, не считая редких реплик гостей, но сейчас же оглушительное безмолвие разлилась, казалось, над всем миром. Я нервно облизнула губы и прикрыла глаза, решая про себя, как реагировать на эту новость.
Что значит «подарить тело Раскалю», я точно не знала. Хоть словосочетание и выглядело понятным, от Теней можно было ожидать все, что угодно. Зато кто такой Раскаль, знали все. Древесный бог, чудовище из дерева, способное принимать вид огромного дуба, а потом вновь возвращаться в человеческую плоть. Пожирающая людей гадина, не имеющая жалости и сомнения. Хитрый, злобный дух. Раскаль был объектом поклонения Лесных чад и объектом лютой ненависти Аскетов. Меня, как и последних, воротило от него, вернее, от представления о нем. Я не особо была склонна верить в существование любого бога, которому поклонялась та или иная община. Раскаль казался мне отвратительной страшилкой, а его адепты просто ненормальными.
Люди с раскрашенными лицами и странными именами пришли в наши края внезапно и не так давно… по меркам самой Фристады. Столетия два назад в восточных лесах, что лежали у окраины, обосновалась некая странная община. Поселенцы именовали себя Лесными чадами, предпочитали единение с природой и поклонялись древнему древесному божеству — Раскалю. Люди герцога, посланные расспросить незваных гостей, с чем те пришли, вскоре вернулись во Фристаду, отравленные каким-то неизвестным смертельным ядом. На следующие переговоры с Лесными чадами отправились Аскеты... тот день теперь называют «Днем поющей крови». И именно с того самого дня началась история непримиримого противостояния этих двух сил. Несмотря на все усилия, выгнать их из леса не удалось. Аскеты, первое время пребывавшие в шоке только от того, что герцог начал вести переговоры с «погаными», после легализации их общины устроили грандиозный скандал, а глава братства от имени всех его последователей официально запретил поклонение Раскалю.
В конце концов герцог все же нашел способ обложить этих агрессивных дикарей налогами и даже заставил жить, соблюдая законы. Большую часть времени... и в светлое время суток. До сих пор неизвестно, какими жертвами, в прямом и переносном смысле, было достигнуто это соглашение и что конкретно оно требовало от каждой из сторон — власти предпочли оставить его условия в тайне. Известно было только то, что именно тогда впервые произнесли слово «Тени», и именно с тех пор о тайном Ордене стали говорить во Фристаде. Аскеты сдали свои позиции: они были сильны, но Тени владели древней и сильной магией. «Фристаду накрыла Тень» — так говорили, но никто об этом особенно не жалел.
Именно три эти фракции — Тени, Аскеты и Лесные чада — обычно грубо нарушали общественное спокойствие, скрашивая междоусобицами и интригами наши унылые однообразные будни. Остальные же общины были слишком малы и не оказывали серьезного влияния на Фристаду.
Рем не выглядел человеком, который стал бы тратить время на глупые шутки. Но и принять так просто слова о Раскале мне было странно.
— Древний и злобный Древесный бог, — мрачно проговорил Рем. — Теперь живой. Теперь человек.
Глава пятая
— Ты сказал, — напомнил все тот же красивый голос, бесцеремонно прервав Рема и не позволив ему сказать то, что он наверняка собирался, — мы полагаем. Предположение — не факт, и ты прекрасно знаешь, куда я обычно засовываю любое твое мнение.
На этот раз в голосе звучали насмешка и злость.
— И как бы то ни было, объясни, зачем ты сюда меня притащил. У меня нет времени выслушивать ваши таинственные бредни.
Рему пришлось отреагировать, а я завопила про себя, присоединяясь к вопросу незнакомца о собственной причастности ко всему происходящему. Раскаль, твари, восставшие — при чем здесь я, никто, неприкасаемая, оборотень, покрываемый Самуэлем, посредственный наемник. Где они все, а где я.
Меня взяла злость пополам со страхом от того, что здесь прозвучало. Но я продолжала молчать, боясь обратить на себя внимание раньше времени.
— Гус, — протянул Рем, не меняясь в лице. — Я пригласил тебя, потому что я могу это сделать. А ты не можешь отказаться. И если тебе угодно так поступать с моим мнением — это твое право, но будь так бесконечно добр, избавь нас от своих комментариев. Они портят мой аппетит.
Человек, которого назвали Гусом, только хмыкнул, а я втянула голову в плечи.
— Древнее и злобное божество, — повторил Рем. — Легенды, которые ходят по Фристаде, гласят, что Раскаль обращается в дуб. Это выдумки. — Тут Рем опять быстро посмотрел на меня, и мне захотелось провалиться сквозь землю. Справедливости ради, он то и дело смотрел на всех по очереди, но мне почему-то казалось, что мне достается от него чрезмерно почестей. — Дух, пожирающий людей. Местные кумушки любят пугать им непослушных детей. И пусть пугают дальше, раз все равно отсюда никто не выйдет без клятвы молчания, горожане ни от кого не узнают правды. Прошу, пресвитер Игнатиус.
Один из присутствующих, завернутый в балахон сильнее остальных, не поднялся, зато сбросил капюшон с головы, и я ахнула. Насколько стар был Самуэль, но этот Тень годился ему в прапрадедушки. Я вообще не была уверена, что он сможет сказать что-то хоть более-менее внятно, но он меня удивил.
