и по кухне поплыл легкий аромат. Мята, зверобой, ромашка, баюн-трава – привычные запахи успокаивали и убирали невольную тревогу. Я поправила посудину, снова обвела кухню взглядом и задумалась. В договоре вместе с условиями оплаты был прописан пункт о питании за счет нанимателя. Интересно, означает ли это, что мне можно пользоваться продуктами лорда Стейна? Или лучше подождать появления его кузена?
Голод ощущался все сильнее, и я решила, что если позаимствовать щепотку чая и немного хлеба, мой пациент не обеднеет. К тому же, сам он вряд ли точно знает, чем заполнены кухонные шкафы.
Успокоив себя этой мыслью, я поставила на плиту чайник, достала из буфета самый простой на вид заварник, ополоснула его и всыпала немного вакарийского чая. А спустя пару минут залила его кипятком и зажмурилась, ощутив знакомый с детства аромат. Дядя Гервин любил дорогие сорта чая и никогда не отказывал себе в удовольствии выпить чашечку настоящего «Гранда» или «Верди». И меня приучил.
Странная вещь. Когда дядюшка выгнал меня из дома, больше всего я скучала не по мягкой постели, не по красивой одежде и богатой обстановке, а по хорошему чаю. Прошло уже четыре года, а я до сих пор помнила его вкус и аромат. Нежный, с терпкой горчинкой и легкими цитрусовыми нотками.
– Помнится, вы говорили об отваре, но ничего не упоминали о чае.
Холодный голос, раздавшийся от двери, заставил меня вздрогнуть и вцепиться в ручку фарфоровой чашки, во все глаза глядя на появившегося в кухне лорда Стейна.
Кресло передвигалось настолько бесшумно, что я не услышала его приближения, и сейчас лорд, даже не пытаясь скрыть враждебности, замораживал меня ледяным взглядом бездонных колдовских глаз.
– Будете? – Машинально протянула пациенту чашку, от которой поднимался ароматный парок. – Я себе еще налью.
В ответ на меня посмотрели так, словно я предложила нечто несусветное, и скривились, как от зубной боли.
– Или лучше отвар? – Не давая сбить себя с толку, предложила Стейну. – Да, точно. Лучше его, он сразу снимет боль.
Я быстро вытащила из буфета подходящую кружку, процедила отвар через ситечко и подошла к пациенту.
– Вот, держите. Это нужно выпить до дна.
Лорд Стейн нахмурился. Прошелся по мне неприязненным взглядом, задержался ненадолго на кружке в моих руках, а потом резко развернулся и выехал из кухни. Не произнеся при этом ни слова.
Понятно. Решил меня игнорировать. Что ж, не сказать, что такой уж непредсказуемый ход, чего-то подобного я и ожидала, учитывая нашу встречу. Хорошо хоть, выгонять больше не стал.
Я покосилась на потемневшие окна и вздохнула. Вечер опустился на Бреголь незаметно, затронув в душе те струны, которых лучше бы лишний раз не касаться. И собственная неприкаянность почувствовалась вдруг так остро, что захотелось плакать. Но вместо этого я отхлебнула слегка остывший чай и задумалась о том, как быть с несговорчивым пациентом. Судя по всему, тот упорно стремился остаться в одиночестве. Но в его случае это был не лучший выход. Лорд Стейн показался мне достаточно сильным, и это было хорошо. Если бы не одно но. Когда такие люди теряют надежду на выздоровление, то одиночество может сыграть с ними злую шутку. Я хорошо помнила своего первого пациента, Ноэля Грэма. Боевой маг, орденоносец и герой, он оказался прикован к постели, но старался бороться. Ровно до тех пор, пока не понял, что лечение не приносит успеха. После этого он замкнулся в себе и спустя пару недель, когда рядом с ним не оказалось сиделки, попытался покончить с собой. Я тогда чудом успела его откачать. А потом добрых два месяца следила за каждым движением тера, чтобы он не повторил попытку. И только когда маг пошел на поправку и смог ходить, я сумела успокоиться. А вскоре и распрощаться с Грэмом.
Я посмотрела на падающий за окном снег и улыбнулась. Хорошо, когда пациенты выздоравливают…
– Ничего, лорд Стейн, – прошептала вслух, глядя на свое отражение в темном окне. – Как бы вы ни сопротивлялись, я все равно попробую вам помочь. А для начала вас нужно просто немного расшевелить.
Я допила чай, подумала пару минут, а потом кивнула самой себе и открыла шкаф, в котором при первом беглом осмотре заметила большую банку с мукой. И спустя несколько минут, воспользовавшись нужными продуктами из стазшкафа, уже вымешивала тесто для лимонных кексов.
Рольф Стейн
Он оторвал голову от бумаг и нахмурился. Что-то было не так. Поначалу он даже не понял – что? Бродило нечто неясное, странное, отвлекающее. В обстановке дома, в его атмосфере, в настроении. Рольф посмотрел на дверь и нахмурился сильнее. В комнату просачивался давно забытый аромат. Он будил воспоминания о теплых зимних праздниках, о высокой, украшенной разноцветными гирляндами ели, о звонком смехе сестры и неспешных разговорах родителей. Да. Так пахло в доме, когда он был ребенком. Какая-то выпечка. Точно. Кажется, лимонные кексы.
Рольф прикрыл глаза и принюхался. В душе, там, где за последний год все покрылось пеплом равнодушия, что-то шевельнулось. Не чувства, нет. Скорее, их слабое подобие.
Он ведь запретил себе чувствовать. Отключил эмоции, запер их на замок, превратившись в бездушную машину. Так было легче. Не думать. Не проживать заново тот роковой день, не возвращаться мыслями в ту несчастливую зиму и не пытаться понять, был ли у него выбор? Мог ли он сделать хоть что-нибудь, чтобы предотвратить несчастье?
Рольф качнул головой и снова склонился над бумагами. Глупо. Ему нужно работать, а не ворошить прошлое. Но прежнее холодное и ясное сознание не возвращалось. И чертежи больше не могли поглотить его целиком, без остатка. Лимонный аромат выпечки мягко окутывал, проникал в душу, взламывал его равнодушие и вытаскивал то, что Рольф не хотел вспоминать ни при каких обстоятельствах. И все же вспоминал. Теплый свет очага падает на мерахскую плитку пола. За высокими окнами густо сыпет снег. В трубе тихо подвывает ветер, и кажется, что он поет вместе с Ирис веселую зимнюю песенку. Тот день был одним из многих счастливых дней его детства. И в замке тогда точно так же пахло лимонной выпечкой и хвоей.
Рольф не выдержал. Выехал из-за стола и направился к кухне. По мере приближения к ней аромат становился ярче и сочнее. Он уже не обволакивал – бил наотмашь, и сопротивляться тому теплому и живому, что олицетворял проклятый запах, становилось все сложнее.
– Кто разрешал вам хозяйничать в моем доме?
Рольф холодно посмотрел на застывшую при его появлении девушку и успел заметить, как по ее щекам медленно разливается румянец.
– В договоре есть пункт о двухразовом питании за счет нанимателя. Но поскольку у вас нет кухарки, я решила приготовить еду сама.
Ему показалось, что девица смутилась,
